Страница 3 из 17
- Действительно! - выкрикнул один из находящихся на поляне рыцарей, худой как жердь дылда в красно-черном суконном кафтане, украшенном тремя шагающими на задних лапах львами. - Господин чародей прекрасно сказал! Это были прелестные баллады, милсдарь Лютик, клянусь честью. Ежели когда-нибудь вам доведется побывать вблизи Лысорога, владений моего сеньора, загляните, не задумываясь ни на миг. Угостим по-княжески, да что там, прям-таки по-королевски, не хуже короля Визимира! Клянусь мечом, слыхивал я множество менестрелей, только куда им до вас, маэстро. Примите от нас, высокородных и посвященных в рыцари, уважение и почтение вашему искусству!
Безошибочно учуяв соответствующий момент, трубадур подмигнул ученику, тот отложил лютню и поднял с земли шкатулочку, служившую для сбора более существенных выражений признательности. Поколебавшись, он повел глазами по толпе, потом отложил шкатулку и поднял стоявшее рядом средних размеров ведерко. Маэстро Лютик ласковой ухмылкой одобрил сообразительность паренька.
- Маэстро! - воскликнула дородная женщина, сидевшая на загруженном изделиями из ивовых прутьев возу с надписью "ВЭРА ЛЕВЕНХАУПТ И СЫНОВЬЯ". Впрочем, сыновей не было видно, похоже, они занимались тем, что активно транжирили нажитое мамашей состояние. - Маэстро Лютик, ну как же ж так? Вы оставляете нас в неведении! Ведь же ж не конец баллады? Пропойте-ка, что было дале-то?
- Песни и баллады, - поклонился артист, - никогда не оканчиваются, милсдарыня, ибо поэзия вечна и бессмертна, ей неведомы ни начала, ни концы...
- Но что было дале-то? - не сдавалась торговка, щедро и звонко сыпанув монеты в ведерко, подставленное учеником. - Скажите хотя б, ежели нет охоты петь. В ваших песнях вовсе не было имен, но мы же ж знаем, что воспеваемый вами ведьмак - не кто иной, как известный всем Геральт из Ривии, а чародейка, которая распалила в его грудях любовный, как вы поете, жар, это не менее известная Йеннифэр. Что же до Неожиданного Дитяти, обещанного и предназначенного ведьмаку, так это же ж Цирилла, несчастная княжна из разрушенной напасниками Цинтры. Разве ж нет? Лютик гордо и таинственно улыбнулся.
- Я пою о проблемах универсальных, благородная благодетельница. Об эмоциях, кои могут быть уделом любого и каждого. Не о конкретных лицах.
- Как же! - крикнул кто-то из толпы. - Всем ведомо, что в песенках говорилось о ведьмаке Геральте!
- Да, да! - хором пискнули доченьки комеса Вилиберта, отжимая мокрые от слез шарфики. - Спойте еще, маэстро Лютик! Как там было дальше? Встретились ли наконец ведьмак и чародейка Йеннифэр? И любили ли друг друга? А были ли счастливы? Мы желаем знать! Маэстро, ну маэстро же!
- Эй, вы там! - гортанно крикнул вожак группы краснолюдов, тряся могучей, до пояса, рыжей бородой. - Дерьмо это, все ваши княженки, чародейки, предназначения, любовь и прочие бабские бредни! Потому как все это, с вашего, господин поэт, позволения враки, то бишь поэтский вымысел для того, чтобы поскладней было слезу выжимать. А вот военные дела, навроде резни и грабежа в Цинтре, аль битвы под Марнадалем и Содденом, энти вы нам знаменито пропели, Лютик! Да, не жаль серебришком тряхнуть за такую песню, сердце воина порадовавшую! И видать было, что не привираете ничуть, это говорю я, Шелдон Скаггс, а я лжу от правды отличить умею, потому как я под Содденом был и супротив напастников нильфгаардских стоял там с топором в руке...
- Я, Донимир из Тройи, - крикнул тощий рыцарь с тремя львами на кафтане, - был в обеих битвах за Содден, да что-то вас там не видел, господин краснолюд!
- Потому как не иначе обозы стерегли! - ответил Шелдон Скаггс. - А я стоял на первой линии, там, где горячше всего было!
- Думай, о чем говоришь, бородач! - пошел пурпурными пятнами Донимир из Тройи, подтягивая отягощенный мечом рыцарский пояс. - И с кем!
- Сам-то думай! - Краснолюд хватил рукой по заткнутому за пояс топору, повернулся к своим дружкам и ощерился. - Видали его? Рыцарь поиметый! А еще герб нацепил! Три льва на щите! Два пердят, а третий вонь пускает!
- Мир! Мир! - Седовласый друид в белом одеянии властным голосом упредил готовую было вспыхнуть ссору. - Не дело, милсдари. Не дело. Только не здесь, не под кроной Блеобхериса, дуба, пережившего все споры и свары этого мира! И не в присутствии поэта Лютика, баллады коего должны учить нас любви, а не пререканиям!
- Верно! - поддержал друида невысокий, полный монах с блестевшим от пота лицом. - Смотрите, а глаза не видят, слушаете, а уши ваши глухи. Любови божеской нету в вас, ибо вы - аки бочки порожние...
- Коли уж о бочках речь, - запищал длинноносый гном с воза, украшенного надписью "СКОБЯНЫЕ ИЗДЕЛИЯ. ИЗГОТОВЛЕНИЕ И СБЫТ", - то выкатите еще одну, господа цеховые! У поэта Лютика, надо думать, в горле першит, да и нам супротив возбуждения не худо б!
- Воистину аки бочки порожние, говорю вам! - заглушил гнома монах, не давая сбить себя с панталыку и прервать проповедь. - Ничего-то вы из Лютиковых баллад не уразумели, ничему не научились. Не поняли, что баллады сии о судьбах человечьих вещали, о том, что мы всего лишь игрушки в руках богов, а края наши - поля игрищ богов. Баллады о Предназначении говорили, о предназначении всех нас, а легенда о ведьмаке Геральте и княжне Цирилле, хоть и нарисованная на фоне недавней войны, всего лишь метафора, творение вымысла поэтического, коий тому должен был служить, дабы мы...
- Болтаешь, святой муж! - крикнула с высоты своего воза Вэра Левенхаупт. - Какая такая легенда? Какое еще творение вымысла? Уж кто-кто, а я Геральта из Ривии знаю, видела что ни на есть своими собственными глазами в Вызиме, где он дочку короля Фольтеста расколдовал. А потом и еще встречала на Купецком Тракте, где он по просьбе Гильдии забил свирепого грифа, что на караваны нападал, и тем своим деянием многим жизнь охранил. Нет, не легенда это и не сказки. Правду, истинную правду пропел нам здесь маэстро Лютик.
- Подтверждаю, - проговорила стройная воительница с гладко зачесанными назад и заплетенными в толстую косу волосами. - Я, Райла из Лирии, также знаю Геральта Белого Волка, известного истребителя чудовищ. Видала я также не раз и не два чародейку Йеннифэр, бываючи в Аэдирне, в городе Венгерберге, где у нее жилье. Однако, что эти двое любят друг друга, не знала.