Страница 10 из 31
Я даже представить себе не мог, сколько мудрости было в Ксюше. Мне было ее очень жаль, но я даже не знал, что мог в этот момент сказать. Я поддержал Ксюшу и выпил рюмку водки. Она продолжила:
— Сначала я ждала, пока он меня задушит. Однажды чуть не потеряла сознание, в глазах уже темнело. Но на этом он останавливался. Успевал кончить, а мне от этого было грустно. Не хватало буквально немного. Тогда у меня появились первые мысли о суициде. Но я так и не решилась наложить на себя руки. — Ксюша выдержала паузу, прежде чем подошла к концу рассказа: — И вот, я сбежала. Просто ушла из дома. Деваться было некуда. Денег нет, жилья нет. Продала цепочку, подаренную этим чудовищем, прожила некоторое время, но деньги кончались. А потом наткнулась на сутенера. Ну, а дальше, думаю, ты представляешь мою дальнейшую судьбу.
Я внимал каждому ее слову, словно заново переживал свою собственную жизнь. Эмоции и переживание нахлынули на меня стремительной рекой.
— У тебя нет ничего серьезнее? — спросила Ксюша, рассматривая тлеющую в руках сигарету.
— Ты имеешь в виду курево? А то серьезнее водки у меня в доме ничего не найдется.
— Да, курево. Хочется чего крепче.
— Прости, но это не ко мне. Никогда не хранил у себя ничего запрещенного. Ты же знаешь, у нас для этого Женя есть.
— Да уж, у него всегда есть чего в запасе. А если и нет, то он обязательно найдет. Лишь бы компания была.
— Мне кажется, что когда-нибудь с ним произойдет… — я запнулся.
— Чего замолчал? Договаривай, что с ним произойдет.
— Не знаю… Да что угодно. Его могут поймать, посадить в тюрьму. Возможно, просто передознется. Куда-то ведь должна привести его кривая дорожка.
— А тебя так сильно беспокоит его судьба? Не думаю, что вы с ним такие уж друзья. Я ведь замечаю, что ты с ним не так часто общаешься, как это делают остальные.
— Не то чтобы беспокоит…
— Тебя совершенно не беспокоит его судьба. Не обманывай ни себя, ни меня. Если он умрет от слишком большой дозы героина — тебе насрать. Если его посадят и заставят языком вылизывать парашу — тебе насрать. Поправь меня, если я не права.
— Поправлю. Частично ты права. Но я все равно не понимаю мотивов его жизни.
— И не поймешь. Да и если тебя не интересует его жизнь, то и нечего лезть в его судьбу. Оставь его… тебе и самому станет легче.
— Ты неплохо размышляешь для проститутки, — улыбаясь, подметил я.
Возможно, эти слова зацепили ее или даже обидели. Но она лишь улыбнулась в ответ и опрокинула в себя еще рюмку горячительной воды.
— Ты успокоил свою душу? Удовлетворил любопытство?
— Да, спасибо, но не думаю, что мы закончили.
— В каком смысле?
— У меня есть еще пара вопросов,— я встал и подошел к окну.— Ты не хочешь с этим покончить?
— С чем именно?
— С твоим делом. С проституцией. С этой жизнью, которая у тебя сейчас.
— А что тебя не устраивает?
— Ты лишь пытаешься уйти от ответа, а ведь я задал тебе конкретный вопрос. Вопрос на вопрос только отвлекает внимание, но не мое. Ответь, пожалуйста.
— Нет, — довольно резко выдала ответ Ксюша.
—И тебе это нравится?
— Да.
— И чем же тебе это нравится?
— У тебя тон, как у сраных учителей школьных.
— Прости, но я просто интересуюсь, не воспринимай это как оскорбление.
Я отвернулся от окна, Ксюша докурила свою сигарету.
— Потому, — недовольно пробубнила она. — Все, на сегодня хватит.— Она встала, немного качнулась и направилась в сторону выхода.
— Куда ты? — крикнул я ей вслед.
— Пойду домой, здесь мне больше нечего делать.
— Твоему грузину я заплатил за ночь.
— Ты платишь за секс, а не за разговоры. Так что если не собираешься раздевать меня и трахать, то и нечего мне здесь делать.
Я догнал ее в коридоре, когда она уже собиралась открывать дверь.
— Ты ведь можешь просто посидеть со мной. Как с другом. Куда тебе сейчас идти в ночь?
— Дима, я привыкла ходить в ночь. Издержки моей профессии.
— Ксюш, просто знай, что я готов помочь.
— Не нужна мне твоя помощь. Да и ничья мне не нужна. Себе бы помогли сначала.
Я не стал ее удерживать. Да и какой был смысл? Разговор удался, а вот насколько он оказался продуктивным, я узнал лишь утром. Ксюша покинула квартиру, не прощаясь со мной. У лифта, как мне показалось, она начала всхлипывать. Но я не пошел за ней. Очевидно, что она не хотела со мной больше общаться. Я затронул слишком личное и, видимо, где-то переступил черту.