Страница 15 из 124
В 22 часа вечерняя поверка. Все стоят по стойке смирно, руки по швам. Старшина, называет всех по фамилиям и ставит крестик в журнале. Курсант при этом отвечает громко: я!
Начальник школы ходит перед строем, заложив руки за спину, всматриваясь в лица почти каждого курсанта.
После команды дежурного по школе: Отбой! начальник школы возвращаться домой и на вопрос своей Дусечки, почему нельзя пожаловать раньше, ужин остывает, отвечал одно и то же:
- Дела, Дусечка, дела. А я один работаю.
- А помочники иде, за шо воны денежки получают? Вон плутковник Грелкин полком комадывает, а уже у шесть вечера с букетом цветов к своей супружнице является. Почему ты, Тарасик не могешь добиться точно такого же положения, или говоря научным языком, такой же ситувации?
- Да сунули мне этого подполковника, земляка Перепелку, а он ни в зуб ногой. Словом, он бабник. У него уже третья жена. И что мне с ним делать - просто ума не приложу. Жалко как-то его, земляк все же.
- Та нехай земляк, а ты плюнь на его! Пущай под юбкой и сидит, раз командовать не может. Меня бы в твою школу. Я бы ентим курсантам шороху дала! Ну и дала бы я им! эх-ма!
- А где Володя? Исправил ли двойку по физике, ты не в курсе?
- Наплевать на хвизику. Хвизика это буржуазная наука, а у нашего Володеньки пятерка по мраксизму- лениизму.
- По обществоведению?
- Точно, по общеведению или общоведению, никак не могу выговорить ето слово правильно. Ну, ты садись к столу, Тарасик, картошечки поешь, я ее ишшо с утра поджарила на сале.
- Не хочу, мне не до этого. Мне тут библиотекарь нашла книгу "Ленин о военном искусстве", проштудировать надо. Смотр у нас скоро. Сам генерал Смирнов приказал себя доставить на смотр.
- И насколько тебе поможет ета книга Ленина? Она тебе заменит этого Перепеку, али нет? И кто такой етот енерал Смирнов, я ни разу его не бачила? Какой-нибудь тюхтя. Я всех енералов знаю, а его ни разу не видела.
- Смирнов? Командующий Белорусским военным округом, большой человек. Великий человек, гениальный стратег, после Сталина, конечно.
- Ты очень переживаешь, Тарасик? А иде етот Перепел? Посади его за Ленинский труд об военном искусстве, пущай штудирует вместе со своей кралей, пока наизусть не выучит.
- Непременно посажу. А сейчас не мешай мне, - сказал муж.
- Ну, так ты переживаешь, али как?
- Да как сказать? я живой человек. От результатов этого смотра многое зависит. Если все хорошо - грамота, а то и очередная звездочка, а то я в майорах уже целых десять лет хожу. Если же что-то найдут такое, что не по душе - выговорешник придется пережить, а то и понижение в должности. Вон этот Перепелка - подполковник, а я всего лишь майор. Нас просто могут поменять местами. Вот в чем проблема, а ты спрашиваешь, переживаю ли я. Да я что- каменный что ли? Вон Володю в институт надо устраивать, или в военное училище на худой конец.
- Ах ты, Боже мой! Так ета Перепелка могет тебе поперек дороги стать? Дай, я настрочу на его анонимку этому Смирнову. Пущай его малость пощиплют.
- И что же думаешь написать, Дусенька?
- Да всякую чепуху, - ответила Дуся. - У мене опыт есть. Когда-то я и на тебя строчила, помнишь, тебе выговорешник влепили. Это все я. Вернее, это все та сучка Клава из Бердичева. Именно она хотела тебя увести от меня, а я тады с пузом ходила, твово Володьку носила на шестом месяце. Ох, и давно ето было! Но я до сих пор помню. После тово выгаварешника, ты у мене шелковый стал, Тарасик ты мой золотой. Да ты у мене такой симпатичный, такой хороший. Губки толстые, зубки редкие, желтые, восковые, лысина широкая, пахать на ней можно. Ты только не переживай, подумаешь выгонють, ну и пусть. Я галушки буду варить и на рынке продавать. Таких вкусных во всем городе нет. Хошь, приготовлю, вкусно, пальчики оближешь.
- Завтра, - сказал майор.
- Нет, сегодня.
- Нет, завтра.
- Нет, сегодня.
- Смирно! - скомандовал майор.
Дуся встала, вытянулась в струнку.
- Вольно, - сказал майор.
Начальник школы действительно крепко нервничал, и это сказывалось на жизни курсантов. Чем больше переживал начальник, тем сильнее страдали подчиненные. Строевые занятия, смотры, выговоры, окрики, наказания проводились не только от подъема до отбоя, но и после отбоя. Курсанты ждали этого дня как дикого кровавого праздника, но все-таки как праздника, надеясь, что после смотра наступит послабление.
Накануне смотра курсанты не спали до двух ночи: мыли полы, стирали портянки, воротнички, носовые платки, гладили гимнастерки и брюки, чистили сапоги, гладили и подшивали воротнички, мыли головы при помощи хозяйственного мыла и холодной воды, а также драили голенища кирзовых сапог.
Утром, после завтрака, всех вывели на плац недалеко от школы, а что делать дальше - никто толком не знал. Если заставить маршировать, поднимется пыль, никакого блеска на сапогах не будет, топать на месте то же самое, а стоять по стойке смирно: долго не простоишь.
- Читайте им мораль, - приказал Степаненко сержанту Кошкину, когда тот пришел получить ценное указание. ˗ Смотрите, чтоб голенища сапог у них блестели. Мало ли генерал, а то и свите генералов захочется осмотреть солдат с ног до головы и если голенища сапог буду грязны ˗ беда. Генеральский взгляд начинается с сапог и...и кончается...осмотром стриженной головы. В голове не должно быть ни одной вши. Любая вошь ˗ дурной признак. Генерал может подумать: голодом морят. Да опусти ты руку, сержант Кошкин, вон локоть у тебя дергается, устал чай.
- Мы уже всю мораль израсходовали, все им вычитали, товарищ майор. Никто на нашу мораль не реагирует.