Броуль

Я жила в маленьком городе, поэтому новости там распространялись очень быстро. Проходя по улице, я слышала как люди в ужасе перешёптываются о каком-то парне, который покончил с собой в том самом парке. Моей первой мыслью стало то, что это мог быть Женя, ведь я наверняка сильно задела его. Я стала звонить ему, но каждый раз слышала бесчувственную записанную фразу – «абонент не доступен». Я провела у телефона весь день, но без изменений.

К вечеру всё стало ещё хуже, я стояла у дверей его дома и плакала, ведь мне никто не открывал. Сердцем я чувствовала, что это не о нём все говорят, но его отсутствие рядом пугало меня, как никогда прежде. Я понимала, что не смогу пережить его смерть, ведь он лучшее, что у меня было. Но почему я оставила его? Почему усомнилась?

Накануне ночи я закрылась в своей комнате и достала из шкафчика свой любимый виски Hebro, который хранила на чёрный день. Я поставила на стол два стакана, так мне было спокойнее. После нескольких огромных глотков меня стали посещать самые ужасные мысли, я решила позвонить Жене ещё раз, чтоб либо подтвердить, либо опровергнуть свои страхи. Я пыталась сделать это на протяжении нескольких часов и даже не заметила как настало утро. Моё сердце будто хотело вырваться из груди, я снова набирала его номер дрожащими руками, как же я была счастлива, когда он наконец-то взял трубку.

– Время пять утра, что тебе нужно? – сонным голосом спросил Женя.

– Женечка, родной мой, ты живой, как же я рада тебя слышать! – я чуть ли не заплакала.

– А что, должен быть мёртв? – проворчал он.

– Нам срочно нужно увидеться, надо поговорить.

– Сейчас пять утра, повторяю. Ты что, пила? – это было больше похоже на претензию, чем на привычное проявление заботы.

– Да, извини, но выйди, пожалуйста.

Какое счастье, что все мои страхи оказались пустым звуком. Мы встретились спустя минут 15 на главной площади, недалеко от моего дома, я долго объясняла ему, что была не права, что больше не хочу быть одна, что он мне на самом деле нужен, но он лишь смеялся. Я просила дать мне последний шанс всё исправить, обещала, что никогда его не предам. Я не считала это унижением, мне больше нравилось слово «преданность». Я была искренне предана ему, и он это знал, поэтому мы помирились и поклялись ценить друг друга ещё больше, чем прежде.

Ссора была заглажена, но последствия оказались серьёзнее, чем я думала.

Я помню, будто это было вчера: мы стояли в большой компании его друзей, которые видели меня впервые, но много слышали от Жени, когда он выпивал и высказывал все свои переживания. В их взгляде читалась неприязнь, наверняка они были рады, когда мы с Женей разошлись, вот почему они сейчас на меня так смотрят.

Мы с Женей отошли поговорить, но как выяснилось, говорить нам было не о чем, в воздухе повисла всепоглощающая тишина, как тогда, два месяца назад.

Он бросил меня, оставил на растерзание хищным взглядам моих ненавистников, покинул меня, забрав с собой всю радость из моих глаз, и оставив лишь горячие слёзы, стекающие по моему лицу одна за другой. Причина его поступка по его словам была лишь одна – он вдруг посчитал, что у нас никогда ничего не получится, и что я сама виновата в этом. Этот момент поставил огромное больное клеймо на моей жизни, изменив меня раз и навсегда.

Он ушёл, сбежал от меня ровно год назад, вроде на север, город какой-то на букву «Б», точно не помню. Неужели я больше никогда его не увижу? Не прикоснусь к его грубым рукам, не проведу пальцами по его скулам, больше никогда не смогу поцеловать его, чтоб почувствовать сладкий вкус родных губ, не посмотрю ему в глаза, в которых было что-то большее чем любовь, смогу ли я справиться и пережить это? Прошло 12 месяцев, но мой мои размышления всё также состоят из мыслей и воспоминаний о нём, я устала бороться с собой, я хочу положить конец этим мучениям и сдвинуться с мёртвой точки, и неважно в какую сторону.

– Как думаешь, у Жени всё хорошо сейчас? – я мечтала услышать «да» от него самого.

– Не уверена. Пойдём лучше выпьем в Misfile? – предложила она.

– А нам больше ничего и не остаётся, – я посмеялась невзирая на своё состояние.

Мы вышли из сквера, на улице стало прохладно, пошёл дождь, а до Misfile идти минут 20. На самом деле, меня уже мало что страшит, никто больше не просит надеть куртку на улицу, не завязывает шарф, не вытирает размазанную тушь после ливня, никто не заботится, не любит. Я часто вспоминаю его голос и ту фразу «ты сама виновата», мне так плохо из-за того, что я причинила ему боль, чувство вины съедает заживо. Мне стыдно, мне так стыдно от того, что я разрушила наши жизни, как же хочется всё исправить, но ведь я знаю, что сделаю только хуже.

Ярко-красная вывеска Misfile ослепила нас, сердце забилось сильнее, ведь с этим баром столько всего связано, что и за день не перечесть. Уже на входе мы прониклись душевными английскими песнями, которые играли там постоянно. Под эти ноты я всё больше и больше влюблялась в воспоминания, которые приходили мне в голову в этом месте. Сейчас я вспомнила ту самую зиму, когда мы расстались впервые, как же мне было не по себе проводить время в одиночестве.

Это была самая страшная и холодная зима: я ждала его на том самом месте, в дикий мороз, до ужаса переохлаждающий моё бледное от природы тело, я ждала и не могла сдвинуться с места, я ждала как Хатико – как самый верный друг, хотя чётко понимала, что он так никогда и не придёт. Я видела его сквозь окна поездов и на обратной стороне светофора, где-то пару раз мы пересекались взглядами, но обстоятельства не позволяли нам столкнуться, слиться в призрачно-прохладном поцелуе или же обняться, вонзив ножи друг другу в спину. Мы оба знали, что этого так и не произойдёт, ведь для него наша история была бы лишь впустую потраченным временем, а для меня новой трагедией, которая повлекла бы за собой ряд фантазий о том, как покорить его своим печальным, тоскующим, но до ужаса сияющим слащаво-счастливым образом где-то в июле. Я хотела, чтоб ему было больно грядущим летом, но его чувства не дожили даже до утра.

– Что будешь пить, Алиса? – загадочно спросил меня мой старый знакомый бармен.

– Смеёшься? Будто ты не знаешь что я пью, – я разыграла недоумение.

Он налил мне стакан моего любимого виски, заиграла песня «Beloved, do cry», с каждым глотком мне становилось всё труднее сдерживать своё горе и тоску по Жене. Если бы он только знал, если бы видел меня сейчас, то понял бы, что я поступила так не со зла, мы бы могли всё исправить, наверное.

– А ведь я не должна быть здесь сейчас, – в пытках завязать разговор мой голос звучал обречённо.

– Все мы не должны были оказаться там, где сейчас есть, – нехотя ответил мне бармен.

– Ты та самая Алиса Валевская? – донёсся вопрос с другого конца барной стойки.

– Что? Кто там? – мне стало неспокойно от того, что меня назвали полным именем.

– Иди сюда, – крикнула мне Аня.

Я встала со своего места, взяла недопитый стакан виски и пошла к Ане. Мне было немного страшно, я поняла, что этот человек что-то знает обо мне, но стоит ли волноваться? Я подошла.

– Алиса, знакомься, это Денис, – кокетливым голосом сказала Аня.

– Очень приятно. Денис, так откуда же ты знаешь моё имя? Мы вроде не встречались раньше, – пыталась разузнать я.

– Мы и не встречались, – он пару раз вздохнул и продолжил, – я друг Жени.

– Кажется, мне пора, – в замешательстве пробубнила я.

– Не уходи, я не собираюсь тебя ни в чём обвинять, – он говорил так, что мне хотелось ему верить.

– А что тебе тогда нужно? Жени тут давно нет, нам не о чем разговаривать, – безэмоционально сказала я, уже разворачиваясь в сторону выхода.

– Я просто хотел познакомиться наконец с тобой лично, но как знаешь.

Я быстрой и гордой походкой направилась на улицу, но последняя фраза догнала меня у самой двери:

– Женя уехал в Броуль, если тебе интересно.

Я вышла из бара, моё тело переполнилось злостью на всех, кто мог хоть как-то напомнить мне о Жене, я ненавидела всё вокруг, это было так глупо и по-детски, но ведь мне больше никто не указ.