Хагалаз. Безликая королева

Внезапно впереди хрустнула ветка и Гелата остановилась. Внимательно поглядев по сторонам, она обнаружила, что лес резко переменился. Бушующая зелень превратилась в скудную серо-синюю растительность. Стволы деревьев почернели, а их кроны так плотно перетянули одевшееся в тучи небо, что вокруг стало почти темно. На всякий случай девушка обернулась, но позади картина была такой же. «Надо вернуться к костру. Кажется, я не шла этой дорогой». В недоумении Гелата попятилась. Треск. Она вздрогнула и, спрятавшись за ближайшее дерево, украдкой выглянула из-за него. Через пару мгновений из-за кустарников вышло существо. Девушка никогда прежде не видела такого уродства, от чего невольно сморщилась. Крупный трёхглавый конь с девятью глазами и длинным шипастым хвостом, позаимствованным, будто, у огромной ящерицы, склонился к траве и начал беззаботно её щипать. Гелата затаила дыхание. «Мерещится или что-то столь безобразное действительно существует?»

С другой стороны донеслась негромкая протяжная мелодия. На свой страх и риск Гелата сделала ещё один шаг за ствол и присела, надеясь, что в случае чего её скроет трава. С недоверием она всмотрелась в чащу, откуда доносился звук, и вскоре увидела силуэт, плавно выступивший из тени. Это был человек. Гелата с облегчением вздохнула. Она здесь не одна, и если то существо реально, тогда...

Мелодия стала чуть громче. Её исполнительницей оказалась идущая молодая особа с совершенно необычным внешним обликом. Она ступала практически беззвучно, потому что была босой. Прядь длинных, алых как кровь волос аккуратно заправлена за крохотное ухо. На снежном лице контрастно выделялись неестественно яркие веснушки и широко распахнутые синие глаза. Из приоткрытого рта доносился мотив, и по едва заметному движению губ можно было распознать каждый вдох, сделанный таинственной незнакомкой. Её охватывало длинное мешковатое платье из кожи цвета охры. Руки оставались открытыми, и потому Гелате удалось разглядеть бесчисленное количество уродующих их шрамов. Они тянулись к плечам и шее. Казалось, не задевали только лица. Будто зашитая кем-то много раз кукла, девушка выглядела скорее пугающе, чем обнадёживающе. Гелата, увлеченная её внешним видом, не сразу заметила, как та приблизилась к странному существу, что-то шепнула ему, и то подняло головы. Мелодия смолкла. Гелата наблюдала, как красноволосая гладит уродливого коня. «Может быть, он не опасен? Или опасны оба».

На всякий случай она решила остаться в укрытии и выждать. И куда только ноги завели? Гелата отвернулась и прислонилась к стволу, на мгновение закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Открыв их, девушка обнаружила, что сидит в лопухе. Вокруг снова светло. Дерево рядом — молодой тополь. Поблизости никого.

Она осмотрелась несколько раз, затем привстала и подошла туда, где ещё мгновение назад стояла красноволосая и трёхглавое существо. Никаких следов, даже примятой травы.

— Эй? Здесь есть кто-нибудь?

Ответом послужила тишина, и Гелата вытерла пот со лба. «Померещилось? Я точно схожу с ума. Ну конечно... трёхглавый конь, эта странная девушка... абсурд. Такого не существует. Привиделось. Надо бы выбираться отсюда, пока больная голова не нашла реальных проблем вроде волков или медведей».

По спине пробежал холодок, но Гелата, не обратившая на это внимание, двинулась в чащу с надеждой выйти к безопасной дороге.

Глава 12 Или ты или тебя

Врата неспешно поднимались, давая возможность повозкам проехать во внутренний двор замка. Высокие каменные стены забора отбрасывали длинную тень, накрывающую головы измотанных жарой путников, в чьих лёгких уже спрессовалась пыль, и чьи языки прилипли к небу от жажды. Двое всадников ехали впереди, еще двое сзади. Между ними катилась небольшая вереница деревянных клеток. Они были неаккуратно, но крепко сколочены, устланы соломой, что временами сыпалась сквозь прутья на дорогу. Всего клеток было четыре, и в каждой из них сидело по три человека. В основном молодые женщины, которых забрали из семей за неуплату долгов или взяли в плен по какой-то иной причине, но встречались и крепкие мужчины, чья вина была скрыта от знания сторонних. Спрашивать о чужом несчастье, когда своё начинало душить, никто не считал нужным. Все ехали в угнетённом молчании, и только оказавшись во внутреннем дворе, чуть оживились и стали осматриваться. С какой целью их привезли в замок короля, пока никто не знал.

