Ф - значит физрук

– Заткните уши, – попросил он, и едва я выполнил его просьбу, как он начал играть

С заткнутыми ушами выглядело это довольно забавно. Армандо надувал щеки, перебирал пальцами и даже слегка пританцовывал на месте, и смотрелось это, как пантомима, но, знаете ли, этот вид искусства был чужд, и поэтому оценить представление по достоинству я не мог.

Армандо закончил играть буквально через минуту. Он показал мне, что затыкать уши более без надобности и убрал флейту обратно в инвентарь.

– Что вы ему сыграли?

– Колыбельную, разумеется, – сказал Армандо. – Он проспит двенадцать часов, а потом проснется бодрый, полный сил, с хорошим настроением, только, боюсь, опять бедный. Потому что шансы, что в этом месте и при таком скоплении народа поблизости, за двенадцать часов его таки не обчистят, стремятся к нулю.

– Будем надеяться, что в этом городе живут исключительно честные люди, – сказал я. – А какой стороне, он говорил, этот "Гарцующий единорог"?

– Налево, – сказал Армандо.

– А вы, случайно, не знаете, где тут ближайший город с функционирующим портальным кругом? – спросил я.

– Довольно далеко, – сказал Армандо. – Эта местность вообще не изобилует порталами, иначе нам бы не предстояло долгое пешее путешествие. А что, думаете, этот человек… эти люди… этот человек продолжит свои попытки?

– Этот человек очень дотошный, – вздохнул я. – Не знаю уж, почему он записал меня в свои враги, но он совершенно точно на этом не остановится.

А уж насколько Элронд настойчив и последователен в деле уничтожения тех, кого он считает своими врагами, это уж не мне вам рассказывать.

Глава 12

Глава 12

Оставив спящего привратника в переулке, мы решили не выбираться на центральную улицу и обойти квартал кругом. А то там сейчас наверняка дознание идет полным ходом, шутка ли, здание местной администрации развалилось, так зачем ребятам мешать?

— Вы никогда не замечали, как у вас под ногами горит земля? – поинтересовался Армандо.

– Поскольку сейчас мы путешествуем вместе, повод для злорадства вы выбрали не самый уместный, — сказал я.

– Это не злорадство, это констатация факта.

— Между прочим, когда земля горела у меня под ногами в прошлый раз, это вы плеснули на нее керосинчика, – сказал я.

— Зато этот… человек совершенно точно искал именно вас, – сказал Армандо. – И мне любопытно, как высоко он стоит в списке ваших врагов.

– Только что поднялся на пару строчек повыше, – сказал я.

– Ирэна рассказала вам хоть что-нибудь полезное?

— Она поведала мне про пять меток, которые на мне стоят, – сказал я. -- На тот момент они были неактивны, а сейчас я уже даже и не знаю. И я, возможно, только что узнал о хозяине четвертой, но вот кто поставил пятую – для меня загадка.

– А первые три?

– Там все довольно определенно, – сказал я.

Мог ли этот портальный переход заново их все активировать? А почему тогда предыдущие не активировали, ведь с тех пор, как я выбрался из подземелья, в котором оставил Виталика, это бы не первый мой прыжок.

Хотелось бы наверняка знать, как это работает. А еще лучше – избавиться от чертовых меток насовсем.

Дом Красных Ветвей, роботы правоохранительной системы Авалона, Соломон Рейн и, возможно, Элронд. А кто же пятый?

Селена и покойные архитекторы? Но ведь это чисто системная фишка, а изначальный мир был для Системы закрыт.

Ну а кто тогда? Чертов азиат из данжа отслеживает, как ведут себя те, кого он признал достойными? Или я просто шел по улице, и на меня случайно чья-то чужая печать упала?

– А вы не замечали, что чем активнее человек себя ведет, тем больше вызовов подбрасывает ему Система? – поинтересовался Армандо.

– Мне не с чем сравнивать, – сказал я.

Но ведь это оно и в жизни так Если ты сидишь в своем углу ровно, дом-работа-дом, то никому до тебя и дела нет. А едва ты выходишь за пределы этого круга, покидаешь, так сказать, зону комфорта, тут и начинаются приключения.

