Мать Сумерек

— Охота сегодня была тяжелая, многие просто устали. А так тут иногда пол-усадьбы ходуном ходит.

В подтверждение слов Арла из усадьбы почти сразу донесся еще один женский голос.

— Ни разу не слышал, чтобы это кому-то было поперек горла, — добавил Арл.

— Нет, ну иногда старушки ворчат, что мол, они уже спать хотят, а молодежь не угомонится никак, — заметила Дагда.

— Старушки вечно ворчат, — махнул рукой Бьё. — Им просто завидно, что их время прошло.

— Хорошо, — Кхассав почти сдался, — но таны остаются в общей гостиной.

Кхассав всерьез достал — он понял это по тому, как одновременно на него посмотрели все трое: и?

— Это как-то…

— Ты что, в собственной спальне не ел ни разу? — спросил Бьё.

— Да, видать, он-то в своей спальне только и ел, — обронил еще один женский голос. Кхассав обернулся и наткнулся взглядом на Аргерль. Вопреки ожиданиям с ней был не Гед, её муж, а какой-то моложавый мужчина. Дагди попыталась соскользнуть с колен Арла, но Аргерль махнула рукой.

— Сиди себе, — улыбнулась Аргерль, кутаясь в теплый плащ. Её сын сел рядом с Бьё.

— Поди девственник, да? — поинтересовалась хозяйка усадьбы.

— Что вы себе позволя…

— Ты так болезненно пялился на танов весь ужин, — Аргерль явно издевалась.

Кхассав покраснел, будто его застали за чем-то непристойным. Еще более непристойным, чем подглядывание за чужой близостью.

— Мне было странно, — с нажимом объяснил он, — что Сагромах флиртует с какой-то рыжей на глазах у Матери лагерей, а та нежится с собственным оружейником. И при этом все довольны, будто так и надо! Но потом, то есть сейчас, я понял, что…

— Рыжая, — не глядя, объяснила Аргерль, — это двоюродная сестра Сагромаха и моя средняя невестка. Оружейник — Шухран. Он уже год щенячьими глазами смотрит на Адальму. Она островитянка, но живет у нас с прошлой весны. Тану сказала сегодня, что он намерен серьезно, и мы пообещали парню устроить встречу с братьями Адальмы. Отца с матерью у них нет давно. А в порядочности мальчика нам еще не довелось усомниться. Сынок, подкинь, — попросила Аргерль, присаживаясь на соседнюю скамью.

— Матушка, — тот выполнил поручение, перекинув несколько поленьев из дровницы в жаровню.

— У нас, там, откуда я родом, — уклончиво заметил Кхассав, — чтобы так себя вести, надо прятаться. Даже если все понимают, что происходит, надо скрываться.

— На юге, откуда ты родом, люди любят врать. Здесь, конечно, тоже привирают. Но не в таком деле. Любишь — люби открыто, ненавидишь — ненавидь честно и не бей в спину, — твердо проговорила Дагди.

— Люди все равно таят злобу, как бы ни были открыты, — настоял Кхассав.

Аргерль пожала плечами.

— Я когда-то надеялась, что Дагди станет женой моего старшего сына, — она качнула головой в сторону отпрыска. — И её отец был непротив. Но попробуй заставить северянку делать, что ей претит, — Аргерль захохотала, остальные скромно улыбнулись. — Таю ли я злобу на то, что прежде она была ребенком, а теперь любит Арла?

— Даже я не злюсь, — посмеялся молодой мужчина, Амракс — высоченный двадцатилетний молодой человек с густой черной бородой, такими же волосами, убранными с висков и затылка косой, и с глазами цвета Северного моря.

— Ха! — самодовольно оскалилась женщина, гордая воспитанием сына.

— Любит Арла? — Кхассав нахмурился: что-то масштабно не складывалось. — Ты еще два часа назад боялась лечь к нему на колени!

Дагди, нисколько не смутившись, пожала плечами:

— К Бьё бы легла запросто.

Кхассав прищурился.

— Сложнее всего приблизиться к человеку, к которому у тебя чувства, — со знанием дела заметил Бьё.

— Особенно, если знаешь, что не можешь дать этому человеку то, чего он хочет, — совсем уж тихо шепнула Дагди, отворачивая лицо.

Арл снова подкинул её на колене, крепче сжав стан.

— Ну перестань, — он вскинул голову, словно прося, чтобы Дагди взглянула на него. — Ну?

Аргерль не выдержала, вмешалась:

— Брось себя винить, Дагди, все всё понимают.

