Страница 24 из 42
Для Канта бесконечность связана с особенностями априорных форм чувственности – пространства и времени.
«Таков закон непрерывности всякого изменения, основывающийся на том, что ни время, ни явление во времени не состоят из частей, которые были бы наименьшими, и тем не менее состояние вещи при ее изменении переходит через все эти части как элементы к своему второму состоянию. Ни одно различие реального в явлении, так же как ни одно различие в величине времени, не есть наименьшее различие; следовательно, новое состояние реальности вырастает из первого состояния, в котором ее не было, проходя через бесконечный ряд степеней»202.
Кантовское признание невозможности обосновать, почему мы имеем именно такие-то, а не иные априорные формы203, относится и к бесконечности. Она остается необъяснимой.
Феноменология не обходит стороной бесконечность как одну из структуроопределяющих связей сознания, однако она не решает проблему объяснения возможности бесконечности.
Гуссерль относит пространственно-временную бесконечность, как она понимается в донаучной жизни, к характеристикам всеобщей структуры жизненного мира, к которой привязано все сущее относительно, но которая сама не относительна204. Однако, отвечая на вопрос о способе конституирования бесконечности на уровне пассивного синтеза, философ сталкивается со значительными трудностями.
Он утверждает, что результат синтеза и синтезируемое составляют нераздельное единство, поэтому «одно и то же частное содержание сознания может быть описано как 1) сплавление множественности в единство или 2) рассеяние единства в множественность»205. То, что исходно представляется элементарным, в дальнейшем оказывается имплицитно составным и наоборот: исходная множественность обнаруживает единство.
Бисеага высказывает предположение о том, что идея о возможности распадения всякого единичного содержания на множество единичных содержаний, также разложимых на бесконечное множество единств, перенесена Гуссерлем из математики. Как известно, множество всех конечных последовательностей действительных чисел равномощно множеству всех действительных чисел206. Однако указанная аналогия со свойствами чисел может служить лишь пояснением идеи Гуссерля, но не ее обоснованием. Как факт потенциально бесконечной делимости единств, так и факт образования их из потенциально бесконечного количества элементов остаются для Гуссерля необъяснимыми. Он ограничивается утверждением о том, что сознание сингулярностей может переходить в сознание единств бесконечного числа элементов, поскольку эго исходно не замечает предшествующих ассоциаций, благодаря которым возникли сингулярности, а затем постепенно обращает внимание на то, что они имеют составной характер. Но если бы ассоциация объединяла бесконечное множество элементов в единое целое, сознание оказалось бы вовлечено в бесконечный процесc. Вне зависимости от того, протекает процесс ассоциации под надзором эго или нет, этот процесс предполагает синтез бесконечного множества содержаний, не поддающийся рациональному осмыслению.
В соответствии с замыслом данного исследования мы не можем ограничиться при объяснении бесконечности ссылкой на природную склонность нашего воображения или на наличие каких-либо априорных форм нашего опыта; и особенности работы нашего воображения, и формы опыта должны иметь гносеологические основания.
Если первичные содержания раздельны, то откуда может возникнуть склонность маскировать эту раздельность, т.е. искажать опыт? Если же благодаря этой склонности мы вовсе не искажаем опыт, а восполняем недостающие его звенья, то остается неясным, что заставляет полагать существование этих звеньев и стремиться восполнить их нехватку.
Основания бесконечности – структурной особенности сознания, состоящей в полагании непрерывности опыта, т.е. в полагании между всякими сознаваемыми элементами новых элементов – можно прояснить путем рассмотрения того, каким образом формируются первичные сознательные связи.
Как было показано в § 1, первичное сознание состоит из элементов, реальная связь между которыми остается неосознанной, поскольку наброшенная познавательная способность, которая является основанием этой связи, не сознается такой, как она есть. Не осознавая свою роль как познающего в возникновении первичного сознания, субъект воспринимает его содержания как независящую от него реальность. Связь между элементами первичного сознания, как было показано в § 1, не проявлена, но тем не менее реальна. Эта связь, определяемая наброском, существует на досознательном уровне и заявляет о себе на сознательном уровне, поскольку субъект чувствует диссонанс между сознаваемой бессвязностью элементов на уровне сознания и их реальной связностью. Кроме того, хотя служащий основанием связности опыта набросок субъективности не представлен в первичном сознании таким, каков он есть в своей связующей роли, все же он не остается совершенно не осознанным. Действительно, как мы помним, набросок субъективности воспринимается при помощи самой наброшенной познавательной способности и благодаря этому все же представлен в первичном сознании, хотя, как и прочие вещи, в виде элементов с неявной связью. Субъект чувствует диссонанс между тем, как набросок сознается, и тем, каков он есть на досознательном уровне. Диссонанс досознательного и сознательного толкает субъекта на поиск отсутствующих, но должных быть связей. Этот поиск есть начало познания сознаваемого мира.
Создание конкретных сознательных связей есть функция вторичного воображения, которое «вслепую», «наугад» связывает данные элементы первичного сознания той или иной связью. Из созданных воображением связей принимаются и признаются действительно присущими сознаваемому миру только те, которые в большей степени гармонируют с соответственными досознательными связями элементов первичного сознания. Создание и отбор связей как продуктов вторичного воображения – длительный и сложный процесс, в ходе которого постепенно формируется вторичное сознание. Последнее представляет собой структурированное сознание, которое состоит из предметов как связанных друг с другом целостностей.
Если созданные вторичным воображением связи способствуют приведению сознательного к единству с досознательным, то эти связи представляются субъекту связями реальных, независящих от него самого, элементов сознания. Субъект сознает свою роль в построении этих связей как роль познающего.
Однако воображению далеко не сразу удается построить удовлетворительные связи тех или иных элементов сознания. При этом диссонанс с досознательным не допускает разрыва между элементами и требует полагать непрерывность, поэтому между элементами сознания вместо угрожающего своим появлением разрыва полагается бесконечность промежуточных элементов.
Таким образом, до всякой работы вторичного воображения вместо несознаваемой действительной связи элементов сознания между ними устанавливается особая связь, состоящая в полагании новых элементов. Эту связь, обеспечивающую исходную непрерывность опыта, мы будем называть связью «бесконечность».
Заметим, что полагание бесконечного множества элементов в качестве связи не означает действительного, актуального существования каждого из этих элементов. Действительной является именно необходимость полагания по мере необходимости, по мере продвижения опыта все новых элементов, т.е. связь «бесконечность» имеет потенциальный характер.
Элементы первичного сознания, которые объединены в целостность (явление) благодаря вторичному воображению, необходимо отличать от частей явления. Сознание даже мельчайшей части явления включает в себя сознание созданной вторичным воображением организующей данное явление связи. Обращаясь в своем исследовании сознаваемого мира к поиску «материи» как того, что предшествует всякому связыванию, всякому оформлению, познающий будет находить единственную связь – связь «бесконечность». Отсюда тесная связь понятия материи с понятием бесконечности.
202
Кант И. Критика чистого разума. С. 207.
203
Там же. С. 136.
204
Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. СПб., 2004. С. 189.
205
Biceaga V. The Concept of Passivity in Husserl’s Phenomenology. L.; N.Y., 2010. P. 29.
206
Ibid. P. 25.