Как и товарищи по несчастью, Мисора прильнула к решётке, рассматривая новое место исподтишка, чуть опасливо и внимательно. Она была зажата в угол клетки уже около пяти дней, и ноги затекли в таком положении. Двое несколько ухоженных и полненьких на вид девушек, что соседствовали с ней, обмолвились парой фраз, но Мисора не расслышала их.

Клетки вскоре остановились, всадники спешились и поприветствовали стражу. «Раз, два, пять, девять...» — женщина огибала взором местность, присматриваясь к лицам незнакомых людей в доспехах. В этом месте их было много, что не удивляло. Безопасность короля превыше всего. Мисора прислушалась, пытаясь разобрать речь работорговцев. Что станет с ней теперь? Женщину терзали смятение и страх.

— Его Величество соизволит спуститься и оценить товар? Сегодня хорошая партия: все крепкие и здоровые, как жеребцы.

Мисора перебралась на другой бок, зевнула, чуть запоздало прикрыв рот рукой. Капелька пота медленно стекала по её виску. Влажная одежда прилипала к телу, доставляя дискомфорт. Стражники что-то ответили, затем один из них отправился в замок. Женщина наблюдала за статной фигурой, бегло преодолевающей дистанцию по каменной лестнице. Вскоре незнакомец скрылся в стенах величественного строения, оставив пленных в компании себе подобных. Мисора стала ждать. Ничего другого она делать просто не могла, как и все, кто оказался в её положении. В последние дни жизнь женщины сделалась сплошным ожиданием неизвестного.

Едва слышно она стала напевать старинную мелодию. Прошла эпоха, когда эту песенку знал и пел всякий, сейчас же она осталась в умах единиц, и Мисора входила в число этих избранных. Она чуть-чуть покачивалась в такт, стараясь особо не привлекать к себе внимания.

— На поле брани растерзано тело, тело война в качестве дани, — она пела негромко, но мотив мелодии был тяжел и угрюм. Каждый звук, вырывающийся из уст женщины, казался порождением боли и великой скорби. Вслушиваясь в протяжную мелодию, замерли и съёжились её соседки. — Дани богам с золотых берегов, что живут на земле, где нет войн и оков. Разорвали его, иссушили до дна...

Мисора замолчала, когда скрывший в замке стражник вновь возник во дворе.

— Его Величество вскоре спустится и посмотрит на то, что вы доставили.

— Вы слышали его, — отозвался тот, кого называли господин Аддиб, — открыть клетки, поставить их на ноги. Пусть падают на колени и отдают честь королю!

Началось движение. Замки были сорваны, клетки открыты. Силком оттуда вытащили и девушек, и мужчин. Мисора почувствовала невероятную тяжесть, ступив на землю. Занемевшие ноги её затряслись и подкашивались, впрочем, стоять пришлось недолго. Их выстроили в линию и опустили на колени. Всюду сновала вооруженная стража, то и дело грубо задевая плененных, пихая и толкая их. Солнце припекало головы. Мисора щурилась, не решаясь поднимать лица и смотреть на высоких мужчин в доспехах. Они все были воинами, наверняка, беспощадными. Женщина не сомневалась, что в них нет ни жалости, ни сочувствия. Ледяная покорность долгу.

Вскоре явился и сам король. Высокая фигура с твёрдой походкой. Грубоватые черты лица, длинные каштановые волосы, королевский герб на плаще. Символ бесконечной силы и насильственного подавления.

Лонгрен Теул, к всеобщему удивлению, спустился в компании своей жены — леди Наоми Редерс, принцессы Эндагона. Она была намного младше мужчины. Вряд ли возраст её превышал восемнадцать лет. Невысокая, худенькая и бледноватая она была полной противоположностью мужа. Облачалась Наоми в нежные зеленоватые оттенки, что подчеркивали цвет её глаз и сочетались с вьющимся потоком золотистых волос. Никаких особенных красивых черт в ней не наблюдалось: простое лицо, ничем не выразительное, не запоминающееся с ходу, тоненькая фигура, лишенная пышных форм, привлекающих мужской взгляд. Тем не менее, она держалась прямо и горделиво приподнимала подбородок, шагая в ногу с Лонгреном, как его преданная королева.