Страница 123 из 128
В прокуратуре Люба появилась уже после обеда. Она прошла по коридору, читая фамилии сотрудников, но Лихоборова нигде не оказалось. Тогда она зашла в приемную и спросила секретаря.
— Вы, наверно, неправильно фамилию записали. У нас таких следователей и сотрудников вообще нет.
Люба в растерянности стояла в приемной, не зная, как ей поступить. Секретарь, закончив что-то печатать, спросила:
— Может быть, я могу чем-нибудь вам помочь?
И Люба, по простоте душевной, доверчиво рассказала ей, как чуть не погиб ее муж, а потом разбился и сам водитель. Женщина прониклась к ней сочувствием и тут же взялась за телефон. Она позвонила в ГАИ Краснопресненского района и задала вопросы, которые интересовали Любу. Потом долго выслушивала ответ, и по мере получения информации лицо ее становилось строже, она с укором поглядывала на Любу.
— Вы, очевидно, пришли сюда пошутить, — сказала она, нахмурившись. — Так вы выбрали не то место. Не было в этот день никакого наезда зеленым «Москвичом» на молодого человека. В ГАИ такой факт не зарегистрирован. Запросили через Центральную справочную, на указанный вами час такого происшествия не было.
Видя растерянность Любы, женщина смягчилась:
— Может быть, ваш муж сочинил всю эту историю. Такие случаи бывают: муж где-нибудь прогуляет ночь, а потом истории выдумывает. Вы сами видите: такого следователя нет, дело у нас не зарегистрировано, в ГАИ информации нет. Кстати, и «Москвич» зеленого цвета в нашем районе в это время не разбивался, и водитель не погибал. Так что выясняйте это у мужа.
— Да, но его же привезли в больницу с сильными травмами, в МОНИКИ, перелом коленной чашечки! — в отчаянии воскликнула Люба.
Женщина снова сняла трубку и набрала номер.
— Приемный покой? Из прокуратуры беспокоят. Посмотрите в регистрационном журнале, поступал ли к вам Головин после автомобильной аварии, время одиннадцать часов? — Она послушала немного и прокомментировала: — Любопытно! Поступал, три дня его лечили, у него множество кровоподтеков и ссадин. Только в истории болезни записано: «Упал со строительных лесов». Вам нужен адрес женщины, которая его привезла в МОНИКИ. — Она написала на листке адрес и телефон и передала Любе. — Может быть, ошибочно записали, что упал со строительных лесов. У нас в медицине такая неразбериха, что могут записать мужчине, что он беременный, — все-таки улыбнулась женщина на прощание.
— Но ведь был следователь Лихоборов, два раза приходил к мужу и показывал фотографии погибшего водителя на фоне разбитого зеленого «Москвича».
— Фото цветные?
— Нет! Я вас поняла, можно любые выдать за зеленый цвет.
— Наверно, у того водителя есть сильные друзья, которые решили его спасти. Тут уж ничего не поделаешь. Вы поговорите с той женщиной, что привезла вашего мужа в больницу, а потом она напишет заявление, и возбудят уголовное дело. Тогда все и выяснится.
Люба приехала домой в полном разочаровании и расстройстве.
— Наоборот, ты выполнила мое поручение лучше, чем можно даже желать. Ни следователя, ни происшествий, хорошо, что еще не взорвалась больница и не умерли внезапно Ангелина и Николай. Позвони ей и напросись на встречу, может быть, ты от нее что-нибудь узнаешь, и она сможет написать заявление в прокуратуру. Надо же в этом деле получить какую-то ясность.
Люба позвонила, ответил мужской голос.
— Попросите, пожалуйста, к телефону Ангелину.
— У нас такая не работает. Может быть, фамилию знаете?
— Разве это не домашний телефон? — Люба назвала телефон, но мужской голос ответил, что номер набран правильно, но принадлежит он организации и Ангелины тут нет.
Она в растерянности держала в руке трубку, а телефон подавал гудки.
— Что случилось? — спросил я встревоженно.
— Это организация, и об Ангелине они ничего не слышали. У нас нет ни одного свидетеля; единственное, что подтверждает факт, это больница, куда тебя привезли. Зачем им скрываться от нас? Мы им и так благодарны, что привезли тебя в больницу и записали свидетелей. Бумажку с их адресами и телефонами отдали следователю, этому Лихоборову.
