Честная сделка

Честная сделка

Кристина Леола

Цикл:

Действующие лица:

Вэлтен Джакоб Александр Готтфрид Рэйнер Третий — мэйн первой пехотной дивизии императорского полка в отставке, лелеявший мечты о тишине и покое, но ставший жертвой женского коварства. Можно просто «мэйн Рэйнер».

Юта Гантрам (в девичестве Мареик) — вдова мастера заклятий, уже не юная, но, безусловно, очаровательная, иначе как еще объяснить временную слепоту мэйна Рэйнера, из-за которой он и угодил в ловушку?

Тильда — ее служанка с особым даром исчезать бесследно и появляться в самый неподходящий момент.

Мэтр Одо Штанге — маг-крючкотворец со склонностью к клептомании, которая слишком дорого ему обойдется.

Мэтр Стефан Хейко — столичный заклинатель, уверенный в собственной неотразимости. Но покуда уверенность эта ничем не подкреплена, имя его можете не запоминать, надолго он с нами не задержится.

Доктор Аугуст Эморри — кудесник, спаситель, философ и широчайшей души человек, который за время повествования сто раз пожалеет, что связался с «этой Гантрам».

Лена Эморри — его дочь, девица со всех сторон положительная, и лучше б нашему герою влюбиться именно в нее.

Раджинманд Гантрам — некромант-экспериментатор с бесконечным перечнем заслуг, по этим самым заслугам и получивший. Скончался за 72 года до описываемых событий.

Бруно Гантрам — его сын, сорокалетний увалень без особого ума, но с выдающейся фантазией. Скончался за 72 года до описываемых событий.

И прочие не очень живые обитатели Арве-мал-Тиге — дома ста голосов и тысячи историй, где нам и предстоит провести как минимум двадцать три главы из двадцати шести.

Глава 1

Глава первая, в которой продается дом и утаиваются нюансы

Пока Вэлтен Джакоб Александр Готтфрид Рэйнер Третий, мэйн первой пехотной дивизии императорского полка и без пяти минут новый владелец Арве-мал-Тиге, в пятнадцатый раз старательно выводил на листе свое бесконечное имя и обязательный список регалий, я вяло размышляла о том, что современному обществу остро не хватает умеренности. To есть на первых страницах я все-таки еще нервничала и даже сломала хлипкий замочек на браслете, который без конца дергала, но с каждым новым росчерком пера сердце мое билось все спокойнее, взгляд становился все рассеяннее, а мысли уплывали все дальше.

В какой-то момент я даже добралась до имен своих гипотетических детей и поклялась, что сына моего никогда не будут величать сразу шестью словами без учета титулов и званий. Это ж какое излишество! Назову его просто Джон, коротко и звучно. Или Дон, еще короче и звучнее. «Назови сразу Он, — пробурчала присосавшаяся к моим мыслям Тильда. — Или просто О, будет везде ноликами расписываться».

Я лишь фыркнула, прогоняя из головы наглую девицу, но к реальности вернулась. Вовремя: мэйн Рэйнер как раз вырисовывал последнюю идеальную букву на последней, двадцатой, странице договора. Рядом красовалась и моя подпись, к этой самой двадцатой странице заметно покосившаяся и едва ли разборчивая, но в данный момент собственное несовершенство меня абсолютно не волновало. Если б могла, я бы и ноликов, и крестиков понаставила, только бы разобраться со всем поскорее.

— Что ж, господа… — протянул мэтр Штанге, придирчиво разглядывая наши с мэйном художества, — осталась сущая формальность.

Тильда в моей голове ехидно хохотнула, а я с трудом удержала рвущийся из груди горестный стон. Эту фразу мэтр повторял уже в пятый раз, а формальности все никак не иссякали. Мэйну Рэйнеру бесконечная процедура, кажется, не доставляла никаких неудобств, или же скрывал он свое недовольство гораздо лучше меня. Вот и сейчас лишь кивнул с каменным лицом и молча поднялся, тут же вытянувшись по струнке. Тетива, а не человек, дотронься — зазвенит.

