Тайны тропического рая

Билл согласно кивнул головой.

– Но почему-то ведь тебя это не остановило?

Билл молчал. Да и что он мог сказать? Ведь не будет же он признаваться, что тогда, несколько часов тому назад, ему очень хотелось женщину, просто женщину, любую, и не обязательно юную красавицу с осиной талией и свежей упругой кожей.

Властелин как будто читал его мысли, он посмотрел на Билла внимательным долгим взглядом и произнес:

– Этель не самая красивая женщина из тех, кого мы с тобой видели. Но почему-то рядом именно с такой женщиной всегда чувствуешь себя в безопасности. Она не переметнется к другому, не станет капризничать. Вообще с ней проще и чище, если так можно сказать. И всегда чувствуешь, что она словно тебе мать, а не просто любовница. Хвала небу, что на свете еще не перевелись такие женщины. А сколько при этом им лет, и как они выглядят – не имеет никакого значения. Или я неправ?

– Правы, – согласился с ним Билл. – Просто у меня не получается так хорошо сказать. И странно. Я ведь в первые минуты даже и не думал о ней как о женщине для любви. Но потом все изменилось.

– В этом нет ничего постыдного, – успокоил его Властелин. – Ибо твоя страсть должна была отдать тебя в руки той, кто мог в этот момент ее утолить. Только в этом случае у тебя, наконец, появилась возможность погасить хотя бы на время это бушующее пламя… Хотя бы на время… Да по-другому и быть не может. Иначе бы мы все сгорели в адском неутолимом огне. Да разве есть другой выход?

– У вас, наверное, женщин было полным-полно, – предположил Билл.

– Знаешь, если честно, то я смутно помню свою двадцатую женщину и уже совсем не помню пятидесятую, но всегда буду помнить первую. Разве могу я позабыть ту страстную благодарность, какую испытывал к ней за ее доброту? О, никогда! Лично я и сейчас помню все до самой последней мелочи. О, какое это было блаженство! А ты помнишь ту, кого в первый раз взял за талию? А к чьей груди или попке ты первый раз прикоснулся? Как много все-таки значит первый чувственный опыт! Но он хоть и прекрасен, но одновременно и опасен.

– Почему? – удивился Билл.

– Потому что слишком фиксирует нас на предмете первого удовольствия. И мы невольно сравниваем всех последующих с ней, с первой. Но я вижу, ты хотел мне что-то сказать…

– Хотел, но… – бил осекся на полуслове.

– Говори смело – ни один твой вопрос не останется без ответа.

– Честно сказать, я боюсь, – признался Билл.

– Люди не должны ничего бояться, они должны знать и уметь все, чтобы вместе наслаждаться этим дивным чудом близости.

– Я не этого боюсь, – сказал Билл. – Я боюсь того… что… а вдруг я не встречу другую, которая будет лучше… – Билл осекся.

– Чем кто?

– Чем Этель.

– Она что, первая женщина у тебя? – поинтересовался Ганс.

Бил молча кивнул. Он был смущен, что его собеседник так легко догадался об этом.

– Ладно, не думай об этом. Я возьму решение этого вопроса на себя. Ведь я твой должник. Я вот что тебе скажу: к сожалению, для нас слишком часто первая женщина остается единственной. Особенно, если ты познаешь ее в юные годы. Хочешь, я расскажу, как могла бы пройти твоя жизнь, если ты влюбишься в Этель по-настоящему? Скорее всего, поначалу ты будешь ходить как шальной от страсти, сердце твое будет колотиться, а с губ срываться нечто вроде: «Милая! Милая! Я тебя люблю, люблю, люблю!» И она поломается, поломается и вполне может быть и даст согласие стать твоей супругой. Тут-то и случится с тобой беда, какая случается с теми, кто женится на первой женщине, давшей в себя войти.

– Но почему это беда? Что тут плохого?

– Очень скоро или не очень скоро, что еще более прискорбно, ты поймешь, что тебе становится с ней скучно, что все твои пылкие фантазии так и остались нереализованными, что на свете еще слишком много такого, что тебе хочется. К тому же тебе не о чем будет с ней говорить, когда вы вылезете из постели. Потому что вы очень разные. Этель женщина, конечно, хорошая, но поверь – большим умом не блещет. Да и потенциала роста в ней нет. Так что та, ради близости с которой ты уже готов на все, включая женитьбу, вполне скоро станет для тебя сначала безразлична, а потом бы ты ее возненавидишь. Ведь она лишила бы тебя всего того, что мог бы ты испытать, не женившись на ней так скоропалительно.