– Возможно, таким образом Система нас к чему-то готовит, – сказал Армандо.

– К чему?

– Я не знаю. Но, опять же возможно если человек, пусть даже и под давлением извне, будет постоянно расти над собой, он сможет стать чем-то большим.

– Например? Сверхчеловеком?

– Или богом, – сказал Армандо.

– И много в своей долгой жизни вы встречали богов?

– Ни одного.

– Вот поэтому я и не верю во все эти сказки про саморазвитие, – сказал я.

– Возможно, люди, ставшие богами, существуют в какой-то иной плоскости, нам недоступной, – сказал Армандо.

– Да и черт бы с ними, – сказал я. – Лично я существую в этой плоскости, и собираюсь всего лишь немного подрихтовать некоторые ее выбоины. Если доведут, то до полной выпуклости. А на другие плоскости мне, извините, начихать.

– Но ведь у нашего существования в таких условиях должна быть какая-то цель, какой-то высший смысл, – сказал Армандо. – Ведь не просто же так все это с нами происходит.

– Мне уже озвучивали две разные цели существования всего этого, – сказал я. – И они не то, чтобы противоположные, они взаимоисключающие. Поэтому я не особо удивлюсь, если существует и третья. И четвертая. Вы ведь живете уже очень долго, Армандо, неужели вы до сих пор не поняли, что никакого высшего смысла нет? У этой игры нет цели, нельзя просто выполнить все квесты, посмотреть финальный ролик, промотать титры и красиво уйти в закат. Рано или поздно, эта игра закончится одинаково для всех, и счет на табло будет не в нашу пользу.

– Я смотрю, вами овладели меланхоличные настроения, мой друг.

– У меня так всегда после очередной бессмысленной драки, – сказал я.

– В таком настроении хорошо писать баллады о неразделенной любви.

– В этом мире достаточно хреново и без моих баллад, – сказал я.

– Но я могу хоть как-то повысит ваш дух?

– О да, – сказал я. – Расскажите, что у вас в футляре.

– Гитара, – сказал он.

– Но зачем? Есть же инвентарь?

– Находясь вне стен Коллегии и, в особенности это относится к неисследованным и потенциально опасным территориям, барду всегда стоит носить на виду какой-либо музыкальный инструмент, – сказал Армандо. – Чтобы его не приняли за кого-то другого. Я мог бы, допустим, ограничиться флейтой, но футляр с гитарой гораздо приметнее и позволяет опознать странствующего музыканта издалека. Иногда это помогает избежать неприятностей, потому что в любом захолустье знают, что денег с собой у барда, как правило, нет, и грабить его бессмысленно.

– Дерево, из которого сделана гитара, вполне может пойти на растопку, – сказал я. С паршивого барда хоть древесины кусок, так сказать.

– В настолько диких местах мне бывать еще не доводилось, – сказал Армандо. – Или вы это сейчас не серьезно говорите?

"Гарцующий единорог" оказался заведением низкого пошиба. Покосившаяся дверь без ручки намекала, что среди завсегдатаев принято открывать ее ногой (это если входишь. Полагаю, что для выхода тут чаще используют спину и дополнительное ускорение, приданное местным вышибалой), пол не мыли еще со времен постройки, мебель не обновляли вообще никогда, скорее всего, ее принесли с ближайшей помойки, а доносящиеся с кухни запахи говорили о том, что мишленовскую звезду местный повар сможет получить только приставив нож к горлу ресторанного критика. Грязный и ржавый нож.

Что до публики… Полагаю, это заведение как никакой другое подошло бы известному земному барду Есенину, потому что тут были проститутки, которым можно было бы почитать стихи, и бандюги, с которыми можно было бы жахнуть спирту.

И еще компания каких-то головорезов играла в карты в углу.

Я осмотрел посетителей еще раз, но тщетно. Никто из них не носил напоказ музыкальный инструмент, и никто не был похож на барда.

Правда, у компании головорезов в углу, среди прочего сваленного около стола барахла, была лютня, но парни выглядели так, будто прерывают свою игру только для того, чтобы выйти на большую дорогу и перерезать пару глоток. Если среди них есть парень из Коллегии Армандо, то но просто гений ассимиляции и маскировки.