Страница 7 из 7
- Может, Вадим? -- Маша заглянула в глаза тётке, немножко боясь, что та отругает. Но Зоя не ругала, а только прижала её к себе:
- Может быть. Всё может быть...
Дружная компания домашних запахов снова изменилась: теперь среди них не было тонкого аромата Настиных духов и кофе. Сама Зоя кофе почти не пила, а Маша не любила "эту горечь противную", так что початая банка зёрен стояла в шкафу, ожидая лучших дней. И всё же в доме было тепло...
Зоя ожидала привычного коктейля запахов, в которые хотелось погрузиться после смены, как в перину, как в тёплую ванну, хоть ненадолго забыв все тревоги... не вышло. Злой и наглый запах мужского одеколона в смеси с валерьянкой показали, что дома беда.
Настя сидела в гостиной на диване, обутая, в шапке, только куртку сбросила на ковёр; сидела, сложив руки на огромном животе, и рыдала безутешно и безнадёжно, как в детстве. Возле неё на табуретке стояла громадная кружка с чаем, струйки пара завивались над настиной поникшей головой, и Зоя не сразу разглядела её лицо. Потом профессиональным взглядом различила свежие ссадины и громадный синяк на скуле. Подошла, села рядом:
- Он?
Настя так ничего и не сказала, только прислонилась головой к сестриному плечу и замерла. Из кухни выглянула Маша, в руке -- тарелка с чем-то. Зоя кивком показала ей: "Погоди, я сейчас" -- и заглянула в лицо сестре.
- В полицию звонила?
- Не-ет, -- всхлипнула Настя и вытерла глаза ладонью. -- Я сразу сюда-а...
Зоя стянула с неё сапоги, размотала шарф -- на белой настиной шее ярко отпечатались синяки от мужских пальцев.
- Ложись-ка, вот подушка, -- старшая сестра устроила младшую на диване, укрыла пледом. -- Валерьянки выпила уже?
- Да-а, Машка налила... -- выдохнула Настя.
- Вот и ложись, тут тепло, тихо, мы с Машуткой на кухню пойдём.
- Нет! -- Настина рука вцепилась в запястье Зои. -- Не уходи... я боюсь...
- Бойся, -- разрешила Зоя. -- Побойся немножко и спи.
Чтобы отключиться, Насте потребовалось меньше минуты. Зоя высвободила руку, тихо вышла, закрыв дверь. Маша на кухне кромсала ножом остатки батона:
- Я маме бутер сделала с мёдом, а потом испугалась -- может, ей мёд нельзя?
- Не стоит, мы ей просто с маслом сделаем.
- Там ещё кусок остался. А это тебе, -- Маша подвинула тётке большой кусок батона, щедро политый мёдом.
- А себе?
- А я не хочу, -- отвела глаза Маша.
- А-а, -- догадалась Зоя, -- хлеб кончился! Знаешь что, давай-ка мы этот бутер пополам поделим, а? Мне одной много.
- Давай!
Вдвоём они молча сжевали бутерброд, потом Зоя вынула из кармана брюк смартфон, набрала короткий номер:
- Даша, Даш, салют! Да это я, узнала? Даш, прими вызов на меня... Нет, я не на смене, я дома. На мой домашний прими. Женщина, тридцать три года, срок двадцать семь недель, травмы... Откуда? Да му... жик один избил. Да, надо на осмотр, ты уж нашим передай, пожалуйста. Нет, полицию я сама... Спасибо, Даш, ты золото!
Зоя выключила телефон:
- Ну вот, повезём маму в больницу, на осмотр. Может, придётся денька три полежать, капельницы поделать...
- Ага, -- Маша прислонилась к тёткиному плечу. -- Зоя... а ребёнку ничего не стало?
- Честно? Надо проверять, для того и в больницу едем. Но я думаю, что ничего не случилось. Напугалась? -- Зоя обняла Машу.
- Немножко...
- Всё равно ты молодец: напугалась, а всё правильно сделала -- и чай заварила, и валерьянки налила...
Маша уткнулась в Зою, как только что её мать, и так же затихла.
- Куда же мы кроватку-то для Вадьки поставим? А, Машутка?
- Посередине комнаты, -- решительно сказала Маша. -- Ребёнок должен дышать свежим воздухом.
- И откуда ты всё знаешь, а? -- Зоя со смехом посадила Машу к себе на колени. -- Ехали мы, ехали, в огород заехали...
- Зоя, ну хватит, я же уже не маленькая, -- притворно рассердилась Маша и слезла на пол.
- А раз не маленькая, тогда тащи из кладовки сумку, будем маме вещи собирать.
Из открытой кладовки дохнуло старыми домашними запахами -- шубами, кожаным плащом, лимонными корочками от моли, -- и мерзкий запах одеколона сбежал, растворился где-то, как и не было.