Страница 58 из 85
– И вы думаете, что Молинауэр поможет вам, не так ли? – осведомился Каупервуд, с трудом сдерживая презрение, сквозившее в его голосе.
– Думаю, да. Я не знаю, кто еще может это сделать, если не он. Фрэнк, он один из крупнейших политиков в городе.
– Послушайте меня, – начал Каупервуд, пристально глядя на него. – Как, по его словам, вам следует поступить с вашими акциями?
– Продать их через «Тай и Кº» и вернуть деньги в казну, если вы не успеете забрать их.
– Кому именно? – спросил Каупервуд, думая о последних словах Стинера.
– Полагаю, любому биржевику, который захочет их купить. Я не знаю.
– Так я и думал, – понимающе сказал Каупервуд. – Мне следовало бы догадаться. Они обрабатывают вас, Джордж. Они просто хотят заполучить ваши акции. Молинауэр держит вас на крючке. Ему известно, что я не могу исполнить ваше желание и вернуть пятьсот тысяч долларов. Теперь он хочет, чтобы вы сбросили свои акции на рынке, где он подберет их. Капкан уже выставлен. Когда вы это сделаете, он зажмет меня в тиски, или так ему кажется – ему, а также Батлеру и Симпсону. Они хотят получить конт-роль над городскими трамвайными линиями; я знал об этом и чувствовал это. Я с самого начала подозревал, что так и будет. Молинауэр хочет помочь вам не больше, чем спрыгнуть с крыши. Помяните мое слово: как только вы продадите свои акции, он покончит с вами. Думаете, он протянет руку и спасет вас от тюрьмы после того, как вы лишитесь своих активов? Он этого не сделает. И если вы так думаете, Джордж, то вы еще больший глупец, чем я полагал. Не сходите с ума и не теряйте голову. Будьте разумным человеком. Посмотрим на ситуацию; позвольте объяснить, в чем она заключается. Если вы сейчас не поможете мне – если не ссудите мне триста тысяч долларов самое позднее до завтрашнего полудня, – то со мной будет покончено и с вами тоже. Наше положение на самом деле вполне прочное. Наши акции сегодня так же высоки, как и вчера. Боже милостивый, за ними стоят настоящие трамвайные линии! Рано или поздно они окупятся. Линия Семнадцатой и Девятнадцатой улиц уже приносит нам по тысяче долларов в день. Какие еще доказательства вам нужны? Линия «Грин энд Коутс» ежедневно приносит пятьсот долларов. Вы боитесь, Джордж. Эти чертовы махинаторы совсем запугали вас. Но вы имеете такое же право давать деньги взаймы, как Боуд и Мэртаг, которые были здесь раньше. Они это делали. Вы тоже это делали для Молинауэра и других людей, потому что считали это правильным. Что такое целевой депозит из городской казны, как не обычная ссуда?
Каупервуд имел в виду систему, при которой определенные суммы из городской казны – такие, как амортизационные займы, – размещались в доверенных банках Батлера, Молинауэра и Симпсона под низкий процент или без процентов. Это был их резервный капитал для тайных взяток.
– Не отказывайтесь от своих шансов, Джордж. Не останавливайтесь на полпути. Через несколько лет у вас будет миллионное состояние, а вы ради этого и пальцем не пошевелите. Все, что вам нужно сделать – это сохранить то, что вы имеете. Помяните мое слово, они избавятся от вас, как только я отойду от дел, и позволят упрятать вас за решетку. Кто готов вложить за вас пятьсот тысяч долларов, Джордж? Где Молинауэр, или Батлер, или кто угодно достанет подобные деньги в такие-то времена? Они этого не сделают. Они не собираются это делать. Если со мной будет покончено, то вы отправитесь следом, а разоблачить вас легче, чем кого-то еще. Они не могут посадить меня, Джордж. Я всего лишь посредник. Я не просил вас обращаться ко мне. Это вы с самого начала обратились ко мне по собственной инициативе. Повторяю, если вы мне не поможете, то от вас избавятся и упрячут за решетку; это неизбежно, как смена дня и ночи. Почему бы вам не занять твердую позицию, Джордж? Почему бы вам не отстоять свое мнение? Вам нужно позаботиться о жене и детях. Вам не станет хуже, чем теперь, если вы ссудите мне еще триста тысяч долларов. Пятьсот тысяч или восемьсот тысяч – какая теперь разница? Все одно и то же, если вас будут судить за это. Но если вы подпишете для меня эту ссуду, то никакого суда не будет. Я не собираюсь разоряться. Эта буря уляжется через неделю или через десять дней, и мы снова будем богатыми людьми. Ради всего святого, Джордж, соберитесь с силами! Где ваш здравый смысл? Будьте разумны!