– Я бы мог найти себе любовницу.

– А любовь? Я ведь говорю не о супружеском долге, а о любви. «Законный поцелуй не может сравниться с поцелуем украдкой». Это Мопассан сказал, а он знал толк в таких вещах.

– Выходит не стоит вообще жениться?

– А это смотря на ком. Заранее предупреждаю тебя по-отцовски: ты, конечно же, можешь найти девушку или женщину, о которой мечтаешь, добиться ее симпатии и даже завоевать ее, однако ты можешь сближаться с ней в сотый и даже в тысячный раз, но так и не понять ее.

– Да, женщины для меня загадочные существа, – признался Билл.

– Все загадки женщины имеют одну-единственную разгадку – беременность.

– Но разве люди сближаются только для этого? Не знаю как у других, но мне женщина нужна только для плотской любви. Я ни о каких детях не думаю. Пока, по крайней мере.

– Запомни хорошенько: мужчина для женщины есть только средство. Ее целью всегда бывает ребенок. Это ее инстинкт. И никуда от этого деться нельзя.

– А разве не бывает настоящая любовь? Или просто дружба?

– Редкая женщина способна к дружбе: обычно она знает только любовь.

– Ну, вот видите. Значит, любовь все-таки бывает.

– Бывает. Но с ее стороны только ради продолжения рода. Женщины все еще кошки. Или в лучшем случае коровы.

– А мне кажется, что любить – это находить счастье в другом, и особенно в его счастье.

– В тебе еще говорит юность.

– Во мне говорит мужчина, – вдруг неожиданно даже для себя самого заявил Билл твердо и решительно.

– Мой мальчик, мужчина должен быть воспитан для войны, а женщина для отдохновения мужчины. Все остальное безумство.

– Я не вижу в войне никакого счастья, – заверил Властелина Билл.

– Хорошо, скажем по-другому, – улыбнулся хозяин дома. – Счастье мужчины называется: Я ХОЧУ. Счастье женщины: ОН ХОЧЕТ. Так что не забудь плетку, когда отправишься в долгое путешествие за своей единственной. Иначе в поисках служанки и добродетельного ангела ты одним махом сам станешь служанкой женщины, и теперь тебе самому надо будет стать ангелом, чтобы удовлетворить ее прихоти. Вот и вся любовь.

– А мне кажется, что любовь это факел, который должен светить нам с ней путь к счастью.

– На этом пути единственное, что ты сможешь после себя оставить – это потомство.

– А разве это плохо?

– Не знаю, но, по-моему, что волшебный сад супружества должен помочь нам не размножаться, не расти вширь, а расти ввысь, к небу. Не оттого ли люди сокрушают браки, что браки сокрушают людей, не дают им развиваться?

– А почему нельзя развиваться вместе? Что плохого, если двое идут одной дорогой?

– В разные стороны? – усмехнулся Властелин.

– Нет, в одну.

– Такого в браке практически не бывает, ибо брак это маленькая тюрьма, где обоим супругам одинаково плохо. Хотя, если жена будет тебе другом и не станет ревновать к каждой юбке, то можно и попробовать. Но придется всегда быть начеку. И ни в коем случае не терять головы. Брак это что твоя крепость. Находящиеся внутри мечтают вырваться наружу, находящиеся снаружи мечтают очутиться внутри. Ну да ладно, хватит об этом. Живи, радуйся всему, что есть в этом доме. Ну и, разумеется, наслаждайся близостью с Этель и дари ей наслаждение тоже. Кстати, на столике в твоей комнате, я положил несколько интересных, на мой взгляд, книг. Почитай что-нибудь на сон грядущий, а там как судьбе будет угодно. Во всяком случае, будь как дома. И жди новых сюрпризов.

Наступил вечер. Билл лежал у себя в комнате с книгой и читал историю индейцев Южной Америки. Книга была и вправду интересная и содержала в себе множество подробных описаний того, что происходило в этих краях с незапамятных времен.