Рассказы

- Нет, правда? - восторженно спросила Мэри Джейн. Она наклонилась к Рамоне. - У тебя есть кавалер, Рамона?

В близоруких глазах Рамоны за толстыми стеклами очков не отразилось ни тени восторга, звучавшего в голосе Мэри Джейн.

- Мэри Джейн тебя спрашивает, Рамона, - сказала Элоиза.

Рамона засунула палец в широкий курносый носик.

- Не смей! - сказала Элоиза. - Мэри Джейн спрашивает, есть у тебя кавалер или нет.

- Есть, - сказала Рамона, ковыряя в носу.

- Рамона! - сказала Элоиза. - Перестань сейчас же! Слышишь? Кому говорят?

Рамона опустила руку.

- Нет, правда, это чудесно! - сказала Мэри Джейн. - А как его звать? Скажи мне, как его зовут, Рамона? Или это секрет?

- Джимми, - сказала Рамона.

- Ах, Джимми! Как я люблю это имя! Джимми, а дальше как, Рамона?

- Джимми Джиммирино, - сказала Рамона.

- Не вертись! - сказала Элоиза.

- О-о, какое интересное имя! А где сам Джимми? Скажи, Рамона, где он?

- Тут, - сказала Рамона.

Мэри Джейн оглянулась вокруг, потом посмотрела на Рамону с самой нежной улыбкой.

- Где тут, солнышко?

- Тут, - сказала Рамона. - Я его держу за руку.

- Ничего не понимаю, - сказала Мэри Джейн Элоизе. Та допила виски.

- А я тут при чем? - сказала она.

Мэри Джейн обернулась к Рамоне.

- Ах, поняла! Ты просто придумала себе маленького мальчика Джимми. Какая прелесть! - Мэри Джейн приветливо наклонилась к Рамоне: Здравствуй, Джимми! - сказала она.

- Да разве он станет с тобой разговаривать! - сказала Элоиза. Рамона, ну-ка, расскажи Мэри Джейн про Джимми.

- Что про Джимми?

- Не вертись, стой прямо, слышишь... Расскажи Мэри Джейн, какой он, твой Джимми.

- У него глаза зеленые, а волосы черные.

- Еще что?

- Папы-мамы нет.

- Еще что?

- Веснушек нет.

- А что есть?

- Сабля.

- А еще что?

- Не знаю, - сказала Рамона и снова стала почесываться.

- Да он просто красавец! - сказала Мэри Джейн и еще ближе наклонилась вперед. - Скажи, Рамона, а Джимми тоже снял ботинки, когда вы пришли?

- Он в сапогах, - сказала Рамона.

- Нет, это прелесть! - сказала Мэри Джейн, обращаясь к Элоизе.

- Тебе хорошо говорить. А мне целыми днями терпеть. Джимми с ней ест, Джимми с нейкупается, Джимми спит на ее кровати. Она и ложится-то с самого краю, чтобы его нечаянно не толкнуть.

Мэри Джейн сосредоточенно закусила губу, выражая полное восхищение, потом спросила:

- Откуда она взяла это имя?

- Джимми Джиммирино? Кто ее знает!

- Наверно, так зовут какого-нибудь соседского мальчишку?

Элоиза зевнула и покачала головой.

- Нет тут никаких соседских мальчишек. Тут вообще ребят нету. Меня и то зовут "соседка-наседка", конечно, не в глаза, а...

- Мама, можно поиграть во дворе? - спросила Рамона.

Элоиза покосилась на нее:

- Ты же только что пришла.

- Джимми хочет туда.

- Это еще за чем?

- Саблю забыл.

- О черт, опять Джимми, опять эти дурацкие выдумки. Ладно. Ступай. Ботинки не забудь.

- Можно возьмить это? - Рамона взяла обгорелую спичку из пепельницы.

- Взять, а не "возьмить". Бери. На улицу не выходи, слышишь?

