Страница 5 из 85
Каупервуд-младший не ответил. Он повернулся и побежал со всех ног, сначала к бакалейщику своей матери, чья лавка находилась в одном квартале от дома Каупервудов.
В тридцати шагах от входа он приостановился, напустил на себя небрежный вид, зашел внутрь и первым делом поискал взглядом кастильское мыло. Оно было выставлено на витринном прилавке и выглядело точно так же, как его мыло.
– Сколько стоит такой кусок, мистер Далримпл? – поинтересовался он.
– Шестнадцать центов, – чинно ответил бакалейщик.
– Если я предложу вам семь коробок такого же мыла за шестьдесят два доллара, вы возьмете?
– Такого же мыла?
– Да, сэр.
Мистер Далримпл что-то подсчитал в уме.
– Пожалуй, возьму, – осторожно ответил он.
– Вы расплатитесь со мной сегодня?
– Я дам тебе долговую расписку. Где мыло?
Бакалейщик был изумлен и озадачен неожиданным предложением сына его соседа. Он хорошо знал мистера Каупервуда и думал, что знает Фрэнка.
– Вы заберете мыло, если я сегодня принесу его?
– Да, – ответил он. – Ты собираешься заняться продажей мыла?
– Нет. Но я знаю, где можно достать мыла дешевле.
Попрощавшись с бакалейщиком, он побежал в банк к отцу. Время работы уже закончилось, но он знал, как попасть внутрь, и понимал, что отец будет рад видеть, как он заработает тридцать долларов. Он собирался занять деньги только на один день.
– В чем дело, Фрэнк? – спросил сидевший за столом отец, когда появился сын, запыхавшийся, с раскрасневшимся лицом.
– Я хочу попросить у тебя взаймы тридцать два доллара. Ты можешь их дать?
– Да, могу. Зачем тебе понадобились деньги?
– Я собираюсь купить семь коробок кастильского мыла. Я знаю, где его купить и кому его продать. Мистер Далримпл возьмет мыло; он уже предложил мне шестьдесят два доллара. Я могу купить мыло по тридцать два доллара. Ты дашь мне деньги? Мне нужно бежать обратно и рассчитаться с аукционистом.
Мистер Каупервуд улыбнулся, довольный таким непосредственным проявлением делового подхода. Мальчик был очень деловитым и сообразительным для своих тринадцати лет.
– Ну что, Фрэнк, ты собираешься стать финансистом? – поинтересовался он, направляясь к ящику, где лежали деньги. – Ты уверен, что не потеряешь на этом деньги? Ты знаешь, что делаешь, верно?
– Только дай мне деньги, и я тебе кое-что покажу, – пообещал его сын. – Хорошо? Ты можешь мне доверять.
Он был похож на молодую гончую, почуявшую дичь. Отец не мог устоять перед его напором.
– Конечно, Фрэнк, я тебе доверяю, – ответил он и отсчитал шесть пятидолларовых купюр Третьего Национального банка и две купюры по одному доллару. – Вот, возьми.
Скороговоркой пробормотав благодарность, Фрэнк выбежал из здания и быстро вернулся на аукцион. Когда он вошел, на продажу выставили партию сахара. Он пробрался к клерку, записывавшему результаты сделок.
– Я хочу заплатить за мыло, – сказал он.
– Сейчас?
– Да. Я получу квитанцию?
– Само собой.
– Вы доставляете товар?
– Нет, у нас нет доставки. Вам нужно забрать товар в течение суток.
Это затруднение не смутило Фрэнка.
– Хорошо, – сказал он и положил в карман бумажное свидетельство о своей покупке.
Аукционист проводил его взглядом. Через полчаса он вернулся в сопровождении ломового извозчика, который околачивался у причала в ожидании случайного заработка.
Фрэнк договорился с ним о доставке мыла за шестьдесят центов. Еще через полчаса он оказался у двери ошарашенного мистера Далримпла, которого пригласил выйти на улицу и взглянуть на коробки, прежде чем их выгрузить. Фрэнк собирался отвезти мыло домой, если сделка сорвется. И хотя это была его первая крупная денежная операция, он сохранял полнейшее спокойствие.
– Да, – произнес мистер Далримпл, задумчиво почесывая седую голову. – Да, то самое мыло. Я возьму его. Свое слово нужно держать. Где ты достал его, Фрэнк?
