Страница 7 из 9
История сотворения корвета «Вещий Олег», рассказанная его капитаном (шкипером, пиратом) Аглаем Трофимычем Циперовичем
– И что я могу вам сказать? Князь Олег, бывая в Диком поле по служебным делам, а именно: око за око, зуб за зуб неразумным хазарам, что не соответствует правде-матке, ибо где вы видели неразумных хазар?.. – обратился он к народонаселению корвета.
Народонаселение, задумавшись на краткий миг между прошлым и будущим, ушло в глухую отрицаловку. Ясен пень, не видело, ибо вообще никаких хазар не видело. А как их увидишь, ежели хазар этот князь Олег наглухо истребил. По причине око за око, зуб за зуб. За полторы тыщи лет до настоящих событий и рождений героев.
– И так вот, – продолжил Аглай, – судя по вашему болтанию головой справа налево и слева направо, а не сверху вниз, вы неразумных хазар не видели. Отсюда можем сделать вывод, что хазары были исключительно разумны. И Олег, ничего не могу сказать за антихазаретизм, такого слова в те далекие летописные времена не было, уничтожил их разумную цивилизацию. А то набегают и набегают, набегают и набегают. Разумные-то разумные, а набеги уж очень буйные. Вот Олег их и поуничтожал. И оставил лишь одного. И как вы думаете, кого? И как вы думаете, зачем? – Аглай Трофимыч хитро глянул на общество из-за роскошного носа…
(Ах, эти хазарские носы!.. Ни словом сказать, ни пером описать… Взгорбки и провалы, долины и горы, огненные прыщи тут и там сверкают, темные угри недобро поглядывают, а в ноздрях – рощи дремучие. То рыжие, то шатеновые, то брюнетистые. В зависимости от окраса всего телесного тела. Красиво, черт меня побери!)
…А потом Аглай Трофимыч так чихнул во все неровности носовой почвы, что «Вещий Олег» рванул то ли от испуга, то ли от порыва носового ветра…
– Так вот, вещий Олег из всего хазарского рода оставил меня – а зачем?.. – и Аглай Трофимыч повторно хитро глянул на общество из-за роскошного носа… и опять замолчал.
И все молчали.
– Ну, я вам спрашиваю?
Лишь Нупидор, глядя в прекрасную даль, проговорил с некоей долей печали:
– Я так думаю, красава, как тогда человечеству прожить без хазарских погромов?..
– Умница! – воскликнул Аглай Трофимыч. – Хотя на хазарина не тянешь. – И продолжил: – Долго ли, коротко Олег надумал организовать круиз до Царьграда. И что вы себе думаете – зачем? – И, окинув пытливым взором общество и обнаружив, что общество на эту тему не заморачивалось, объяснил: – А для того, чтобы прибить к его воротам щит! А зачем, я вам спрашиваю?.. А затем… откуда мне знать…
И общество это объяснение удовлетворило.
– И вот для этого дела нужен был корабль, чтобы и по реке, и по морю. И наладил князь меня в Ангелогородскую верфь – учудить там такую плавательную хитрь, чтобы люд цареградский сам ворота под щит подставил. Ну как это можно придумать?.. – спросил – и сам ответил: – И это вторая причина, по которой князь Олег, чтобы его на том свете хорошо встретили по языческому и по хазарскому закону, оставил меня на развод. Потому что нет другой такой штуки, как умная хазарская голова. Только другая хазарская голова. Или ангелогородская русская голова. И я прибыл в город Ангелогородск.
И вот эти две умные головы (хазарская и ангелогородская русская), испившие по чарке зелена вина, осенило, что было бы неплохо испить еще по чарке зелена вина. И так далее, и тому подобное. Потом что-то учудили – и заснули. А когда поутру они проснулись от какого-то стука-перестука, то, выпив еще по чарке зелена вина, увидели, вы не поверите, корвет с надписью «Вещий Олег». И этот корвет медленно полз по земле в сторону реки, чтобы, значит, что?! А чтобы, значит, из варяг в греки, сарынь на кичку, щит на ворота и прочие, чтоб я так жил!
И местный ангелогородский народишко нам сообщил, что, значит, это сделали две наши головы. Умная хазарская и умная ангелогородская русская. И я вам скажу: нет такой блохи на земле, которую не смогли бы подковать хазарская и русская головы. И если русская голова, не мне вам говорить, может подковать блоху, то хазарская голова придумает, как ей плавать! Ну, и без чарки зелена вина в этом деле не обойтись!
И Аглай Трофимыч умолк. Глаза его прикрылись, нос издал подготовительный всхрап, голова медленно застремилась к груди. Люди молчали. Стояла тишина. Лишь за бортом шелестела потрясенная речная волна.
