Страница 29 из 79
Я подскочила, но так быстро, что парусник на картине, висевшей над изголовьем кровати, покачнулся на волнах. Нет, я не рухнула обратно, у меня просто в ушах зашумело. Ладно бы пила вчера, так нет же… Хотя да, пила. Сливовицу. И нервничала. Очень!
— Ты мог разбудить меня раньше? — спросила я, выскочив к нему в пижамных шортах.
— Извини, думал быстрее обернусь…
— Где ты был?
Хотя чего я спрашиваю? На столе лежит пухлый пакет из пекарни. Его ни с чем не спутаешь — на нем баба с факелом. Да, в Хорватии и вдруг Статуя Свободы. Свободы от диеты. И от элементарного такта. Я должна была поблагодарить, но вместо этого спросила:
— На машине ездил?
— Нет, бегом, — почти что улыбнулся Кузьма. — В качестве разминки. Конечно, на машине, — добавил он с совсем уж лучезарной улыбкой.
Что за пастой он пользуется? С тысячепроцентным отбеливающим эффектом, что ли?
— Кофе я нарочно не купил. Сегодня нам нельзя.
С похмелья, что ли? А… перед бегом. Семен Семеныч! Дашка-Дашка…
— Чайник вскипел, — продолжал Кузьма орудовать на кухне. — Чай в шкафчике нашел только фруктовый. Будешь?
Зачем спрашиваешь?
— Буду, — тоже непонятно зачем отвечаю я.
Наверное, чтобы не стоять молча и ни в коем случае не кусать губы, пытаясь забыть вечернее прощание. О котором он даже не задумался ни на секунду, а я из-за него проворочалась полночи. Хорошо еще кровати новые — скрипом виновника моей бессонницы не разбудила.
Черная смородина, красная смородина, черника, малина, ежевика… Если все то, что нарисовано на чайной коробке, растворилось в налитом в чашку кипятке, то заряд витаминной бодрости на целый день мне и без всякого кофеина обеспечен! А это… что вообще такое?
Кузьма разложил по большой керамической тарелке содержимое пакетика. Не вдаваясь в подробности, можно сказать просто: кексик такой, кексик сякой… Булочка с маком, улитка с корицей, пирожок с джемом…
— Ты после этого побежишь?
— А это все для тебя, — выдал Кузьма с негаснущей, как вечный огонь, улыбкой.
С таким количеством калорий он действительно похоронит меня под ближайшим камнем…
— Как в том анекдоте про тортик, помнишь? Я всего кусочек съел. А где тогда остальные? Так я не резал.
Посмеяться можно только для вида.
— У меня самого глаза разбежались…
У меня никуда не бегали, у меня просто округлились! Хотя не просто, а до размеров луны!
— Когда мы были, все разобрали, а тут я решил, что мы сумеем попробовать что-то сейчас, что-то вечером и вообще… Даша, это отпуск…
— Это подготовка к марафону, — напомнила я, улыбаясь не так открыто, как он. Я с ночи зубы не чистила! На них, кажется, до сих пор сливовый налет…
— Это у меня, а у тебя отпуск, — легко парировал Кузьма.
Да ему все легко! Подорваться с утра за плюшками. Точно Винни-Пух за медом. Нет, Винни-Пух медом не делится. А этот притащил всю булочную мне…
— А что это у них тут американские достопримечательности на пакетиках… — начала я вежливую беседу ни о чем, нервно разглаживая ногтем бумагу. — И слово "свобода" по-английски написано…
— А девяносто три общедоступными арабскими цифрами, чтобы всем все было понятно.
— А мне нет! Ничего непонятно, — начинала я злиться.
Ну что за фигня… Ты на завтрак мне еще и квестов наготовил?
— Война за независимость, ты чего? — ответил Кузьма уже без улыбки.
— А… — Я начала что-то припоминать, не в датах, конечно, а так, в общих чертах. — Я еще тогда не родилась, — нашла я правомерную отмазку.
— Да я как бы тоже тогда еще не родился. На два года припозднился… Вот для таких, как мы, которые горазды только жрать, напоминалка и сделана…
Как мы? Или как я? В единственном числе. Ты снова? Или, скорее, как всегда! Чтобы у меня чай поперек горла встал или обжог язык так, чтобы я больше ничего не сказала. Потому что ты все обратишь в глупость и в орудие против меня!
— Даша, жуй быстрее. Там уже душепарка на улице. И давай — шорты, футболка и вперед.
