Дурная кровь

– Мчащийся на большой скорости фургон, – быстро подхватил Грегори.

– Совершенно верно, – сказал Страйк.

– Зафиксировал дождливый вечер, как в случаях похищения Веры Кенни и Гейл Райтмен.

– Совершенно верно. – Страйк покивал.

– Драку двух женщин, – продолжал Грегори. – Эту последнюю пациентку – женщину, похожую на мужчину. Признайте, что совокупность всех этих…

– Вот и я о том же, – сказал Страйк. – Пусть его подводило здоровье, но у него был нюх на улики. Остается выяснить одно: несет ли эта скоропись какой-нибудь смысл, который я обязан знать.

Грегори слегка помрачнел.

– Нет, – сказал он, – никакого смысла она не несет. Это в нем заговорила болезнь.

– Понимаете, – с расстановкой заговорил Страйк, – ваш отец был не единственным, кто усмотрел в Криде сатанинское начало. Заглавие лучшей его биографии…

– «Демон Райского парка».

– Совершенно верно. У Крида много общего с Бафометом, – сказал Страйк.

В наступившей паузе они услышали, как близняшки топочут вниз по лестнице и в голос допытываются у приемной матери, купила ли та шоколадный мусс.

– Слушайте… я буду вам очень признателен, если вы докажете, что похищение организовал Крид, – выговорил наконец Грегори. – Подтвердите, что мой отец был прав от начала до конца. А что Крид оказался изворотливей, так в этом нет ничего позорного. Он ведь и Лоусона обвел вокруг пальца, он перехитрил всех. Я же знаю, что у Крида в подвале не оказалось никаких следов Марго Бамборо, но ведь он не рассказал и о том, куда дел одежду и украшения Андреа Хутон. Под конец он стал разнообразить способы избавления от тел. Хутон – сбросил со скалы, но ему не повезло… не повезло в том, что нашли ее очень быстро.

– И снова все верно, – сказал Страйк.

Пока Страйк пил чай, Грегори рассеянно грыз ноготь. Примерно через минуту детектив решил, что можно вновь надавить.

– Теперь насчет истинной книги… – По виду Грегори стало ясно, что Страйк попал точно в цель. – Я пытаюсь выяснить, вел ли ваш отец какие-либо записи, помимо официальных протоколов… и если так, – добавил Страйк, не дождавшись ответа, – сохранились ли они по сей день.

Грегори вновь остановил свой блуждающий взгляд на Страйке.

– Что ж, хорошо, – сказал он. – Отец считал, что ищет некую сверхъестественную силу. Мы узнали об этом ближе к концу, когда он уже сам понимал, насколько тяжело болен. Каждую ночь он рассыпал соль под дверью нашей спальни – отпугивал Бафомета. В спальне для гостей соорудил себе, как считала мама, подобие домашнего кабинета, но всегда запирал дверь. В ту ночь, когда его увезли, – с несчастным видом рассказывал Грегори, – отец выскочил оттуда… э-э… с криком. Всех нас перебудил. Мы с братом выбежали на лестничную площадку. Папа оставил дверь настежь, и мы увидели, что в комнате горят свечи, а все стены разрисованы пентаграммами. Ковер он снял, начертил на полу магический круг для какого-то ритуала и заявил… ну… подумал, что вызвал какое-то демоническое создание… Мама позвонила девять-девять-девять, приехала «скорая», и… остальное вам известно.

– Наверное, для всей семьи это стало потрясением, – сказал Страйк.

– Да, конечно. Пока папа находился в лечебнице, мама сделала ремонт в той комнате, вынесла его карты Таро и всю оккультную литературу, закрасила пентаграммы и магический круг. Она переживала больше всех, так как до папиного нервного срыва они были образцовыми прихожанами.

– Понятно, что он был очень болен, – сказал Страйк, – и не по своей вине, но все равно оставался сыщиком и сохранял интуицию. Это видно из официальных документов. Если где-то существует еще один комплект записей, особенно таких, которые отличаются от официального досье, то это важный документ.