– На аукционе у Биксома, – честно и невозмутимо ответил мальчик.
Мистер Далримпл распорядился, чтобы извозчик занес мыло, и после некоторых формальностей – все-таки торговый агент не был взрослый – выписал вексель с тридцатидневным погашением.
Фрэнк поблагодарил его и положил расписку в карман. Он собирался вернуться в отцовский банк и погасить вексель, как делали многие на его глазах. Он возвращал отцу деньги и получал прибыль наличными. Как правило, этого было нельзя сделать после закрытия банка, но отец должен был сделать исключение.
Насвистывая, он поспешно отправился назад; он предстал перед отцом с улыбкой на лице.
– Ну, Фрэнк, как прошла сделка? – спросил мистер Каупервуд.
– Вот вексель на тридцать дней, – ответил Фрэнк и протянул расписку, полученную от Далримпла. – Ты можешь погасить его и забрать свои тридцать два доллара.
Отец внимательно изучил вексель.
– Шестьдесят два доллара! – заметил он. – Мистер Далримпл! Вексель выписан по всем правилам, и я могу погасить его. Это обойдется тебе в десять процентов, – шутливо добавил он. – Но почему бы тебе не придержать его у себя, а я выплачу тебе тридцать два доллара до конца месяца.
– Ну, нет, – ответил сын. – Погаси вексель и забери свои деньги, а мои мне могут понадобиться.
Отец улыбнулся такому деловому подходу.
– Хорошо, – сказал он. – Я это сделаю завтра. Теперь расскажи мне, как ты это сделал.
И сын рассказал. В семь часов вечера об этом узнала мать Фрэнка, а вскоре узнал и дядя Сенека.
– Что я тебе говорил, Каупервуд! – воскликнул он. – В этом парне есть толк. Присмотрись к нему.
За ужином миссис Каупервуд с интересом наблюдала за сыном. Разве это не тот мальчик, которого она еще недавно прикладывала к груди? Как он быстро растет.
– Надеюсь, Фрэнк, ты сможешь часто это делать, – сказала она.
– Я тоже надеюсь, мама, – уклончиво ответил он.
Конечно, аукционные торги случались не каждый день, и домашний бакалейщик в течение определенного времени оставался единственным клиентом для таких сделок, но Каупервуд-младший с самого начала понимал, как нужно зарабатывать деньги. Он собирал подписку на молодежную газету, работал в агентстве по продаже новой модели коньков и даже организовал профсоюз из группы соседских подростков, чтобы оптом закупить летние соломенные шляпы. Идея достижения богатства с помощью экономии не привлекала его. С самого начала он считал, что щедрые затраты лучше окупаются и что он так или иначе найдет выход из положения.
В том году или немного раньше он начал проявлять интерес к девочкам. Его зоркий взгляд выделял женскую красоту, а поскольку он сам был обаятелен и хорош собой, ему было нетрудно пробуждать ответную симпатию у тех, кем он интересовался. Двенадцатилетняя Пэйшенс Барлоу, жившая на той же улице, первой привлекла его внимание и откликнулась на это. В наследство от родителей ей достались живые черные глаза, черные волосы, заплетенные в две милые косички, и изящные лодыжки вкупе с тонкой фигуркой. Она была дочерью квакеров и носила чопорную шляпку, но у нее был веселый и жизнерадостный нрав, и ей понравился этот уверенный, самостоятельный и прямодушный мальчик. Однажды после очередного обмена взглядами он с улыбкой и непринужденной смелостью обратился к ней:
– Вы живете на этой улице, не так ли?
– Да, – ответила она, немного взволнованная, что проявлялось в нервном покачивании ее школьного портфеля. – Я живу в доме номер сорок один.
– Я знаю этот дом и видел, как вы входили туда, – сказал он. – Вы ходите в одну школу с моей сестрой, верно? И вас зовут Пэйшенс Барлоу? – Он слышал ее имя от других мальчиков.
– Да. Откуда вы знаете?
– О, я слышал. – Он улыбнулся. – И я часто видел вас. Хотите лакрицы?
Он поискал в кармане пиджака и достал несколько палочек свежей лакрицы.
– Спасибо, – умильным тоном произнесла она и взяла одну палочку.
– Она немного выдохлась, потому что я уже долго ношу ее. На днях у меня были ириски.
– Нет, она очень вкусная, – ответила девочка, пожевывая конец палочки.