— Лучше майку, может быть? — спросила я без всякого энтузиазма.
— Ага… Если с кожей на плечах хочешь распрощаться. Майку с собой. Чтобы переодеться.
И вышел на улицу дожевывать пирожок, чтобы я крошками от шоколадного кексика не подавилась — спасибо, дорогой, за заботу. Я на подобное не подписывалась. Вот не подписывалась и все тут! Лучше я посуду буду мыть двадцать четыре часа в сутки. Но мне хватило на нее полминуты. Остальные пять я потратила на чистку зубов и запихивание в рюкзак дезодоранта — как в школе буду, без всякого душа. Чееееерт! Хотелось орать в голос!
— Что ты делаешь? — спросила я тихо, едва различимым шепотом, обнаружив Кузьму, сидящим на пороге, ногами на улицу и с моей кроссовкой в руках.
— Вынимаю из подошвы камешки. Не видишь?
Да я видела это. Видела!
— Зачем?
— Даш… — он чуть шею не вывернул на сто восемьдесят градусов, как сова, чтобы смотреть мне в лицо, задавая свой вопрос: — Тебе не надоело задавать столько глупых вопросов?
А тебе?
Вот взять бы и перешагнуть через тебя, чтобы ты больше не рос… В собственных глазах за мой счет!
— Отдай кроссовки! — почти приказала я.
— Зачем? На месте переобуемся, — и он сунул их к своим в рюкзак. — Давай в машину. А у меня начнется игра под названием "Сим-сим, закройся!"
Но в этот раз замок поддался ему почти что с первого раза. Видимо, Кузьма наконец научился закрывать. Он вообще много чему учится и очень быстро. А вот мне никак — никак не научиться хотя бы не обращать внимания на его постоянные подколы! И заодно на камни, которые били по днищу машины, пока мы взбирались на горку к асфальтированной дорожке.
— Это ничего, да?
— Что "ничего"? — это водила не повернул ко мне даже головы.
Машинка плавно перекатывалась с камушка на камушек, а стрелка спидометра не поднималась выше пять километров в час. Пыль же все равно умудрилась подняться до открытых окон и осесть на мои закрытые по приказу Кузьмы плечи.
— Камушки, которые в нас летят…
— Ну, — он по-прежнему смотрел вперед на бегущую вдоль высоковольтной тропу. Только губу выпятил. Обиженно. — Будем надеяться, что ничего. Я с утра уже успел психануть. Нашел царапину, потер пальцем — оказалось, к счастью, грязь. Свинья везде ее найдет…
Это ты свинья?
— Это ты-то свинья? — повторила я вопрос вслух уже с игривыми интонациями. — Тебе даже камень в моей подошве поперек горла встал, — добавила я уже не шибко дружелюбно.
— Ну… Это же я тебя вытащил на супер-дюпер-хайк. Мне надо о тебе позаботиться. Десять дней. Осталось восемь, да?
Я проигнорировала вопрос. Я тоже считаю дни до конца отпуска, не переживай!
— Может, я не очень справляюсь, но стараюсь… Заботиться о тебе в силу своих возможностей…
Это он о каких сейчас возможностях говорит? О финансовых? Не знаю, какая у него зарплата, но без папиных вложений она должна под ноль уходить на его шмотки и рестораны — не готовит же он дома. Что-то, кроме чая! А про
увеселительные расходы… и девочек. Сейчас меня, например… страшно подумать…
— Я ещё никогда не брал на себя ответственность заботиться о ком-то. Я взял только кредит на машину, — усмехнулся Кузьма, по-прежнему не смотря на меня. — И с этой ответственностью я худо-бедно справляюсь.
— Зачем тебе на десять дней понадобилась такая дорогая машина? — решилась я замкнуть электрическую цепь на этом чертовом Мерседесе, который успел недовольно вякнуть, когда Кузьма заставил его запрыгнуть на асфальт.
— Даш, — водитель соблаговолил повернуть ко мне голову! — Конный пешего не разумеет и наоборот. Я даже не буду пытаться объяснить тебе разницу между Кией, Хюндаем и Бехой. Я понимаю, за что плачу. Я могу спать в хостеле с храпящим соседом, но машина, даже арендованная, будет у меня нормальной.
— Я только спросила…
— Я просто ответил. Это не выпендрежная машина. Это просто нормальная машина. И она мне помогает ездить по этим чертовым серпантинам. Думай об этом так.