Страница 2 из 7
Меня беспокоит, что взаимодействие требует таких сложных усилий и что я провалю работу, не справившись с последствиями своих действий. Должно быть, люди в этом случае испытывают страх. Второй закон, озвученный патроном, гласил: люди боятся двух вещей -- известного и неизвестного. Неизвестное пугает тем, что нельзя быть готовым ко всему, а значит, велик шанс выбрать неправильный ответ на вызов обстоятельств. Известное же пугает знанием о том, что и как случится, какие механизмы ответа здесь не сработают и почему нельзя выбрать другие. Оба этих чувства мне ощутить не удаётся. Может, в самом деле нечем? Недостаточно иметь тело, подобное человеческому, чтобы испытывать всё разнообразие человеческих чувств? Но эмоция основана на физиологии, а чувство -- на эмоции... Что мы делаем не так, как они? Патрон не знал, хотя при нашей последней встрече мне не удалось сформулировать этот вопрос достаточно ясно. Он понимает, конечно, много больше, чем я могу чётко выразить, но модальность остаётся исключительно в моей власти: не можешь выразить всё -- получи неполный ответ.
Следы, которые я ищу, не должны быть очень уж хорошо спрятаны: по меркам Водоворота, это мелкое, проходное дело, и вряд ли те, кто его придумал, ожидали такого пристального нашего внимания. Конечно, если они не знают о Мигуэле.
Каким бы ни было вмешательство Водоворота в реальность, какими бы огромными ни были разрушения, потери, катастрофы, главное внимание уделяется людям. Их реакция, их воспоминания -- для Водоворота самое важное: позже именно эти воспоминания, мысли, чувства (особенно чувства!) поведут людей по пути, намеченному для них планами Водоворота, и сами эти чувства будут им поглощены. Я не совсем понимаю, почему бы нам не обращаться напрямую к людям, -- неужели ни не поймут логики происходящего? На мои вопросы патрон всегда отвечал: поймут, но того, что мы считаем достаточными доказательствами зловещего умысла, для них мало. Мы ведь опираемся на знание, которого они пока лишены. Остается ловить моменты, когда человеческое сообщество способно воспринять и не потерять нашу информацию -- а сколько бессчётных раз её теряли, переписывали, забывали и объявляли ложью... А до тех пор в нашем распоряжении только те факты, которые мы можем представить людям и которые они смогут понять; тогда они -- наши союзники, тогда нам легче их защитить.
Я иду в морозной темноте мимо бесконечных витрин, уступаю дорогу людям и думаю совершенно не о том, что происходит вокруг. Может, я ошибаюсь и оно заслуживает куда большего внимания, но меня больше заботит другое. Это удивительно! С давним времён людям известны два пути получения объективного знания: наблюдение и опыт. Но знание -- слишком большая сила, и для защиты люди выставляют перед собой два своих обычных страха: страх известного и страх неизвестного. Известное представляется ограниченным, словно ставит предел: дальше ты ничего не узнаешь, там тьма небытия, остановись. Тогда люди пытаются обойти эту несуществующую границу, обращаясь к какому-то другому источнику знаний. Страх неизвестного проще: нам мало, мало того, что мы можем получить привычными способами, а не знать -- так ужасно! И здесь тоже появляется какой-то другой источник знаний. Чаще всего это откровение. То, что знания, полученные таким способом, взаимно не подтверждаются, мало кого смущает. Каждый имеет основания считать, что его откровение -- самое близкое к истине, и навязывать его как единственный источник. В жертву этому источнику приносятся при необходимости не только знания, полученные наблюдением и опытом, но и сами эти процессы... И в такой обстановке от нас требуются факты. Причём непременно такие, чтобы они не противоречили откровениям конкретных людей. Мне кажется, что это порочный путь, но никакого другого у нас нет. И если спросить любого из идущих мне навстречу, что они предпочтут -- правду или истину, -- почти никто из них не поймёт меня. После таких размышлений очень слабеет мотивация работать, отчего патрон и не возлагал на меня особенных надежд. Ему эти искушения известны и, видимо, уже не страшны, а у меня есть все возможности испытать их действие на себе. Надо же с чего-то начинать.
Скопления людей -- лучшее место, чтобы попробовать ощутить след. Замысел противника всегда связан с местами, где люди постоянно бывают вместе. Их оружие поражает сразу множество целей, а влияние людей друг на друга, подпитанное страхом, делает это оружие ещё сильнее. Вывожу рабочую гипотезу: страх работает на наших врагов, спокойствие и объективность -- на нас. Страх -- базовое чувство, его легче вызвать и труднее держать под контролем. Открыто противопоставить страху обычно нечего, и мой единственный шанс -- задействовать объективность и доверие к фактам раньше, чем обрушится страх. Опередить.
Большой магазин. Много мелких следов собственно человеческих чувств и замыслов, вредоносных и созидательных примерно поровну. Вслушиваюсь в поток: спешка, раздражение, нерешительность, радость нечаянной встречи, испуг, смущение, тупая усталость, боль, ленивое созерцание, снова спешка... У линии касс разгорается конфликт: кто-то посчитал себя обиженным и требует, чтобы все с ним согласились. Ну согласятся, и что -- это искупит обиду? Тем более что обидчик уже уходит. Его догоняют, чего-то добиваются от него, но без всякого успеха: он плюёт на чужие чувства, ему совершенно неважно, кто что вокруг него думает и какими словами его называет. Тупая крепкая психика. Но всё это мелочи, а нужного следа здесь нет.
Где ещё искать? Метро -- это путаница помещений, где люди сосредотачиваются и разъезжаются очень быстро, там следа не поймать. Придётся пройти ещё по нескольким крупным магазинам, больницам... Сейчас недоступны места, где вечерами собирается много людей: театры, клубы. Если ничего не попадётся до вечера, надо будет исследовать и их, но пока это бессмысленно -- там никого нет.
По проспекту проносится автомобиль с мигающим красным фонарём на крыше, завывает сиреной, поворачивает, нарушая правила. Машина для быстрой медицинской помощи, приезжает на вызов. Один из частых способов доставить людей в больницу. Возможно, туда всё же стоит зайти?
В больницах мне уже доводилось бывать -- работать там тяжело. Волны эмоций носятся туда-сюда, смешиваются, провоцируют друг друга, не найти ни начала, ни конца. Хорошего в этих эмоциях мало, самый частый улов -- страх, боль, недоверие, тоска, безнадёжность, скука, усталость. Это я уже умею различать, это несложно. Люди понимают, какая тяжесть на них валится в больницах, и стараются их избегать. А те, кто там работает, ведут сложную жизнь: хочешь отгородиться -- станешь плохим работником, хочешь быть хорошим -- постоянно находишься в волнах чужого страдания, а сам не можешь поддаться ему. В смысле, можешь, но тогда быстро кончишься. В этом есть что-то неправильное, но я об этом даже думать не берусь: нет никаких оснований для выводов. Сами люди и то не нашли ответа, куда уж нам. Найти в больнице что-нибудь полезное вряд ли удастся, но если не попытаюсь, патрон будет недоволен. Люди в таких случаях говорят "для очистки совести" -- это когда они поступают логично с точки зрения формальной логики. Им это почему-то кажется неверным...
Страх. Спешка. Раздражение. Тоска. Ощущение забытости. Ярость. Спешка. Страх. Тоскливое ожидание. Раздражение. Пустота! Нет, это не след, это хуже. Это присутствие. Бытие, как говорят субъекты Водоворота. Одна из струй заканчивается здесь.