«Но хорош, зараза», — не преминула вставить Тильда, и я скрепя сердце согласилась. Если честно, когда он впервые появился на нашем пороге, я даже не сразу расслышала суть вопроса — так залюбовалась точеными скулами, штормовыми глазами и густой шевелюрой цвета воронова крыла. Даже излишняя худоба мэйна Рэйнера не портила, да и что нам худоба? Зато плечи вон какие широкие, и ямочка на подбородке… «Откормим», — пронеслась тогда мысль не то моя, не то Тильдина, а затем до поплывшего разума наконец дошло то, что незваный гость втолковывал мне уже несколько минут.

Он хотел купить Арве-мал-Тиге. Я бы сказала, хотел страстно и отчаянно, будь этот, как позже выяснилось, бесчувственный солдафон способен на столь сильные эмоции. Но намерения свои он выказал довольно четко, и покуда за полгода, что объявление о продаже болталось в вестнике, во мне страсти и отчаяния скопилось за десятерых, то и уговаривать меня долго не пришлось.

Вот бы мэйн Рэйнер еще спросил моего совета при выборе мага-посредника, но вместо этого он притащил из города самого невыносимого крючкотворца, какого только видывал свет. Впрочем, вряд ли в окрестностях Хамранта найдется хоть один счастливчик, в свое время не купившийся на белозубые улыбки и хвалительные грамоты мэтра Штанге. Что там, даже я по юности и глупости обращалась в его контору, за что и расплачивалась потом не один год. Но, слава всем богам, больше нам с ним дел иметь не придется. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть… последние пять-десять-двадцать формальностей, и я обрету долгожданную свободу. Не только от мэтра Штанге — он как раз наименьшая из бед, — но и от этого дома, леса, города и безумного наследия моего благополучно почившего мужа, да разорвут его демоны на ленточки и кусочки.

Главное, чтобы мэтр не провозился до сумерек, иначе все мои усилия пойдут прахом. Я ведь специально просила их приехать к восьми утра, рассчитывая в полдень уже радостно трястись в экипаже в обнимку с любимым потертым саквояжем, с которым когда-то прибыла в эти края. Но если солдафон оказался точен, как премерзкая экономка моего батюшки, то мэтр Штанге явился с трехчасовым опозданием и кипой бумажулек одна другой важнее.

Когда мы покинули кабинет и вышли в гостиную для последней — «самой-самой последней, честное слово» — формальности, часы на каминной полке показывали без четверти пять. Привлеченный их оглушительным тиканьем, мэйн Рэйнер бросил на циферблат короткий взгляд и, о чудо, едва заметно скривился. Да, я тоже не любила это клыкастое чудовище с тремя головами и стрелками, наворачивающими лигу за лигой вокруг пупка, так что прекрасно понимала его чувства. Наверняка мэйн Рэйнер вознамерился перво-наперво избавиться именно от уродливых часов. Что ж, удачи. Сколько же сюрпризов его ждет на поприще переделки дома, представить страшно. Благо я к тому моменту уже буду слушать шум прибоя на другом конце мира, хотя немного жаль, что не удастся увидеть весь спектр эмоций, кои способно отразить солдафонское лицо.

— Итак, господа, — привлек наше внимание мэтр Штанге, — осталось перенастроить защиту дома.

Сердце пропустило удар и сорвалось вскачь. Вот он, критический момент. Решающую роль играли не устные договоренности, не бумажки и подписи, не клятвы на хрустальной книге, а магические потоки. Если они откажутся отпустить, если что-то помешает…

— Первичная проверка не выявила никаких проблем, так что управимся быстро, — продолжил мэтр. — Когда скажу, возьмете меня за руки: госпожа Гантрам за левую, а рэйн Мэйн… простите, мэйн Рэйнер за правую.

Я мысленно взмолилась об удаче, и даже Тильда, обычно вставляющая в каждое мое обращение к богам едкие комментарии, прониклась важностью момента и не рискнула подать голос. Мэтр меж тем закрыл глаза и уподобился морской звезде: широко расставил ноги, раскинул в стороны руки, за которые нам вскоре предстояло хвататься, да чуть запрокинул голову. Посреди мрачной бордово- черной гостиной, навевающей кошмары даже на некромантов и гробовщиков, смотрелась сия поза впечатляюще. Я невольно глянула на мэйна Рэйнера и с тайным злорадством отметила новое проявление эмоций — на мага (а может, на безвкусное клетчатое кресло за его спиной) он взирал с тем же презрением, что и на трехглавые часы. Пусть привыкает, вскоре все это добро станет его проблемой, а не моей…