Страница 3 из 101
Мои размышления снова прервал грохот распахнувшейся двери. Я поморщилась. На пороге опять стояла Талинка.
– Что, все в облаках витаешь?! – заявила она насмешливо.
Я сдвинула брови, и они практически сошлись на переносице. Сестренка фыркнула и продолжила поучительным тоном Софы:
– Не хмурься, а то морщинки будут, и тогда ни один жених на тебя не глянет!
– Вот и не надо! – рассерженно проговорила в ответ, тут же вспоминая противного господина Дугласа, который давно оббивал порог нашего дома.
– Кстати, тебя там этот старый хрыч дожидается, – и Талинка хихикнула, вспоминая вероятно его необъятный живот и розовые, отвисшие как у хорошо откормленной свиньи щеки.
«И принесла же нелегкая», – раздался мой мысленный стон. Принимать гостя не хотелось совершенно, но и отсидеться в комнате я не могла. Господин Дуглас почему-то еще несколько лет назад решил, что я подхожу на роль его будущей жены, хотя разница в возрасте между нами была просто колоссальной, и он годился мне даже не в отцы, а скорее в деды.
«Эх, надо принимать дорогого гостя, а то не ровен час еще сюда заявится. Уж этого мое сердце точно не вынесет», – подумала я, с тоской глядя на так и не написанное объявление, но в ближайший час мне не суждено к нему вернуться, ведь визиты господина Дугласа порой длятся целую вечность. Я попыталась взять себя в руки, потом все же встала и медленно побрела прочь и комнаты.
– Постой! – закричала Талинка. – Ты что же выйдешь к нему в таком виде?
На секунду я приостановилась и взглянула в зеркало: чуть растрепавшаяся коса, темные, почти черные глаза, в которых застыло сейчас лишь раздражение и мука, домашнее платье, выцветшее от времени, но когда-то оно было глубокого темно-синего цвета, и старые тапочки. «Может, увидев меня в таком неподобающем наряде, он передумает?» – мелькнула грустная мысль, хотя… все надежды напрасны. Господина Дугласа привлекали отнюдь не мои платья, а главным образом юность и очарование, как он признался еще в самом начале своих ухаживаний. Я еще раз оценивающе посмотрела в зеркало и все-таки решила сменить обувь, но скорее не из-за ненавистного жениха, а мое дорогой мамы. «Женщина всегда должна следить за собой и ходить аккуратной даже дома», – выговаривала она всякий раз, когда мы с Талинкой носились по комнатам растрепанные и раскрасневшиеся. Эх, ладно! Пришлось одеть единственные туфли и поспешить вниз, где в небольшой гостиной меня уже с нетерпением дожидался господин Хряк.
Сквозь приоткрытую дверь я первым же делом заметила живот моего женишка, а потом и его самого. Лицо Дугласа как всегда лоснилось от довольства, а маленькие поросячьи глазки неприятно щурились. Недалеко от него сидела и моя мама, которая как обычно старалась поддерживать приятную беседу, хотя я даже не представляю, каково ей было сейчас. После нескольких недель непрерывной работы, она просто засыпала на ходу.
– Мам, как ты? – заботливо спросила у нее, разглядывая «великолепные» темные круги под глазами.
– Все хорошо, Аника, – неизменно ответила она.
Но я то знала, что совсем не «хорошо», что ей бы сейчас отоспаться, а не любоваться этой толстой рожей.
– Не волнуйся, – добавила она, – почти все заказы выполнены и у меня сегодня полноценный выходной.
– О, у госпожи Мерисы сейчас много работы? – влез в разговор и женишок.
На лице мужчины читалась легкая зависть: он словно подсчитывал в уме барыши маминой хозяйки и тосковал за чужими деньгами.
– Как всегда перед днем Благословения, – ответила я, неодобрительно покосившись на господина Дугласа.
Мне не хотелось, чтобы этот человек влезал в нашу жизнь даже в таких мелочах, как эта. Я чувствовала, что таким образом он словно становится ближе к нашей семье… и ко мне, чего я особенно боялась. Но женишок не обратил на мой тон ни малейшего внимания и продолжил:
– Да, в эти дни у хозяйки такого салона посетителей хоть отбавляй, – и криво ухмыльнулся.
Мама кивнула. Она работала в мастерской по пошиву одежды и действительно каждый год их просто заваливали заказами еще за несколько месяцев до самого праздника. Девушки, которые принимали участие в Благословении, да и парни тоже, стремились принарядиться, ведь за ними в этот день наблюдал весь город.
– А ведь ваша София в этом году тоже предстанет перед священником? – продолжил господин Дуглас.
И я заметила, как при этих словах легкая едва заметная улыбка коснулась маминых губ.
– Да, время моей старшей дочери пришло, – ответила она.
– О это просто великолепно! – воскликнул мужчина, а потом добавил: – Надеюсь, когда Аника достигнет положенного возраста и предстанет на этом празднике, она уже давно будет замужней женщиной. Я так и представляю, как моя жена стоит там с младенцем на руках, а мы со старшенькими наблюдаем за ней из первого ряда.
От его слов, по-моему, передернулась на только я, но и мама.
– Побойтесь бога! – воскликнула она. – Анику ждет Благословение всего лишь через несколько лет, а вы ей уже пророчите троих детей, хотя даже еще и не женаты.
– Но, позвольте, – не согласился господин Дуглас, – я тут все подсчитал: если мы поженимся через месяц…
Я уставилась на него во все глаза.
– … и моя дорогая Аника будет дарить мне ровно по одному младенцу три года подряд, то как раз к ее празднику Благословения все будет в точности, как я и описал.
Мама испуганно охнула, услышав такое объяснение, я же передернулась от отвращения, словно чувствуя сейчас на себе руки моего ненавистного жениха, но господин Дуглас, словно ничего и не замечая, продолжил: