Дом северной стороны

Татьяна Борисова

Дом северной стороны

От автора

Дорогой читатель, есть одна простая история из моей жизни, которая стала основой «Дома с северной стороны».

Была зима. Ночи в январе были длинными, холодными, простуженными. Все время мела метель. В одну из таких ночей мой дедушка спас черного как уголь щенка. Он забрал его с улицы и повез домой в рукаве. Щенок трясся от холода, потому что провел слишком много времени на морозе. Дедушка надеялся, что привезёт его живым. Когда они вместе оказались дома, щенок зацепился за рукав когтями и не хотел выбираться. Мы с бабушкой растопили печь, вытащили его и положили на старенькую подушку рядом. Тот сжался, закрыл лапами нос. А потом согрелся, успокоился, расправил хвост, вытянулся и шумно фыркнул, вдыхая горячий воздух нашего дома.

Эту историю я храню в памяти, потому что знаю, однажды может прийти такая холодная ночь к каждому из нас. Опустится темнота, и будет очень нужен тот самый теплый рукав, в который можно забраться с головой и понять, что ты спасён.

Но если нет рукава, что делать? Я думаю, можно стать таковым самому себе.

В каждом из нас есть сила. Когда мне плохо, я спрашиваю себя, что могу сделать, чтобы стало лучше? Конечно, я не могу сделать все, что угодно, например, выйти в открытый космос, но я могу спасти кого-то от холода своим теплом, от печали – словом. Я знаю, что любой поступок может как дать силы, так и отнять их. И если я хочу помочь себе, то постараюсь помочь тому, кто рядом.

Я боюсь многого. Особенно страшно начинать новое. Может случиться непредвиденное, или кто-то не оценит моих стараний. Но я знаю, что я капитан своего корабля и должна быть смелой, тогда все новое однажды станет пройденным, покоренным и освоенным. Поэтому сжимаю себя в кулак и стараюсь сделать хотя бы шаг, как герой истории «Дом с северной стороны» по имени Борис. Он мне кажется неидеальным, но очень живым.

В этой книге вообще много жизни, зимней, снежной. Здесь много Москвы с её ветрами, красными носами прохожих и метро. Здесь её снежинки, которые летят на праздничные огни Цветного бульвара, Красной площади. Её улицы и дворы, где после Новогодних ёлок вереницей тянутся малыши с кульками конфет. И здесь же, в этой книге, очень много Тайги с тайнами, хвойными лесами, снегом по колено, заветренными вершинами, хрустом шишек, брусникой, туманом и духом леса.

Дом в истории занимает особенное место. Он везде, но важнее всего, что он в сердце главного героя.

Мне хотелось бы, чтобы после прочтения вы, мой друг, сказали себе, что книга похожа на глоток теплого чая с густым цветочным мёдом, который обожают таёжные медведи. О них в этой книге будет сказано и немало. Хорошего вам чтения и путешествия в мир «Дома с северной стороны».

С уважением к вам Татьяна Борисова

Часть 1

Глава 1. Большая тайна Тайги

Тайга – это часть света, о которой известно немного. Туманный воздух покрывает её собой, стелется по плотному ковру опавшей коры и хвои, укрывает тайной. Там, на севере, у холодного моря, есть особенная жизнь, о которой никто до сих пор не знает. Сосны охраняют и берегут её. Но однажды я потревожил эту жизнь и узнал, что в лесном городе, скрытом от всех, живут звери, как две капли воды похожие на людей.

Город называется Снежным. Там живут медведи. Есть еще и другие города, где хозяйничают белки, лисы, волки и тигры, но я попал именно в Снежный, в город, который зимой покрыт пушистым, богатым снегом. Медведи стараются счищать его хотя бы с порогов своих домов. Но, кажется, дай снегу волю и тот залезет в каждый уголок двора. Снежный окружен лесом, но, если идти по тропинке строго на восток, можно выйти к пляжу у Охотского моря. Там дуют ветра и зимой страшно холодно – нос не высунуть, но летом ярко одетые и обутые медведи со своими медвежатами часто прогуливаются вдоль берега. На пляжах отдыхают молодые мохнатые обитатели города, а недалеко, на полянках, пожилые медведицы собирают ежевику – это на варенье. В Тайге медведи живут не только в Снежном. Они повсюду. Никто не знает точно, сколько их, но, говорят, точно больше двадцати тысяч. Они едят мясо и рыбу, хотя вообще всеядны. Весной и летом охотно собирают ягоды, коренья, орехи и, конечно же, обожают мед, но, если вы разбудили медведя зимой, и он очень голоден, советую вам бежать от него подальше: ведь он может рассмотреть вас в качестве обеда. А вот в Снежном медведи не дикие. Они не могут быть опасными. У каждого из них есть свое любимое лакомство: варенье из шишек, тыквенный мед, яблочный пирог или теплое песочное печенье.

Я гостил у мохнатых зверей и даже стал им хорошим другом. Меня зовут Борис Жуков. Я человек. Не люблю, но приходится мириться со своими веснушками на носу, круглыми очками, рыжими волосами и красной полосатой шапкой, которую мне связала мама, когда мы жили в Москве. Обожаю фильмы Марвела, рэп, футбол, терпеть не могу школу, причесываться по утрам и слегка побаиваюсь темноты.

Когда я узнал о Снежном, мне было одиннадцать лет. Я как раз переехал к бабушке: в низовье потухшего вулкана недалеко от северного моря, в деревню Князевку. Каждое утро мне нравилось слушать, как гулял ветер по крыше. Иногда я открывал окно, чтобы лучше было слышно. Зимой ветер был густым, смешанным со снегом и льдом, весной – чистым, влажным, веял вишневыми ветками, летом пылил, отдавал морем, солью, а осенью пах мокрым деревом и сеном. В деревне все было тягуче-скучным. Там жили одни старики, и жизнь их была спокойной и размеренной. Только однажды ночью я проснулся от каких-то непонятных звуков и даже испугался. Решил посмотреть. Оказалось, что у меня под окном храпел гусь. Гусь этот был чокнутым. Он меня за что-то возненавидел и стал преследовать всю свою сумасшедшую гусиную жизнь.

Во всей моей деревне было десять домов. До ближайшего города сто километров по горным склонам. Сюда я приехал через два года после того, как умерла моя мама. До этого жил в Москве с отцом. Жизнь у нас там не клеилась. Отец женился на мужеподобной тетке по имени Лена и стал во всем ее слушаться. У тети Лены была квадратная голова, большой живот, толстые шершавые руки и свои дети – Иришка с Гришкой. Иришке было пять, а Гришке – три. Оба чернобровые, с темными глазками-пуговками.

Хитрые, смышленые – они меня сразу стали бояться, поэтому близко никогда не подпускали. Тетя Лена любила их неземной любовью, всегда сажала за стол первыми: сначала они поедят, потом я. Им покупали сладости, а мне нет. Конфеты не давали. Перед сном тетя Лена даже барбариски засовывала в микроволновку, но ночью я их оттуда воровал, сами конфеты ел, а фантики сжигал над газовой плитой. В одну из таких ночей знатно обуглил себе мизинец.

Тетя Лена считала себя самой умной и справедливой. Работала няней в детском саду, говорила слегка заторможено. Коронная её фраза: «Уничтожу, если не закроешь свой рот!». Её она прямо-таки пела, смакуя каждое слово. Как только она поселилась в нашей квартире, я эту фразу только и слышал. А, к слову, в квартире до её приезда у меня был целый мир, где было три комнаты. Одна комната для меня, вторая – для отца, а третья – для мамы. Там была её мастерская, до потолка заваленная тканями. Мама была портнихой. Отец рассказывал, что, когда меня еще не было, она решила создавать платья. К каждой гостье у нее был свой подход. Одной она предлагала чай, другой кофе, а с третьей без лишних разговоров и приготовлений снимала мерки. После этого она раскладывала на столе яркую летящую ткань, рисовала по ней мелом, а потом садилась за машинку и создавала наряд.

И этот мир тетя Лена уверенно разрушила. Она вычистила мамину мастерскую до голых стен. Выбросила все, что смогла найти. Организовала там детскую для Иришки с Гришкой. Память о нашем с отцом прошлом для тети Лены была пыткой. Именно поэтому она сделала так, чтобы от мамы в квартире не осталось ничего: ни одной фотографии, ни одного цветка и ни одного платья. Тетя Лена все обновила. На стены налепила темные обои, по углам расставила сервизы и тумбы, кухню наполовину застелила ковром, от которого приходила в экстаз. Я же о него вечно спотыкался.