Вниз по матушке по Харони

И вот они сидят уже который день, а точнее – двенадцатый. Или двадцать четвертый. И все время страдают об сказанном выше. И дострадались до того, что пиво на северах – вплоть до земель эскимосских на восток и индейских на запад – было выпито. И сам понимаешь: хана страданию – пора дело делать. Ну, наварили они пива, – потому как на сухую дело делать руки дрожат, – испили его и, сев на коней, двинули на юг, где странной жизнью жили-были славянцы. С раскосыми и жадными очами. И в сей момент ихние мужчины только возвернулись из набегов-наездов на земли совсем южные. И привезли на земли свои богатые и обильные порядки чужие, варварские. Нет, до принятия христианства пока не дошло. Мирное многоженство и многомужество отменили, ввели одноженство и одномужество, чтоб знать, какой ребятенок чей по батюшке. А то непонятно, как его величать по батюшке, когда в возраст войдет. Оставили, правда, праздник Ивана Купалы, когда после прыганья через костер любая девица с любым парнем удалялись в лес, чтобы блуд-любовь хоть в какие-то рамки всобачить. А еще грамоту привезли, не кириллицу там, мефодицу, а так – латиницу чужеродную. И вот так вот вместо человеческих рун стали писать на латинский манер. Например, Vseslav, gornitca, тrakhati…

Ну и ширинки к порткам привезли, но не пуговичные – это уж при Петре Первом, – а на тесемках. В общем, ужас воцарился на древних славянских землях. Форменный бардак.

И стояло на славянской земле такое неустройство: мол, велика наша земля и обильна, а править ею некому, впору варягов звать. И уже намылились было звать – ан они и сами тут как тут. И здесь им настал полный облом. Вместо человеческой резни, грабежей и насилий их встретили хлебом с солью. Pravte nami kak pokhotchete.

Первым встретили Рувора, встретили его у безымянного городища. И оставили его там править. А нравы в городище были самые вольные, демократия, которую каким-то неведомым образом приволокли из набегов вместе с латиницей буйные славянцы. И никаким образом никакой вопрос решить не могли, потому что бюллетеней для голосования еще не было, а на голос брать… Тут опять голосованием надо было решать, кто кого переорал. И бардак, как я уже говорил, был страшный. Это лишний раз доказывает, что до демократии Русь в те поры не доросла. Вот и оставили Рувора на конунгование. И порядок появился. Старый городище разрушили, чтобы сама память о демократии сгинула. А новый город назвали Средним Новгородом.

– А почему Средним? – спросил я у Калики.

– А потому, мил человек Федорыч, что мудрый Рувор подумал, что когда-нибудь кто-нибудь построит города Новгород и Нижний Новгород, так что посередке аккурат и будет Средний Новгород. В просто Новгород мы не попадем – не по пути, а вот в Нижний, возможно, и приплывем.

– А почему «возможно»?

– А потому, что Харонь река своенравная, так и норовит налево-направо-вверх-вниз махнуть.

И вот в этом Среднем Новгороде и ждала корвет армянская бигшиномонтажная шобла конунга Вилли Григоряна. Чтоб корвет перехватить и проблемы с золотым пердонцем решить. У наших была идея корвет волоком как-то мимо Среднего Новгорода протащить посуху, но тягловой силы для исполнения таких маневров не достало. И пришлось, хором помолясь русскому Авось, плыть прямо в армянские объятия большого «Бигшиномонтажа».

Молитва русскому авось

И, исполнив молитву, стали собираться на дно реки Харонь. К старым автомобилям, русалочьим хребтам, жестянкам, затонувшим судам и прочей человеческой хрени.

И вот они уже ввиду армянского войска и уже приготовились принять смерть, но русский Авось услышал их молитву и сказал откуда-то сверху:

– Ой вы, слуги мои верные, армяне, это я вам говорю, великий и могучий русский Авось, не стреляйте вы в корвет «Вещий Олег» и рекоплавателей на нем. Не губите души грешные и прочий миру – мир. Да пребудет вместе с ним великий русский Авось…

Но армяне уже закусили удила. В смысле, ара, во имя восстановления справедливости, ара, ни шагу назад, ара, армянские бабы еще нарожают. Ара, ара, ара!!!

