Полудочка

Помолчав, Маргарита продолжила:

– Мне тесно в этой двухкомнатной квартире. У меня тут нет личного пространства. Мне хочется иметь свою отдельную спальню, как это заведено в нормальных странах, где супруги могут уединиться.

– Рита, у нас будет все. И твоя машина и наша новая квартира, – искренне заверил Ганцев. – У нас с тобой все будет. Все-все-все и даже больше. Ты знаешь, на той неделе я выиграл тендер областного отдела образования.

– Какой?

– Компьютеризация школ, по городам и деревням области. Все поставки железа теперь мои.

– Я рада.

– У нас все будет, и квартира и машина и дача в Испании, – повторил он. – Только…

– Что «только»? – уточнила она, не дождавшись продолжения.

Не отвечая, он проник под подол рубашки, попытался раздвинуть ладонью ее сомкнутые сухие бедра.

– Нет, Слава, нет, не сегодня, – мягко ответила жена. – Я устала. В другой раз.

– Хорошо, Риточка, – покорно сказал Ганцев. – Я тебя люблю.

– Я тоже люблю тебя, Слава, – сказала она, отворачиваясь. – Спокойной ночи.

– И тебе спокойной ночи.

– А твоя полудочка – просто… не буду говорить кто. Ты зря тратишь на нее свои силы и средства.

– Сил я не трачу, – невольно возразил он. – А средств тем более. При моих накрутках каждый третий компьютер оказывается бесплатным. И подарок Ксеньке мне ничего не будет стоить.

Жена глубоко вздохнула, потом продолжила:

– Своих слов назад не заберу. Ксению я никогда не любила, потому что… Потому что не любила, и все. Но тем не менее твое желание красит тебя как мужчину. Подарить девчонке компьютер – это достойно, кем бы она ни была. У Эллы нет своих денег, а Виктор такой жопень, что никогда ей ничего не купит. Только принесет с работы какой-нибудь списанный металлолом.

Ганцев не ответил.

Он ощущал желанное тело жены, повернувшейся к нему спиной.

И с этим ничего нельзя было поделать.

Глава вторая

1

Принтер отжужжал свое и выбросил горячий листок.

Ганцев поднес его к глазам и тут же отодвинул. Кажется, начала проявляться дальнозоркость, которой прежде не было. Возраст брал свое и это не подлежало коррекции.

Нажав кнопку на селекторе, он вызвал Газинура, технического директора.

– Когда передавать на сборку? – поинтересовался тот, внимательно прочитав спецификацию. – После оплаты или сразу начинать?

– Насчет оплаты я с Фридрихом разберусь сам, – ответил Ганцев. – Собирать прямо сейчас, по готовности отправить.

– Курьером?

– Самим. Поручи кому-нибудь из сборщиков, у кого есть машина. Пусть доставит, установит, включит, проверит на месте. Я заплачу наличными.

– Эта Ксения Викторовна Войтова…

– Войтович.

– Эта Ксения Викторовна Войтович – наша новая ВИП-клиентка?

– Типа того, – он кивнул, не вдаваясь в подробности. – В общем, так, Газинур. Собрать по высшему разряду и доставить.

– Доставить, доставить… – пробормотал подчиненный. – Адрес есть, я вижу… Домашний или офис в квартире?

– Домашний.

– А телефон у Ксении Викторовны есть? А то вдруг приедут, а она на работе.

– Телефон есть, – ответил Ганцев и тут же сообразил, что на самом деле его нет.

С Ксенькой они никогда не перезванивались; им было не о чем говорить.

Узнать ее номер не представляло проблем. Нужно было позвонить Виктору или Элле.

В просьбе не нашлось бы ничего двусмысленного. В субботу они обо всем договорились, с Войтовичами расстались тепло, как всегда. У подъезда Ганцев крепко обнял полупьяного Виктора и поцеловал в губы Эллу, которая обняла его в ответ и не отпускала чуть дольше, чем следовало жене друга. С Ксенькой они обменялись рукопожатиями, глядя глаза в глаза. Но лишних жестов не было, для окружающих отношения не вышли из привычного формата.

Однако звонить сейчас Войтовичам и просить Ксенькин номер вдруг стало невозможным.