- До свидания, Рамона! - ласково пропела Мэри Джейн.

- ...свиданя. Пошли, Джимми!

Элоиза вдруг вскочила, покачнулась:

- Дай-ка твой стакан!

- Не надо, Эл, ей-богу! Меня ведь ждут в Ларчмонте. Мистер Вейнбург такой добрый, я никак не могу...

- Позвони, скажи, что тебя зарезали. Ну, давай стакан, слышишь?

- Не надо, Эл, честное слово. Тут еще подмораживает. А у меня антифриза почти не осталось. Понимаешь, если я...

- Ну и пусть все замерзнет к чертям. Иди звони. Сообщи, что ты умерла, - сказала Элоиза. - Ну, давай стакан.

- Что с тобой делать... Где у вас телефон?

- А во-он он куда забрался, - сказала Элоиза, выходя с пустыми стаканами в столовую. - Во-он где. - Она вдруг остановилась на пороге столовой, споткнулась и притопнула ногой. Мэри Джейн только хихикнула.

* * *

- А я тебе говорю - не знала ты Уолта, - говорила Элоиза в четверть пятого, лежа на ковре и держа стакан с коктейлем на плоской, почти мальчишеской груди. - Никто на свете не умел так смешить меня. До слез, по-настоящему. - Она взглянула на Мэри Джейн. - - Помнишь тот вечер, в последний семестр, как мы хохотали, когда эта психованная Луиза Германсон влетела к нам в одном черном бюстгальтере, она еще купила его в Чикаго, помнишь?

Мэри Джейн громко прыснула. Она лежала ничком на диване, оперев подбородок на валик, чтобы лучше видеть Элоизу. Стакан с коктейлем стоял на полу, рядом.

- Вот он умел меня рассмешить, - сказала Элоиза. - Смешил в разговоре. Смешил по телефону. Даже в письмах смешил до упаду. И самое главное, он и не старался нарочно, просто с ним всегда было так весело, так смешно. - Она повернула голову к Мэри Джейн. - Будь другом, брось мне сигаретку.

- Никак не дотянусь, - сказала Мэри Джейн.

- Ну, шут с тобой. - Элоиза опять уставилась в потолок. - А как-то раз я упала, - сказала она. - Ждала его, как всегда, на автобусной остановке, около самого общежития, и он почему-то опоздал, пришел, а автобус уже тронулся. Мы побежали, я грохнулась и растянула связку. Он говорит: "Бедный мой лапарастяпа!.." Это он про мою ногу. Так и сказал: "Бедный мой лапа-растяпа!" Господи, до чего ж он был милый!

- А разве у твоего Лью нет чувства юмора? - спросила Мэри Джейн.

- Что?

- Разве у Лью нет чувства юмора?

- А черт его знает! Наверно, есть, не знаю. Смеется, когда смотрит карикатуры, и всякое такое. - Элоиза приподняла голову с ковра и, сняв стакан с груди, отпила глоток.

- Нет, все-таки это еще не все, - сказала Мэри Джейн. - Этого мало. Понимаешь, мало.

- Чего мало?

- Ну... сама знаешь... Если тебе с человеком весело, и все такое...

- А кто тебе сказал, что этого мало? - сказала Элоиза. - Жить надо весело, не в монашки же мы записались, ей-богу!

Мэри Джейн захохотала:

- Нет, ты меня уморишь! - сказала она.

- Господи боже, до чего он был милый, - сказала Элоиза. - То смешной, то ласковый. И не то чтобы прилипчивый, как все эти дураки-мальчишки, нет, он и ласковый был по-настоящему. Знаешь, что он однажды сделал?

- Ну? - сказала Мэри Джейн.

- Мы ехали поездом из Трентона в Нью-Йорк - его только что призвали. В вагоне холодина, мы оба укрылись моим пальто. Помню, на мне еще был джемпер - я его взяла у Джойс Морроу, - помнишь, такой чудный синий джемперок?