И уже раздалась команда «Ара, заряжай!», и вот-вот раздадутся выстрелы огненного боя и пропадут все наши… И все, писать мне больше не о чем будет, и никто никогда не будет искать соль земли Русской, и ты, мой читатель, никогда не узнаешь, что почем и почему.

И тут встрял Нупидор. Ровным спокойным голосом он сказал, обращаясь к Марусеньке:

– Красава, выдь на нос корвета и покажи им свои белые ноги. Покажи, милая…

И Марусенька вышла на нос корвета и приподняла подол сарафана…

Что тут началось! Снаряды в пушках, пули в пищалях поперхнулись в стволах, колющие и рубящие предметы выпали из рук, потому что руки оказались вздыбленными к небу вместе с могучим ревом «Ара».

Мало того что армяне никогда не видели таких ног, так еще Марусенька оказалась блондинкой (по-моему, я вам не говорил об этом). Армяне бросились в воду и поплыли к корвету на предмет абордажа Марусенькиных белых ног. Но тут Нупидор включил на полную мощность вечный двигатель. А рулевой Сидоров Козел направил корвет на похотливцев. Волна на реке Харонь поднялась до двенадцати-тринадцати валов, и все армянское воинство средненовгородского «Бигшиномонтажа» пошло на дно реки Харонь к старым автомобилям, русалочьим хвостам, жестянкам, затонувшим судам и прочей человеческой хрени. Вот такой вот я кровожадный.

Таким образом корвет «Вещий Олег» спасся от погибели (Нупидору Аглай Трофимыч вынес благодарность по команде) и продолжил бороздить воду вниз по матушке по Харони в сторону туда, где за тучей белеет гора. Заветная гора русского народа по прозванию Кудыкина. У подножия коей копошится сельцо по кличке, вестимо, Кудыкино. И было это сельцо не просто сельцо, а моносельцо. Но допреж того хочу поведать историю сельца Кудыкино, откуда есть пошло у него такое прозвание.

История и сущность сельца Кудыкино

В стародавние отческие времена оно прозывалось Липовкой – по неимоверному количеству лип в нем и в окрестностях. И от липового цвета было не продохнуть. И что с ним делать, никто в сельце не знал. Конечно, можно было бы пустить его на липовый мед, но для этого ремесла надобны пчеловоды, а они в здешних местах не водились, а потому и пчел не было. Ну, и меда, соответственно, тоже без них не получалось. И вот в один прекрасный день в Липовке народился ребятеночек Артемчик. Так себе ребятеночек, как все, только уж больно рукастый умом. Уже в малолетстве он придумал коромысло, чтобы ведра на нем, а не в руках таскать. И тут же творчески спер у журавля привычку голову опускать и приспособил ее к колодцу. Так и стали эту херовину у колодцев журавлями кликать. Чуток попозже он придумал железный топор, которым дрова колоть было сподручнее, чем бронзовым. Ну и с тех пор Артемчик изобрел паровоз, но его скоро забыли, потому что некуда на нем ездить. А идею подхватил проезжий мужичок по имени Иван Ползунов. У которого ее в свою очередь скрал англичанин Стефенсон. И много чего еще изобрел Артемчик. Братьев Люмьер, велосипед на воздушной подушке, саму подушку вообще, свисток для чайника, диван-стакан. Но самое главное – Артемчик в уже сильно зрелом возрасте изобрел самогонный аппарат. Долгое время он не знал, для чего он его изобрел, пока однажды по весне, одурев от запаха липового цвета, не набил им самогонный аппарат, не натаскал при помощи журавля и коромысла воды, не подключил простаивающий паровоз и через день не получил совершенно потрясающий липовый лосьон. А поскольку он не знал, для чего нужен липовый лосьон, то он его попробовал на вкус. Благо диван-стакан был под рукой. И увидел, что это хорошо. И лег на диван-стакан, и запел старинный романс «Куды-куды вы удалились, весны моей златые дни…». И так он пил и пел, а сельцовский житель таскал ему закуску взамен липового лосьона и прозвал его по имени романса Кудыкой. А когда Артемчик, перебрав липового лосьона, отбросил копыта, то благодарные сельчане схоронили его в центре села, насыпали над ним курган, который и назвали его именем – Кудыкина гора. И само сельцо с тех пор стало именоваться Кудыкиным. А липовый лосьон в определенных кругах стал ходить в деликатесах.