Грегори в напряжении грыз ноготь. В конце концов он, казалось, принял решение.

– После нашего телефонного разговора я все время думал, что надо бы отдать вам вот это.

Он подошел к набитому книжному шкафу в углу и достал сверху большую старомодную, обмотанную шнуром общую тетрадь или книгу для записей в синей кожаной обложке.

– Это единственная вещь, которая не была выброшена, – опустив глаза на синий переплет, сказал Грегори, – потому что отец в нее вцепился и не выпускал из рук, когда приехала «скорая». Твердил, что обязан зафиксировать, как выглядел… э-э… дух, та сущность, которую он вызвал к жизни… и тетрадь уехала с ним в лечебницу. Там ему разрешили нарисовать демона, и это помогло врачам разобраться, что происходило у него в голове, поскольку на первых порах он отказывался с ними разговаривать. Об этом я узнал много позже: нас с братом ограждали от известий о его состоянии. После выздоровления отец сохранил эту тетрадь со всеми записями – говорил, они, как ничто другое, напоминают ему, когда надо принимать лекарство. Но я хотел встретиться с вами лично, а уж потом принять окончательное решение.

Борясь с желанием протянуть на прощанье руку, Страйк пытался, насколько позволяли ему вечно насупленные черты, хранить сочувственное выражение лица. Робин куда лучше умела выражать теплоту и сопереживание – он убеждался в этом не раз, видя, как она работает с упрямыми свидетелями.

– Поймите, – сказал Грегори, прижимая к себе кожаный переплет и явно вознамерившись донести свои слова до сознания гостя, – у отца было полное психическое истощение.

– Конечно, я понимаю, – сказал Страйк. – Кому еще вы показывали эти записи?

– Никому, – ответил Грегори. – Последние десять лет тетрадь пролежала у нас на чердаке. Там стояла пара привезенных из старого дома коробок с родительскими вещами. Любопытно, что вы появились как раз в тот момент, когда мы стали расчищать мансарду… уж не отец ли это подстроил? Быть может, он дает мне разрешение передать свои записи в другие руки?

Страйк издал двусмысленный звук, призванный подтвердить, что решение Тэлботов сделать ремонт в мансарде подсказано покойным отцом Грегори, а не потребностями еще двух приемных детей.

– Держите! – резко сказал Грегори, протягивая тетрадь Страйку.

Тому показалось, что хозяин дома испытал облегчение, избавившись от старой тетради.

– Ценю ваше доверие. Если в связи с этими данными мне понадобится ваша помощь, вы позволите еще раз вас побеспокоить?

– Да, разумеется, – ответил Грегори. – Мой электронный адрес у вас есть… Дополнительно запишу вам номер мобильного.

Не прошло и пяти минут, как Страйк, уже готовый ехать в агентство, стоял в прихожей и прощался за руку с миссис Тэлбот.

– Чудесно, что мы с вами познакомились, – сказала она. – Я рада, что эти записи перешли к вам. Кто знает, когда они смогут понадобиться?

И Страйк с тетрадью в руке подтвердил, что никто этого не знает.

18

Робин, которая в последнее время отдавала почти все выходные делам агентства, по настоянию Страйка взяла отгулы на вторник и среду. Старший партнер безоговорочно отклонил ее предложение приехать в офис, ознакомиться с записками Грегори Тэлбота и разобрать последнюю коробку – до этого пока не доходили руки – с папками полицейского досье. Страйк понимал, что в этом году Робин не успеет израсходовать все свои сверхурочные, но решил предоставить ей максимально возможное количество выходных.

Но если Страйк думал, что выходные доставляют ей большое удовольствие, он сильно заблуждался. Во вторник она занималась бытовыми делами – стиркой, закупкой продуктов, а в среду отправилась на дважды отложенную встречу со своим адвокатом.

Когда она сообщила родителям, что разводится с Мэтью, не прожив с ним и полутора лет, мать с отцом порекомендовали ей специалиста по бракоразводным делам из Хэрроугейта, давнего друга их семьи.