Мать Сумерек

— Иногда мы отдаем хорошие куски, чтобы таны порадовали родню, — подхватил материнское повествование её первенец, видя неудовлетворенность Кхассава предыдущим ответом. — Еще они забирают с полсотни мер жира, и потом старосты поселений должны, насколько я знаю, забирать из чертога каждый свою долю. Временами наши мастера дарят им всякие амулеты или оружие из китовьих костей и моржовых бивней. Пару раз в год, конечно, мы отправляем с таншей или отвозим отборные куски Ному-Корабелу.

— А это кто? — не удержался Кхассав.

Теперь на Кхассава почти брезгливо поглядел Бьё.

— Это тебя стоило бы спросить, кто ты, Хас? Хас, верно же? — уточнил он. — Кто ты, если, прикидываясь знакомцем тану Яввуз, не знаешь про Нома-Корабела.

— Я… эм… — пять пар глаз настойчиво воззрились на мужчину, заставляя его чувствовать себя в край неловко. Пришлось даже напомнить себе пару раз, что он — раман Яса, и нечего тут тушеваться.

— Я её старый знакомый из Храма Даг, — рискнул Кхассав.

Бьё загоготал первым.

— Ты ври, да не завирайся, — предупредил Арл. — Если ты из Храма Даг, то я — раман Яса.

— Тише, парни, — примирительно протянула Аргерль. — Таны скажут насадить его на моржовий бивень, сделаем, а пока пусть.

Видимо, это должно было как-то поддержать Кхассава, но он взмок.

— Ном-Корабел — это… ну, слушай, любой моряк знает имя Нома-Корабела! Это же главный танский корабел, — объяснила хозяйка усадьбы.

— В свое время он по приказу танши потрудился над нашими кораблями и сконструировал эти тартаны с чуть более высокими бортами и широким основанием, чтобы охотники реже валились за борт на высоких гребнях.

Кхассав безмолвно кивнул: вот оно как.

— А тан отыскал нам отличных кузнецов, — с энтузиазмом заметила Дагди. — Они смогли обработать мирассийскую сталь, заказанную таншей, и сделали отличные гарпуны, — она показательно жестикулировала.

— Что ж, выгодный обмен, — протянул Кхассав. — Орудия труда и плоды труда.

Бьё не выдержал и шарахнул рамана кулаком в плечо.

— Выгодный обмен? — подобная реплика была кощунственной: эти южане все, что ли, в жизни меряют звоном серебра? — Ты вообще когда-нибудь думал о людях, как о людях?! Да…

— А ну-ка убери руки, выродок! — от двери, ведущей во двор, раздался гневный вопль.

Когда Таир проснулся среди ночи и не нашел рамана, он забеспокоился и бросил клич своим. Теперь один из бойцов, высокий, светлобровый, в полной боевой готовности, с горем пополам отыскал рамана и решил, что северяне активно перешли от угроз к рукоприкладству.

— Извинись немедленно, — припечатал Кхассав. Он быстро смекнул, чем может кончится. — Это был дружеский жест.

— Да куда уж дружеский! — рявкнул телохранитель и потянул из ножен меч.

Кхассав побелел.

— Простите, его, пожалуйста. Это все выпитое пиво, да и видно же, что он спросо…

Аргерль воздела палец, призывая рамана замолчать. Её старший сын поднялся первым. Бьё и Арл встали тоже. Дагди соскользнула с колен возлюбленного еще до того, как он успел намекнуть на необходимость.

— Щенок правильно говорит, — твердо проговорил Бьё, молниеносно надвинувшись на противника. Поднырнул под занесенным в ударе мечом, одним уверенным движением двинул мужчине с локтя. У того хрустнула шея, и он свалился замертво.

Кхассав побелел. Бьё посмотрел на него надменно:

— Слишком длинному языку во рту нет места, — припечатал.

— И этого достаточно, чтобы убить?! Длинный язык?

— Разумеется, — важно кивнула Дагди. — Перст, указующий с вызовом, должен быть воздет или отрублен. А язык, оскверняющий имя тана, должен быть прижжен или выдран. Итог в обоих случаях все равно одинаков.

— Похоже, Бансабиру с такими нравами недаром назвали Матерью лагерей, — только и нашелся Кхассав. Это заявление Бьё задело еще сильнее, и он взмахнул своими огромными ручищами.

— Мать лагерей! Какая еще мать лагерей?!