Он помедлил, ибо на Стинере лица не было, а была сплошная скорбь.
– Я не могу, Фрэнк, – заныл он. – Говорю вам, не могу! Если я это сделаю, они сживут меня со света. Они не отступятся. Вы не знаете этих людей!
В слабости и беспомощности Стинера Каупервуд увидел собственную горькую участь. Что можно сделать с таким человеком? Как укрепить его дух? Невозможно! Он всплеснул руками в бесконечном понимании, презрении и благородном равнодушии и направился к выходу. У двери он обернулся.
– Джордж! – сказал он. – Мне очень жаль. Я жалею вас, а не себя. В конце концов, я найду выход из положения. Но вы, Джордж, вы совершаете величайшую ошибку в своей жизни. Вы обнищаете, вас осудят как преступника, и во всем этом вам придется винить только себя. В нашем финансовом положении не было ни единого изъяна, если бы не случился пожар. Мои дела находятся в полном порядке, не считая падения котировок из-за биржевой паники. Вы сидите здесь, держите в руках целое состояние и позволяете кучке махинаторов и шантажистов, которые знают о моих или ваших делах не больше полевой мыши и не имеют к вам никакого интереса, кроме отъема ваших акций, запугивать вас и отвращать от единственного поступка, который может спасти вашу жизнь. Несчастные триста тысяч долларов, которые я верну через три-четыре недели в четырехкратном или пятикратном размере. Но вы предпочитаете видеть меня банкротом и отправиться в тюрьму. Я не могу этого понять, Джордж. Вы сошли с ума. Вам предстоит сожалеть об этом до конца ваших дней.
Он подождал несколько секунд, втайне надеясь, что эта тирада возымеет хоть какое-то действие. Но увидев, что Стинер по-прежнему остается вялой и беспомощной, ни на что не реагирующей массой, уныло покачал головой и вышел из комнаты.
Впервые в жизни Каупервуд проявил едва заметные признаки слабости или отчаяния. Он всегда считал забавной выдумкой греческий миф о человеке, которого преследовали фурии[29], но теперь казалось, что злой рок идет за ним по пятам. Однако, невзирая на прихоти судьбы, он не был намерен сдаваться. Даже в тот момент, когда им овладело тягостное уныние, он вскинул голову, расправил плечи и зашагал так же энергично, как всегда.
В просторной приемной городского казначея он встретил Альберта Стайерса, главного клерка и секретаря Стинера. Они всегда обменивались со Стайерсом дружескими приветствиями и обсуждали разные незначительные сделки, связанные с городским займом, поскольку Стайерс лучше разбирался в финансовых тонкостях и бухгалтерии, чем его патрон.
При виде Стайерса у него внезапно мелькнула мысль о сертификатах городского займа на шестьдесят тысяч долларов, которую он держал в уме перед визитом к Стинеру. Он не поместил их в амортизационный фонд и сейчас не собирался этого делать – вернее, не мог, если только в ближайшее время не удастся собрать значительную сумму, – так как уже использовал сертификаты для погашения других срочных требований и не имел свободных денег, чтобы выкупить их из залога. В данный момент у него не было такого желания. По закону о сделках такого рода с городским казначейством он должен был сразу же депонировать их на городской кредитный счет и лишь после этого получить оплату по распоряжению казначея. Строго говоря, городской казначей по закону не должен был оплачивать такую сделку до тех пор, пока Каупервуд или его агенты не предоставят расписку из банка либо другой организации, где хранились средства амортизационного фонда, подтверждающую, что купленные на бирже сертификаты действительно размещены на депозите. На самом деле Стинер и Каупервуд по сговору давно игнорировали это положение закона. Каупервуд мог покупать сертификаты городского займа для амортизационного фонда, закладывать их где угодно по своему усмотрению и получать оплату из казны без всякой расписки. В конце каждого месяца необходимое количество сертификатов выкупалось из разных источников для восполнения недостачи. Но и эта схема периодически нарушалась, и дефицит не восполнялся, пока он пользовался заемными деньгами в спекулятивных целях. Это было вовсе незаконно, но ни Стинер, ни Каупервуд не волновались по этому поводу.
29
Драйзер путает эриний из греческой мифологии с фуриями из римских мифов. Согласно древнегреческому мифу эринии преследовали Ореста за убийство матери, совершенное по приказу Аполлона. В древнеримской мифологии такого сюжета нет.