Страница 84 из 137
регента Хорти с премьером Телеки. (Беседа была записана с помощью
введенного в семью адмирала агента Йоланка, или 926-1.)
Несущественные, с точки зрения посла Эрдсмандорфа, части беседы были
купированы, однако я счел нужным представить Вам полный текст,
считая, что если МИД может довольствоваться протокольной и ныне
действенной стороной вопроса, то службам РСХА целесообразно быть в
курсе всех так называемых мелочей.
Хайль Гитлер!
С совершенным уважением
штандартенфюрер СС Грове,
советник-посланник в Венгрии".
"Т е л е к и. Нет, благодарю. Я сегодня уже выпил двадцать чашек
кофе.
Х о р т и. Я спрошу чая.
Т е л е к и. Нет, нет, ваше высочество, пожалуйста, не
тревожьтесь...
Х о р т и. У тебя больные глаза...
Т е л е к и. Я прошу, я молю ваше высочество еще и еще раз
взвесить свое решение. Соглашаясь на предложение Гитлера, мы отрезаем
все пути к отступлению. Я только что получил телеграмму из Лондона.
Барта вызвали в Форин Оффис и подтвердили, что, если Венгрия решится
на какие-либо шаги против Югославии, это будет означать не просто
разрыв дипломатических отношений, но объявление войны. В Москве посла
пригласил Молотов и сказал, что Кремль "не поймет" шагов Венгрии,
направленных против сопредельных с нею государств. То же самое
происходит в Вашингтоне. Хэлл дважды беседовал с Лигеди, он грозил
ему санкциями.
Х о р т и. Я бы согласился с твоими опасениями, граф, если бы
Венгрия вступала в войну на стороне Гитлера. Мы не вступаем в войну
на стороне Гитлера. Я же говорил тебе...
Т е л е к и. А на чьей же стороне мы тогда?! На чьей? Войска
чужой державы на нашей территории. Войска, которые нанесут удар по
дружественному нам государству. Войска, которые ударят там, где
югославы - в соответствии с нашим "Вечным договором о дружбе" - не
держат своих войск. Вероломство остается вероломством вне зависимости
от того, как об этом напишут журналисты. Нашими газетами разжигают
камины или подтираются во время охоты в Геделе, когда забыли взять
пипифакс. Газеты исчезнут - память о вероломстве мадьяр останется
навечно.
Х о р т и. А может быть, вероломство в том, что мы спокойно
будем наблюдать за оккупацией Гитлером тех земель, где живут венгры?
Может быть, вероломно по отношению к нации сидеть сложа руки, пока
танки Гитлера будут давить дома венгров, живущих в Югославии? Может
быть, вероломно терпеть издевательства над братьями, когда их унижают
сербы?
Т е л е к и. Факты?
Х о р т и. Я не чиновник из досье, граф! У меня есть Другие
дела; пусть собирают факты те, кому это вменено в обязанность! Мы
должны думать о защите братьев по крови! Не о нападении, а о защите!
Т е л е к и. Не мне учить ваше высочество азбуке агрессии. Ее
всегда припудривают терминологией обороны. Если мы хоть в какой-то
мере поможем сейчас Гитлеру, Венгрия неминуемо поставит себя в
положение воюющей державы, а мы не нужны Берлину как возможные
посредники в поисках мира. Мы нужны ему как союзники в войне. Если мы
дадим Гитлеру хоть малейший повод, он втащит нас в войну. Об этом
позаботятся Риббентроп и Геббельс. Они умеют это делать. Во имя чего
нам воевать? Во имя чего?
Х о р т и (смеется, ходит по залу, прикуривает от зажигалки с
музыкальным перезвоном). Я только что отпустил Эрдсмандорфа, Паулюса
и Верста. Здесь, в этом кресле, Эрдсмандорф поклялся, что немецкие
войска пройдут через Венгрию незаметно, как мыши. Он подтвердил мне
то, что написал Гитлер: "Если вы хотите получить исконные венгерские
земли, отданные Югославии версальскими тиранами, если вы хотите вновь
видеть на картах мира Великую Венгрию, вы должны принять участие в
предстоящей кампании под любым предлогом и в любой форме". Ты
заметил, он написал о Великой Венгрии. Можно подумать, что он писал
это не столько мне, сколько тебе, лучшему картографу мира.
Т е л е к и. Самый дерьмовый картограф мира, так вернее сказать.
Тридцать лет я отдал составлению карт Великой Венгрии, тридцать лет
псу под хвост! Если бы мы не были принуждены подписать "Вечный
договор о дружбе" с Белградом три месяца назад, если бы Гитлер не
вынудил нас лизать зад Цветковичу для того лишь, чтобы обеспечить
его, Гитлера, балканский тыл, я бы первым высказался за отторжение от
Югославии наших Нового Сада и Суботицы. Но я рожден мадьяром, я не
могу, я не смею играть понятием вечной дружбы! Это свято для венгров,
ваше высочество! Я граф, я публично дал югославам слово о дружбе, и я
должен разорвать мое слово и надругаться над ним?! В конце концов я
премьер Венгрии, а не марионетка Риббентропа!
Х о р т и. Успокойся. Выслушай меня. Гитлер только что прислал
мне личное письмо. Он просил меня оставить его в секрете ото всех. От
тебя у меня секретов нет. Он пишет, что в случае нашего вступления в
конфликт он даст Венгрии выход к морю. Ты понимаешь?! Мы выйдем на
Адриатику! Мы станем морской державой, Пал, и стяг Венгрии, поднятый
на мачтах нашего флота, станет бороздить моря и океаны! Мы потеряем
наземные контакты с Лондоном, но мы приобретем морские, самые для
Британии надежные и традиционные! Я ждал двадцать лет этого великого
часа, граф! Я дождался. Я не могу просить тебя уйти в отставку
Салаши, который неминуемо сядет в твое кресло, будет служить не
Венгрии, а Гитлеру. Он будет клясться Великой Венгрией, но служить он
будет Берлину. Ты не имеешь права оставить меня.
Т е л е к и. Как Гитлер мыслит наш выход к морю?
Х о р т и. Хорватия предоставит нам коридор в Далмацию.
Т е л е к и. Какие именно порты нам дадут?
Х о р т и. Пусть нам дадут хоть пять миль каменистого белого
адриатического берега. Пусть дадут три мили. Для начала этого хватит.
Мы вынесем в море доки и причалы, мы сделаем венгерскую Венецию, и
это не будет опереточная Венеция Муссолини, это будет грозная Венеция
мадьярского средневековья...
Т е л е к и (долгое молчание, шаги, скрадываемые коврами,