Кхассав напрягся всем телом: если «Мать лагерей» — неуважительное обращение к Бансабире, перелом шеи может достаться и ему. Кажется, придется сказать этим варварам, что он — раман Яса. Пусть подумают, чем его смерть обернется для их обожаемых танов.

— Бансабира Яввуз — мать всего севера, — веско пригвоздила Аргерль, остужая ситуацию.

— Ну как всего, — заметил наследник усадьбы Амракс.

— Всего, — отрезала Аргерль. — Её старший наследует Каамалу. Трое детей, три танаара.

— Наши два точно унаследует Шиимсаг, — сказала Дагди.

— А дочку, еще увидите, — добавил Арл, усаживаясь на место, — танша за раманского сынка выдаст. И будет матерью Яса, — он завеселился. Аргерль его настрой не разделила.

— Чтобы Яввуз и Маатхас отдали дочь какому-то сопливому хорьку с юга? — будь Аргерль мужчиной, не удержалась бы от плевка, но будучи женщиной ограничилась тем, что скривила лицо.

— Погодите, — усмехнулся Бьё, кивнув в сторону входа и явно намекая на недавние события в общей зале. — Может, танааров у неё будет три, а детей с десяток.

Северяне засмеялись.

— Делаю, что могу, — раздался голос Сагромаха. Накинув плащ на голое тело, не считая штанов и сапог, тан выскочил наружу. На его реплику местные развеселились пуще прежнего.

— Встретил твою младшенькую, Аргерль, она сказала мать тут. Да и не только ты, как я погляжу.

— Проходите, тан, — Амракс пригласил жестом сесть рядом с ним. Сагромах огляделся:

— Что за труп? — Са пока стоял.

— Оскорбил Бьё и обнажил меч, — объяснила Аргерль. Сагромах молча кивнул.

— Тогда другой вопрос: почему Дагди из Хедере октябрьской ночью сидит на скамье? Ты не намерена становится матерью?

Арл всполошился:

— Это я отвлекся, — и тут же в одно движение пересадил девушку снова себе на колени.

Сагромах, хмыкнув, сел на освободившееся место.

— Ну, Хас, — обратился Сагромах, — как тебе охота?

Кхассав вытаращился на тана: он что, серьезно? Как-как?! Наблюдая за его метаниями, Дагди расхохоталась:

— Я слышала от Эгда, твой дружок выронил весло на гребле.

— У вас свои достоинства, у нас свои, — сказал раман, и в его интонациях слышалось больше недовольства, чем он хотел показать.

— Ваши, наверное, в том, чтобы хвастать друг перед другом женщинами, — предположил Амракс. Молодой, но зрел в корень. Кхассав решил сместись акцент беседы на самих северян.

— Как вы вообще что-то разбираете в такую погоду? Когда все трещит, гремит, валится, и вода так грохочет?!

— А у нас есть выбор? — уточнила Дагди. Бьё поднялся и подошел ближе к жаровне, протягивая руки.

— У тебя точно есть. Ты женщина, и можешь выбрать дом. К тому же ты наследница наместника, твой жизнью нельзя рисковать.

Дагди в ответ на это откровенно скривилась и сузила глаза. Арл, наблюдая за девушкой, засмеялся. Бьё и Амракс тоже развеселились.

— Дагди нельзя отсиживаться, — заметила Аргерль. — Она отменный китобой. Даже Бьё её признает.

Бьё, услышав, раскинул руки и уставился с перекошенной физиономией:

— А как её не признаешь? Она только в этом году на моей памяти шесть раз с первого броска пробила киту легкое!

— ТАКОЕ БЫВАЕТ?! — Кхассав изумился настолько, что на время даже забыл о смерти телохранителя и задачах разведки, которые мог бы осуществить в беседе.

— Семь, — безмятежно улыбнулся Арл, опять качнув девушку на коленях. Он смотрел на неё неотрывно и заботливо.

Бьё спросил молча, взглядом: серьезно?

— Да, — ответил Сагромах. — Хабур говорил, они своего сегодня взяли с одного удара. — Потом тан как-то вдумчиво поглядел на Арла и заметил: — Слушай, не мне давать тебе такие советы, но ты уверен, что хочешь на ней жениться? — Сагромах качнул в сторону Дагди головой. — В случае ссоры далеко от неё не убежишь.

В компании на мгновение повисла тишина — все переглядывались, — а потом раздался дружный звонкий грохот смеха. Арл обнял девушку крепче:

— Пусть она пытается убежать, пока еще может.