Страница 39 из 124
- Товарищ капитан! разрешите обратиться.
- Разрешаю, обращайтесь, ефрейтор... Вы можете обращаться ко мне в любое время дня и ночи. По неотложному делу, разумеется. Если радиозонд не будет передавать сигналы, обращайтесь, если миллиметровая бумага будет подпорчена, обращайтесь, но если у вас за свербит где, - это не мое дело, учтите. Вы здесь довольно подпортились все до единого, а вы в особенности. Смотрите на своего командира и улыбаетесь, дескать я все знаю, а ты, командир ничего не знаешь. Так вот, я вам скажу так: мне и не надо знать секреты зондирования атмосферы. Этому вас учили, и вы будете отвечать, если что не так. Вы меня поняли или нет? Да, или нет? Я вас слушаю, только коротко и, по существу.
- Не мешало бы нам съездить в обсерваторию, посмотреть, как они работают, где они хранят оборудование, как запускают шары в атмосферу, какой высоты достигают выпущенные ими шары, сколько времени тратят на обработку данных.
- Глупый и преждевременный вопрос. А пока можете идти. Я этот вопрос решу с командованием, я уже это планировал уже давно, еще до того как появился у вас по своей доброй воле. Командование уговаривало меня, но я долго не давал согласие, пока полковник Эпштейн не позвонил. А вы знаете, кто такой Эпштейн, нет, не знаете, вы темный человек, еще молодой, и вам не стоит задирать нос, точнее совать свой нос, куда не следует, или лезть перед батьки в пекло, как говорят у вас на Украине. Я прямо сию минуту иду в штаб к майору Амосову. Я уже планировал идти. Так что вы...зря обратились к своему командиру с этим предложением. Это глупое предложение, от него несет черти чем. А то еще умудритесь разболтать среди сослуживцев, что именно вы, а не кто-то другой проявили эту инициативу. Не сметь...подрывать авторитет своего командира, тем более, что он о вас заботится.
− А что тут такого? какая разница, кто проявил инициативу, лишь бы дело ладилось, товарищ капитан.
− Молчать, ефрейтор Славский. Если майор Амосов разрешит, я никак не буду возражать, а до тех пор не суйте свое рыло в чужое мыло.
- Есть не совать рыло, товарищ капитан. Хотя, какое рыло - свиное, что ли. Неизвестно, у кого какое. Ваше рыло, мое рыло, − зачем его совать?
− Молчать!!! Ирррна! Встать! Сесть! Кругом, бегом арш!
˗ А куда бежать, товарищ капитан, в обсерваторию?
˗ Кру˗гом!
˗ Так я уже сделал кругом. Еще раз, что ли?
Этот разговор нисколько меня не расстроил, он как бы подтвердил, что у нашего командира не все в порядке с психикой: он не только солдафон малограмотный, но в детстве он точно падал на голову с подвешенной к потолку качалки. А перед командованием он умело маскировался. Всегда говорил: так точно, есть, слушаюсь, да здравствует товарищ Сталин. Да и его земляк, будучи начальником штаба дивизии, поддерживал и даже раздувал его авторитет, как только мог.
Прошла неделя. Капитан молчал, выжидал, исподволь посматривал на подчиненного в надежде, что снова поступит просьба. Но я не совал свое рыло.
В субботу, когда солдаты выкопали и снова засыпали третью яму в качестве наказания за то, что Изанский забыл закрыть дверь помещения, где хранились баллоны с водородом, он велел строиться перед убежищем.
- На автобусную остановку ша-агом арш! Ать-два, ать-два! Выше ногу, левой, левой, левой, кто там шагает правой, Бомбушкарь? Левой, Бомбушкарь! Сержант Шаталов, пошлите Бомбушкаря на кухню мыть котлы сегодня вечером.
- Есть мыть котлы! - подтвердил Шаталов.
- Куда вы нас ведете, товарищ капитан? - спросил я.
- Не ваше дело. Не суй свое рыло ехрейтор. Это государственная тайна. Подтянись! Сержант Шаталов, вы куда смотрите? Вы куда смотрите, я вас спрашиваю? Хотите пойти рабочим по кухне? Я могу вам это устроить. Вместе с Бомбушкарем.
- Сержантов на кухню не посылают, товарищ капитан.
- А я пошлю, вот увидите, пошлю. Не разговаривать, и разговаривать не сметь! Подтянись, ать-два, ать-два левой! подтянись. Раз-зойдись! В транвай по одному марш! В трамвае ни с кем не заводить знакомство...в целях безопасности. Может среди этих людей шпионы, они начнут приставать, спрашивать номер воинской части, где расположена, чем вы там занимаетесь. Ясно?
На красивой поляне, окруженной старыми соснами, пахнущими смолой в жаркие месяцы лета, в маленьком райском уголке, среди цветочных клумб и фонтанов, расположилась Белорусская государственная обсерватория. Здесь было тихо, уютно, спокойно, как в раю. Только птички щебетали в лесу, да слабо доносился гул транспорта со стороны шоссе.
В трехэтажном здании множество кабинетов заставленных техникой, цветами, современной мебелью и коврами, светло и уютно, цветастое девичье платье, заразительный смех, создавали благоприятную атмосферу, которая царила здесь вот уже много лет, благодаря демократическому руководству.
Научный коллектив обсерватории был почему-то укомплектован в основном представителями прекрасного пола и в этом он походил на любую городскую среднюю школу, где мужиком никогда даже не пахло.
Правда, здесь женским батальоном командовал красивый молодой мужчина, одетый в новый костюм с иголочки, а на ногах красовались модные туфли, начищенные до блеска на широком утолщенном каблуке, начинавшим входить в моду.
Михаил Иванович, так звали начальника обсерватории, чем-то смахивал на театрального актера, исполняющего веселые роли. Он всегда улыбался и был чрезвычайно приветлив со всеми, кто к нему обращался по тому или иному вопросу. Возможно, горкомовское начальство не любило его за излишний демократизм, но сотрудники души в нем не чаяли.
Он приветливо встретил солдат, всем одинаково жал руку, не делая различия между капитаном и солдатами, с каким-то энтузиазмом провел экскурсию по зданию обсерватории.
- Вы запускаете точно такие же шары с радио зондами, принимаете такие же сигналы, как и наши сотрудники. И данные мы одинаково с вами обрабатываем. Свои обработанные данные мы будем и впредь передавать вам ежедневно, и хотели бы, чтобы и вы нам передавали результаты своих данных. Мы сможем их сравнивать и делать выводы, - щебетал Михаил Иванович.