Страница 6 из 15
Мы болтали долго обо всем, пока я, наконец, не понял, что меня уже напоили той самой гадостью. Я начал обращать внимание на голого брата – не привычно, как раньше, а заинтересованно. Его ягодицы приземлились буквально в нескольких сантиметрах около моих пальцев, и я, сам того не понимая, погладил их. Брат улыбнулся.
– Ну как? Стало в голове полегче? – разум и впрямь очистился.
– А это разрешенное питье?
Тот качнулся вперед и сказал хрипло:
– Да, если голова болит от похмелья, оно и помогает, но если пить его трезвому и с этим соком, то действует вот так. И, кстати, долго. Запрещенного ничего нет. Помнишь, я год назад со стояком мучился?
Киваю с улыбкой.
– Конечно, помню… ух… какие новые ощущения, – он облизывает мой член снизу вверх, и я тяну руку к его члену.
Возбуждение зашкаливает так, что чуть не трахаю его в горло. Он замирает и кончает мне в руку первым. Затем ложится лицом вниз на кровать, встает на колени и, опираясь локтями о подлокотник, требовательно просит:
– Вон мазь, войди в меня. И не бойся!!!
Я уже ничего не боюсь, мне хочется в него. И когда по чуть-чуть вхожу в него, кажется, время замирает вместе со мной. Толкаюсь в него и вхожу полностью, он охает и ерзает задом.
– Это не очень… Шах, двигайся же…
Послушно двигаю бедрами взад и вперед и, сжавшись, начинаю двигаться в нем более уверенно. Он мычит, стонет. Меня хватило надолго, и я устало падаю с него, оставив в нем свое семя. Он смеется хрипло и садится мне на грудь.
– Приласкай, – требовательно просит он вновь. С нарастающим возбуждением принимаю его член в горло, и он уже сам начинает двигаться по чуть-чуть, глубже входя в мою глотку. Сначала чуть не до рвоты, а потом я уже сам хотел во всю длину его члена, хоть слезы и текли по щекам, мешая мне видеть постоянно приближающийся лобок, покрытый светлыми кудрявыми волосами. Так мы и заснули под утро. Я брал его еще пару раз почти спящим, пока зелье не отпустило мое возбуждение и, успокоившись, тоже заснул прямо в нем.
– Мммм, Шах? – он зовет меня тихо. А я во сне до сих пор обладаю своим братом, его бедра двигаются в унисон моим толчкам в нем, и я внезапно выхожу из сна. Мой брат стонет в подушку, и я осознаю, что обладаю им по-настоящему. Он стонет мне:
– Не останавливайся, там слуги уже ходят по замку.
Это возбуждает больше, и я, накрывшись одеялом с головой, грубо начинаю вколачиваться в его тело. Кончаем вместе и смеемся оба тихо.
– Где моя одежда?
Он пожимает плечами и показывает на свой шкаф:
– Сам носи огромную одежду. Я утону в ней. Мне моя нужна.
За дверью я слышу, как отец вежливо что-то говорит слуге. И тотчас кидаюсь к шкафу брата. Плевать что, но я что-нибудь натяну на себя. Брат смеется все громче и громче, не в силах сдержаться, а я, с силой ударившись о дверь, вызываю у него еще больший взрыв хохота. Дверь открывается, и я смущенно смотрю на отца, я уже оделся и очень даже успешно.
– Ты спал здесь?
Киваю, обреченно опустив плечи, совсем забыв, что отцу плевать на это.
– Ну и ладненько, иди, переодевайся в свою комнату в нечто более маленькое и изящное. Одежда брата тебе не подходит. И я жду твоего послушного поведения за столом. Они уже передали, что приедут со своим кортежем слуг. Так что они пробудут у нас до вечера. Это честь для нас, и я тебе скажу одно – Великий Анику хорошего рода. И ведет свой род далеко и выше, чем мы. Он мог бы стать императором. Но дети, это между нами. Анику ушел с Совета, провозгласившего его Императором. Только так Император избежал конфуза, когда Анику принес нам больше побед, чем весь наш род вместе взятый. Только его Император принимает в любое время, и только ему он поверяет все свои тайны, зная, что этот благородный воин никого не ударит в спину, ибо если ударит, то сразу омрачит свой род. Я рад несказанно, что этот человек с потрясающей репутацией посетит наш замок. Я даже пригласил гостей. Соседи, кстати, тоже будут и с очаровательными девушками.
Мы переглянулись с братом и завыли в голос.
– Пап, ну нет!!! Ты нашей смерти хочешь?! Пап, что угодно, но не Синаю и Ваету!
Отец с улыбкой смотрит на нас и кивает.
