Страница 12 из 14
− Когда же мы увидимся Зоя...
− Никандровна.
− О, какое экзотическое отчество.
− Это отчество древнеримское. Все полководцы носили такие отчества, − величественно произнесла Зоя, награждая бедного поэта многозначительной улыбкой. − А что касается...тусовки, то это может быть только завтра на лекциях. Думаю: ты мне передашь записку, а там стихи...лучше, чем у Евтушенко. В прошлом году здесь Евтушенко был, клеился, стихи обещал, но папа сказал: плюгавый дюже. Однако все девчонки на курсе стали мне завидовать. И сейчас завидуют. А папа наложил вето на мои отношения с Евтушенко, потому, что собирается выдать меня за дипломата.
− Вы сказали...завтра на лекциях, а я имел в виду вечернее время...− фонари, звезды, луна, пруд в парке.
− Фи, какая проза! Я лучше в горный институт пойду кадриться, там знаешь, сколько чуваков, один другого лучше. Проходу мне не дают; даже на руки хватают и кружатся посреди танцевальной залы.
− Значит, у меня шансы на нуле, − трагически произнес Женя опуская голову. - А тут еще дипломаты...
− Ну, почему? Ты борись, возьми в руки свою лиру и ударь ею по моему молодому сердцу. Там что-то про милицию, я и отцу покажу, правда, он поэзу, как он ее называет, не очень-то любит. Лучше бы, конечно сборник твоих стихов. Даже, если папан ни одного стихотворения не прочитает, но посмотрит на обложку, а на обложке красуется твое имя. Тогда он скажет: веди его к нам, я на его погляжу и нутром почуйствую, чем он дышит.
− Зоя Никандровна, вы конечно девушка оттуда, − произнес Женя, показывая пальцем в небо, − и я...я...
− Чао, бамбино, − произнесла Зоя и убежала к остановке трамвая.
9
Женю тоже вдруг понесло к трамваю, он едва успел заскочить до закрытия двери. Зоя оценила этот подвиг. Он благородно подействовал на нее. Что-то благородное есть в этом нищем мальчике, подумала она и обняла его. Пышне губы были лучшим вознаграждением, ведь ехать далеко, их дом у черта на куличках, а ночью в полупустом трамвае могут быть нежелательные чуваки, еще приставать начнут, а это приставание закончится похищением кошелька, а подружка так и останется без массажа.
- Ну чувак, ты мне нравишься, обязательно матери расскажу об этом. Я вообще хочу привлечь ее на свою сторону. А вдвоем мы - сила. Начнем обрабатывать папу, а то он все дупломата мне в женихи пророчит. А мне этот дупломат по фигу. Кроме того за дупломатом в Москву надо ехать, а я никуда не поеду, от так вот. Пущай дупломаты сюда приезжают. Здесь не девки, а королевы. А в Москве одна шантрапа.
Зоя тискала Женю с такой силой, что у того начали хрустеть ребра.
- Лапочка, нельзя так сильно любить: ребра начинают выть.
- У, съем. Попадись ты мне голенький, да в комнате, где никого нет, кроме нас двоих, только один хруст от тебя останется, остальное будет съедено, клянусь тебе, мой сук.
- Шутишь ты все, я и сам могу съесть, только надо себя завести. Что делает голодный волк, когда почувствует запах мяса? Он набрасывается. Вот так. Вот так, вот так.
Зое так нравилось, она даже выгнулась, чтобы поводить бугорком по запретному месту кавалера. Почувствовав дрожь в спине и в том месте откуда растут ноги, она сказала:
- Раздену и изнасилую. Ничего, что тут несколько хорьков спят, посапывают. Это же естественное дело.
- Да нет, надо так, чтоб никого не было.
- Послушай, сними номер в гостинице. Голенькая плясать буду, сучок оторву и проглочу.
- Ну, ты современная, я еще таких не встречал. Ты не просто девушка, ты - чувиха, я от тебя без ума.
- А ты - чувак, чувак, без тебя -никак, никак. Дай, я ухвачусь.
- Зоя, нельзя. Милиция протокол может составить. Одного из нас могут увезти на обследование
Мягкие, горячие губы женщины, как считал Женя, основные достоинства Зои, от них-то он словно заново на свет народился...И это время, когда они снимут номер в гостинице, обязательно наступит, надо только дождаться получки. Первую получку он потратил на покупку рубашки и вот результат есть. Именно в этой рубашке Зоя его заметила на лекции и тут же написала записку, в которой были такие слова: " Чувак ты - мой и только мой, я увезу тебя в Гишпанию и у Ерманию на курорт для двоих"
Он тогда позеленел от радости и после звонка уже ждал ее внизу на первом этаже. Женя будто на свет народился: таких теплых губ, в которых он тонул как в глубоком озере, он, как ему казалось, не встречал нигде до этого. Женя был на седьмом небе от счастья. Ему хотелось плясать, петь и говорить всякие глупости. В этом романтическом восторге он направился к трамвайной остановке, подпрыгивая. Какой-то прелестной, завораживающей духовной пустотой веяло от его новой знакомой, будущей жены дипломата. Вот почему не Жанна решилась подойти первой к нему, а она. Кто знает, может она просто поиграет с ним как кошка с мышкой и брезгливо отвернется.
Минут сорок спустя, подкатила злополучная восьмерка с несколькими пассажирами, клюющими носом, он вскочил, видя перед собой не трамвай, а образ Зои, ни разу не взглянул на циферблат часов и очнулся только тогда, когда переступил порог казармы.
Эти и другие мысли, согревающие душу и сердце, будоражили его недюжинный ум, когда он вернулся в свою казарму в третьем часу ночи.
Здесь было накурено, хоть топор вешай. Ребята, кто все еще не спал, матерились. Женя, не раздеваясь, улегся на свою кровать, чтобы хоть полчаса вздремнуть, ведь ему в три ночи идти на смену охранять мотоциклы.
Сейчас на посту Иван Яковенко. Уже, слава Богу, ноябрь, температура ночью опускается ниже нуля и дремать в каком-нибудь мотоцикле, когда начинают коченеть ноги, руки и потом весь дрожишь, как стебелек на ветру, нелегко.