Кхассав понял, что разговор потек так, словно его здесь не было.

— Баграхт никого не выбрал тебе? — спросила Аргерль серьезно.

Дагди, услышав имя отца, поглядела на женщину.

— Он все время кого-то предлагает, но ни на ком не настаивает.

Бьё одобрительно кивнул.

— А чем его Арл не устраивает? — вмешался Кхассав.

— Какая разница, — буркнула Дагди, явно не желая упоминать вслух причины, достаточные её отцу для отказа ей в желанном браке. Арл был не так категоричен:

— Мы происходим из рода Фарго. Спроси у любого на островах — лучшие китобои.

— Бьё сегодня входит в тройку самых выдающихся во всем Северном море, — вставил Амракс.

Кхассав вздохнул: дальше можно не продолжать. Он уточнил, скорее, ради приличия.

— А Дагди, значит…

— Я наследую отцу. Он наместник Хедере.

— Остров на западе, — шепнул Бьё. — Меньше суток отсюда при попутном ветре.

— Если подумать, — вдруг включился Амракс, — Фарго официально относятся к подданству Лазурного дома, а Имиуры из Хедере — к дому Яввуз. Так что, ваш брак может стать еще одним жестом в объединении танааров.

Кхассав неожиданно хмыкнул:

— А я уж начал думать, что здесь и в самом деле свобода от условностей, — коря себя за малодушие, Кхассав не мог отказать в удовольствии подловить северян хоть на чем-то, что совпадает с привычным ему укладом.

Дагди посмотрела на рамана, как на редкой степени идиота. Амракс посмеялся, а Арл ответил:

— Баграхта смущает не то, что мы не знатны. Фарго порядочные и соблюдают законы чести, никто не скажет иначе, — с достоинством и твердостью произнес мужчина. — Но я не наследник семьи, и живем мы обычно. Все, включая Баграхта, считают, что я обычный подонок, которому нужны её власть и деньги.

Кхассав с трудом удержался, чтобы просто из принципа не ляпнуть, что так и есть. Арл казался в самом деле приличным человеком, не стоило ребячествовать.

— А таны не могут как-то повлиять на твоего отца? — Кхассав посмотрел на Дагди.

Она фыркнула, но Арл снова опередил:

— Ещё я не клянчил у танов помощи в таком деле! — он оскорбился. — Ты в своем уме?! Каким надо быть выродком, чтобы женщину, которую любишь ты сам, тебе добывал кто-то еще?!

Арл откровенно завелся, и Дагди положила ему руки на плечи в успокаивающем жесте. Кхассав не знал, куда себя деть: ему хотелось и ответить, и сбежать. Ситуацию спас вскрик: «Са!», донесшийся из усадьбы. Дагди немного покраснела.

— Кто бы подумал, — Аргерль поджала губы. — Сагромаху-то уже сорок, а вон какой молодец.

— Мама, — протянул Амракс.

— Они хорошие таны, — вдумчиво обронил Бьё. — Каждую осень ходят с нами на китобой и забой моржей, не участвуют в дележе, и в их охране полно стоящих ребят.

— Других тут днем с огнем не сыщешь, — заметил Арл. — Кстати, чего они в этот раз не взяли с собой Гистаспа? Кто-нибудь знает?

— Танша шутила, что он обленился, — заметил Бьё.

— Ей бы только шутить, — поворчала Аргерль.

Бансабира затихла, зато в любовной игре сплелись явно еще несколько пар.

— То есть, — влез Кхассав, пытаясь вникнуть во все хитросплетения местных нравов, — они ничего не увозят? Даже на семью? — что-то там Бансабира постоянно трындит ему про налогообложение. Надо понять.

— Ну как сказать, — Аргерль призадумалась. — Они едят с общего стола, спят в общей зале, и мы все, зная, насколько они близки, можем не опасаться склок и раздоров среди северян, пока в их семье лад. Правитель, знаешь ли, сынок, всегда пример, будь то мужчина или женщина, молодой или старый. Глядя на них, людям проще верить в любовь и находить её. Человек всегда, если подумать, встречает и находит то, во что верит.

Кхассав подумал, что это отнюдь не ответ на его вопрос, но перебивать не спешил. В конце концов, он раман Яса, и эти люди — тоже его подданные. Стоило бы получше узнать их образ мысли … и еще раз пожалеть, что не вернулся в Яс раньше, не утопил тайком Джайю и сам не женился вперед всех на Матери лагерей.