— Подожди минутку. — Я закрыл глаза и, напрягаясь, стал вспоминать тот список, где были свидетели. Не совсем ясно, но список выплыл из моего сознания: «Лакшина, Лакшина, — имя не вспомнить, — Шмидтовский проезд, 17». Я сразу же переключил свою память дальше: «Кольберг» — мужчина или женщина, но дальше фамилии моя память не пошла, она забуксовала; остальных свидетелей, как я ни напрягался, вспомнить не смог. И на этом слава Богу! Хоть что-то реальное. — Люба, радость моя! Может быть, тебе не надо ввязываться в эту опасную игру? А что она опасная — я начинаю это понимать.
— Нет, я это так не оставлю! — решительно и твердо заявила моя жена.
Когда мы пообедали, я назвал ей Лакшину со Шмидтовского проезда, 17, и Люба сейчас же стала собираться.
— Послушай, это не к спеху, можно завтра или послезавтра.
Но Любу сейчас уже остановить было нельзя.
— Я сегодня же доведу все до конца! Если позвонит Ангелина, выуди из нее телефон и адрес. Как это делать, мне тебя учить не надо, ты с женщинами умеешь управляться, — заметила она ехидно и улыбнулась.
Я засмеялся, приятно сознавать, что у меня оказался такой прекрасный помощник, которого я еще и люблю. Хотя подсознательно я чувствовал, что Любу надо остановить, это дело, говорила моя интуиция, стало опасным. Для нее тем более — у нее ни опыта, ни хитрости, ни физической силы.
Вернулась она быстро и, бросив в сердцах на диван сумку, сказала:
— Нас подстерегают случайности: сегодня Лакшину Таисию Ивановну похоронили на Востряковском кладбище — кровоизлияние в мозг. Она сильно пила. Правда, соседка, такая же забулдыга, говорит, что в этот день они выпили всего лишь по стакану красного.
— Тут как раз тот философский случай, когда количественные накопления переходят в качественные, — заметил я, почему-то не удивившись смерти очень важного свидетеля. Если все это случайности, то не слишком ли много этих случайностей вокруг меня.
— Ты не знаешь, как можно вызвать кровоизлияние в мозг? — вдруг спросила Люба, будто прочитав мои мысли.
— Либо барбитуратами, которые вызовут повышение кровяного давления до полного коллапса — смерти, либо большим количеством алкоголя. Хотя алкоголь быстрее вызовет белую горячку с наличием чертей и другой нечисти.
— Барбитураты можно подмешать в вино?
— В вино можно что угодно подмешать. Итак, подводя итог, я тебе заявляю, что дальнейшее расследование моего дела прекращается, младший детектив Люба от дела отстраняется. Больше на эту тему дискуссий не ведем. На звонок Ангелины надо сказать, что я себя стал плохо чувствовать, два раза терял сознание. Ни микрона информации о наших подозрениях!
Через неделю я уже сравнительно свободно ходил, но еще опирался на костыль, колено было в плотном бандаже, и болей я не чувствовал. Однажды позвонила Ангелина и, рассыпаясь в извинениях, сказала, что уезжала в Горький к мужу, который там работает на автомобильном заводе.
— Как дела у Анатолия? — спросила она участливо.
Люба показала чудеса артистизма: она стала плакать и тихо говорить в трубку:
— Я очень расстроена, очень! Он жалуется на головные боли, два раза терял сознание. Что-то с памятью. Забывает, что было с ним. Видно, сильно ударился головой. Нога еще в гипсе, или как это — гипсовый бандаж. Что делать, ума не приложу! Вызывала нейрохирурга-консультанта, он говорит, что последствия аварии непредсказуемы, вероятно, болезнь прогрессирует, где-то разрушены клетки головного мозга. — И Люба по настоящему заплакала, даже навзрыд. — Можно, я вам позвоню через пару дней? Я куда-то задевала ваш телефон. Мне так не хватает сочувствия, не с кем поделиться.
— К сожалению, у меня сейчас отключен телефон, нас переводят на новую линию связи. Как только включат, я сразу же тебе позвоню и сообщу номер. Так что по старому не звони, — лихо отмахнулась она от Любы, видно заранее заготовленным экспромтом. Ожидала этой просьбы и была уже готова.