– Я обещал, что они попрощаются с нашим красавчиком Шахом. А Синая очень довольна, что наш Рантий поступает с блеском в Академию.
Я не слушаю их разговор и мчусь в свою комнату. Вот умеет отец испортить настроение. Замираю у открытой двери шкафчика. А ведь еще вчера я считал, что вся моя жизнь рухнула, и мой брат изнасиловал меня, а сегодня сбегаю из его комнаты полураздетый и смущенный по самое не хочу.
Помывшись и одевшись, я спокойно набираю в грудь воздуха и спускаюсь по парадной лестнице. Гости начали собираться, а у меня не на шутку разыгрался аппетит. Живот урчал и требовал еду в любом виде. Брата нигде не было видно, хотя я слышал, что сестры Синая и Ваета уже прибыли. Удивленно кручу головой, пытаясь найти его, но его нигде нет. Меня все хлопают по плечу, и я, чуть не пришибленный, иду к двери комнаты брата. Она, как ни странно, закрыта, и я быстрым шагом иду к нашей тайной комнате. Там, быстро юркнув в наш ход, бреду по узкому коридору. Уже на подходе к его двери я замираю. Из его комнаты слышатся тихие стоны и всхлипы.
– Ран, прошу… прошу…
Я одеревеневшими внезапно ногами переступаю порог и, открыв дверцу нашего детства, замираю на пороге. Ран со шлепками входил в анус Синаи, так что она лишь стонала во все горло. Брат не видел меня и не слышал, что я вошел. Я окликнул его, когда она полуобернулась и охнула, увидев, что я на нее смотрю. Замерла. Он откликнулся тотчас, испуганно также оборачиваясь ко мне, и внезапно побледнел.
– Шах, Шах, ты… погоди, я сейчас.
Синая, всхлипнув, уткнулась головой в подушку, и когда член моего брата освободил ее зад, поискала свободной рукой рядом одеяло и накинула его на себя, спрятавшись в него с головой. Брат, соскочив с кровати, все такой же голый подошел ко мне и улыбнулся, обезоруживающе раскинув руки.
– Ну мы просто сначала поцеловались, и потом так закрутило… понимаешь? Я ни сном ни духом не хотел… братик, ты что… стой… ты не уйдешь вот так… не смей…
Я с разворота ударил его кулаком и, попав в губу, насмешливо прошептал:
– Ну что же ты, дай мне сдачу?
Он вздрогнул и мотнул головой.
Я вернулся к нашему тайному ходу и пошел прочь, шатаясь и едва соображая, что же сейчас произошло. Мне же должно быть все равно, так почему мне сейчас больно?! Почему я ударил его? Я никогда не позволял себе его бить. Я ни разу не поднял на него руку, кроме вчерашней… прогулки в лесу. Назвать это изнасилованием было уже выше моих сил.
– Что с тобой? – возле меня стояла Ваета, и она кружилась, показывая мне свое платье. Она была на два года младше своей сестры. Но иногда казалась, что намного больше отстает в своем развитии. Мы были с ней ровесниками, но я всегда относился к ней как к малышке, и сейчас, охнув, деланно закатил глаза.
– Мадам, вы украли мое сердце, надев этот наряд, который очень вам к лицу!
Она покраснела от удовольствия. Затем прошептала:
– Я тут случайно на вашем этаже, я потеряла свою сестру. Вы ее не видели?
Я сразу помрачнел, вспомнив, в какой позе обнаружил ее сестричку, и как ее ягодицы покраснели от чмокающих ударов моего брата в ее зад. Внезапно тошнота подкатила к горлу, и я стремглав понесся к туалету, на ходу толкнув в грудь брата, что выходил из своей комнаты при полном параде. Он задержал меня, и я, не удержав тошноту, от всей души легко облегчил содержимое своего желудка на его мундир. Мундир был выходным, тот, что дают всем выпускникам на праздники. У меня был такой тоже, в начале этого года дали. И сейчас брат стоял весь бледный, глядя на меня и пылая от гнева.
– Шах!!! Ты что!!! Ты что творишь?! – он даже не нашелся слов, чтобы нагрубить, как он это обычно делает. Поднимаю на него взгляд, и к горлу вновь подкатывает тошнота, едва вижу, как из его комнаты следом выходит Синая. Она замерла на пороге и, увидев мой брезгливый взгляд, запунцовела, а на меня вновь накатила тошнота. Я блевал еще минут двадцать, и только когда Синая, схватив свою сестру за руку, сбежала, рвота прекратилась. Кое-как встав, я побрел обратно в свою комнату и, закрывшись, тотчас кинулся к тайной двери, чтобы и ее закрыть. Всё!!! Она закрыта теперь навсегда.