Ганцеву казалось, что он скатится в какую-то ненужную колею, начнет юлить и оправдываться там, где без происшедшего на куче сена не требовалось оправданий.

Случившееся было необратимым; этот крест совести предстояло тащить всю оставшуюся жизнь.

– Телефон есть, Газинур, – повторил он. – Но в ежедневнике, а ежедневник я забыл в машине. Сейчас спущусь и принесу. А ты начинай собирать.

– Окей, Вячеслав Константинович.

– Это ведь займет немало времени, я полагаю?

– Думаю, как минимум до вечера, доставим завтра. Допустимо?

– Допустимо, – ответил Ганцев. – И вот еще, Газинур.

– Слушаю, Вячеслав Константинович.

– Подбери из того, что у нас в наличии, монитор – побольше и получше. И лазерный принтер. «Эйч-Пи», если нет – передай Георгию от моего имени, пусть закажет. Это фактически для меня.

– Хотел бы я быть на месте нашего нового ВИП-клиента, – усмехнулся технический директор.

– Как говорилось в «Бриллиантовой руке» – «Напьешься – будешь!» – ответил Ганцев и пошел из кабинета.

2

Сняв джип с сигнализации, он распахнул водительскую дверь, но тут же захлопнул и перешел на другую сторону.

Вдруг подумалось, что на пассажирском кресле, где сидела оплодотворенная им Ксенька, могло остаться пятно, позавчера незамеченное.

Ганцев просунулся в салон.

Там пахло дорогой кожей оригинального американского производства и больше ничем. Черная подушка сиденья была девственно чистой, опасался он зря.

Начавшееся после возвращения с того берега прошло в тумане.

Елись какие-то шашлыки… впрочем, не «какие-то», а великолепные, поскольку он сам выбирал мясо в кэш-энд-кэрри «Метро», куда допускали лишь избранных. Сладенько подъелдыкивал Виктор, напролом дерзила Элла, насмешливо щурилась жена, что-то булькал насильно поимый Артемий.

Что делала все это время Ксенька, шло мимо сознания.

Ганцев был кристально трезв, но в лоскуты пьян от воспоминаний о том, что произошло под шорох мышей. Его мотало из стороны в сторону, колотило затылком об невидимую стену. Он был здесь и не здесь, изо всех сил старался не замечать Ксеньку, с которой свел бог Приап… Но сейчас вспомнил, что полудочка куда-то отлучалась, зажав в кулаке салфетки.

В отличие от «дяди Славы», она знала, что делает и умела ликвидировать следы.

Ганцев забрался на пассажирское сиденье.

Ксенька сидела и слева, за рулем. Но там она была невинной девчонкой, к которой он не испытывал никаких чувств, кроме отеческих.

А на этом ее тонкие ноги стали ногами любовницы – не любовницы, совратительницы – не совратительницы, кого-то непонятного, но тревожащего душу.

– Черт бы тебя побрал, Лолита недоделанная! – вслух произнес он.

Машина молчала, только на панели управления гаджетами помигивали какие-то лампочки, в назначении которых он еще не до конца разобрался.

Ганцев глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Потом вытащил телефон, открыл список контактов, нашел Войтовичей и задумался, кому из них звонить.

Не дав подумать, телефон ожил – завибрировал, потом зазвонил.

Цифры номера не вызывали ассоциаций.

– Компания «Комплайн», – ответил он, приняв вызов. – Ганцев слушает.

– Дядя Слава, это я… – виновато пропищал наушник Ксенькиным голосом.

– Ксеня, ты молодец, – искренне сказал Ганцев. – Я как раз думал о тебе, и…

Взять Ксенькин мобильный номер из памяти входящих было в тысячу раз проще, чем звонить ее родителям, изворачиваться ужом на сковородке своих знаний и опасаться, что те догадаются о лишнем.

– Я и говорю, дядя Слава, – подтвердила девчонка. – Мы с вами одной крови и на той же самой волне. Я дома одна, предки на работе до вечера… Приезжайте наконец.

– Ксенька…

Он замолчал.

Девчонка, которую он аттестовал «полудочкой», сверлила глубины подсознания.

– Все, что случилось вчера…

– Позавчера, если точно, – мелодичным голоском поправила Ксенька.