– А как же, Аглай Трофимыч, – очнулся Калика, – этот корвет двигается?
Аглай оторвал голову от груди, отодвинул нос ото рта и сказал:
– И что здесь такого? Обыкновенный вечный двигатель. – И заснул.
А за окном стояла (лежала?) среднерусская ночь с ее странными всхлипами, всплесками русалочьих хвостов, всхрапами дремавших юных ветров. Обитатели корвета ушли в сон, отдав себя на волю течению реки Харонь и вечного двигателя. Ох уж эта русская беспечность! Уйти в сладкий сон, не думая ни о чем, как будто на земле сам собой состоялся мир и благорастворение в небесах. И не спал один лишь Клоп. Он пребывал в своей софе ни в одном глазу и подумывал об кого-нибудь куснуть, кровушки попить, благо на корвете этой кровушки было в избытке: густой и темной, как старые меды Олеговых времен, – Аглая Трофимыча, истоптанной (исплаванной) жилистой – Калики Переплывного, ревнивой – Сидорова Козла, странной – Нупидора и исполненной женской совершенности крови Марусеньки. И выбор у Клопа был громадный. Но как это часто случается, излишне богатый выбор как раз и не позволяет русскому клопу этот выбор сделать. Идут душевные метания, потрясения, тоже душевные, взвешивания «за» и «против» и в конечном итоге – гибель от обескровливания. Типичный случай буриданова Клопа. Иль случай с одной моей знакомой клопихой Феклой Тихоновной, которая… Которая так и умерла от голодной смерти.
Вот так и наш Клоп вел себя – на разрыв. То туда полз, то сюда, желая враз отведать вышеперечисленных кровей. И честно говоря, я бы на его месте тоже менжевался с выбором. Ибо каждому человеку завсегда желательно и рыбку съесть, и на хрен сесть. А Клоп тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. И пока он метался таким образом от рыбки к хрену, от виртуального капилляра до другого, на водную гладь реки Харонь пал рассвет, заставший Клопа несолоно хлебавши (вкус такой у крови) на его родной софе. И в этом рассвете справа по борту корвета «Вещий Олег» встал городок Средний Новгород. И на этом справа по борту корабельщиков поджидала дружина армянского конунга Вилли Григоряна Сухощавого, державшего в городе Среднем Новгороде филиал «Бигшиномонтажа». И занимался этот филиал веселым делом, а именно – насильственным ремонтом проходящих судов. А в данном случае занимался желанием насильственно изъять у Калики Переплывного золотой пердонец и физически потрепать экипаж «Вещего Олега». А узнал о проплытии Вилли Григорян Сухощавый от посыльного воробья Никодима, нанятого знакомым нам армянином Ашотом Григоряном и ставшим на долгие времена воробьем для посыльных дел. И вот дружина уже расчехлила пищали, багинеты, моторизованные катапульты и арбалеты огненного боя. А наши себе плывут в рассветной туманной хляби и не ведают, что вот-вот им как раз и настанет этот самый вот-вот. Ну, а пока они плывут к своей неминучей гибели, я вам поведаю историю городка Средний Новгород.
История Среднего Новгорода, рассказанная мне каликой Переплывным в пивняке на Селезневской
– Стало быть, мил человек Федорыч, дело было так. Ты пивком-то угощайся, а то на сухую рассказы уши дерут. Тем более такие ужасные, как история Среднего Новгорода. Так вот, однова сидели как-то в своем замке на северах варяжские конунги Кий, Трувор и Рюрик и папаня их старый Сведенборг. Ты, Федорыч, не удивляйся, что конунги сам-трех сидели в одном замке. Во-первых, у варягов что ни варяг – то конунг, а его дитятки – конунжата. А сидели они за пивком, потому как сидение на сухую задницу дерет. И значит, пьют себе они пиво в своем замке и страдают. И чем больше страдают, тем больше пива пьют. Потому как страдать на сухую – душу дерет. Так вот сидели они по двум поводам. Первый повод – пива попить, а второй – что трое младших конунгов в возраст вошли и им надобно место для конунгования самостоятельного подыскать. А где ж место-то свободное отыскать? Чать, век-то, Федорыч, не какой-нибудь там до нашей эры, а самый что ни на есть всамделишный VII по Рождеству Христову. И вся как есть землица уже густо народцем проросла. Ну, и инородцем тож. Как без инородца? Кого шпынять-пенять прикажешь? Тока инородца. Они для этого дела специально сварганены. И стало быть, конунжатам для конунгования нужно землицу у кого-то отвоевывать.