Страница 40 из 85
Успех опьянил его, и он немедленно увидел возможность осуществить еще одну долгожданную мечту: реорганизовать компанию в совместное предприятие с линией Северной Пенсильвании, выпустить по три акции на каждую старую и, продав все ценные бумаги, кроме контрольного пакета, использовать полученные средства для покупки других линий, акционерный капитал которых раздувался и затем распродавался по такой же схеме. Иными словами, Каупервуд был одним из первых дерзких махинаторов, которые впоследствии захватывали другие, более крупные сегменты индустриального развития Америки ради собственного обогащения.
Его план в связи с первым объединением заключался в распространении слухов о предстоящем слиянии двух линий. Далее следовал запрос в Законодательное собрание о продолжении линий и закреплении концессии с последующими ежегодными отчетами, а потом раскрутка стоимости акций на фондовой бирже, насколько это смогут позволить растущие ресурсы. Трудность в том, что когда вы пытаетесь создать благоприятную рыночную ситуацию для продажи акций – в данном случае разместить крупный выпуск более чем на полмиллиона долларов – и одновременно придержать еще на полмиллиона акций для себя, вам нужен крупный оборотный капитал для такой сделки. В таких случаях владелец вынужден был выходить на рынок и производить фиктивные покупки, чтобы создать фиктивный спрос. После обмана публики и распродажи значительного количества своих бумаг он, если только не хотел избавиться от всех акций, должен был поддерживать спрос. К примеру, если он продавал пять тысяч акций и сохранял для себя такое же количество, ему нужно было гарантировать, чтобы рыночный спрос на размещенные акции не падал ниже определенной отметки, что грозило падением стоимости его личных акций. А если, как это почти всегда происходило, его личные акции были заложены в банках и трастовых компаниях для денежного обеспечения других предприятий, то падение их стоимости на рынке означало, что банки требовали большую маржу для защиты своих займов либо вообще требовали погашения ссуды. Это означало неудачу всего предприятия, и риск был высок. Каупервуд уже провел одну сложную кампанию с размещением сертификатов городского займа, цена которых ежедневно менялась, и он только старался способствовать этому, так как получал основной доход на разнице котировок.
Эта вторая обременительная сделка, несмотря на перспективы, требовала удвоенной бдительности. Когда акции продавались по высокой цене, деньги по беспроцентному кредиту из городской казны можно было вернуть; его собственные доли, предусмотрительно созданные для капитализации в будущем, с помощью проспектов и отчетов можно было довести до номинальной стоимости или чуть меньше. Это давало возможность для инвестиций в другие линии. В конце концов Каупервуд мог дойти до финансового руководства всей трамвайной системой; тогда он станет настоящим миллионером. Одним из его хитроумных приемов, демонстрировавших проницательность и дальновидность этого человека, было создание отдельной компании или организации для любого продолжения или дополнения своей линии. Таким образом, если он имел две-три мили трамвайных путей и хотел продолжить линию еще на две-три мили по той же улице, то вместо включения новой ветки в первоначальную компанию он создавал вторую корпорацию, управлявшую дополнительным участком путей. Затем он капитализировал эту корпорацию, выпуская акции и облигации для финансирования строительства, оборудования и технического обслуживания. Следующим этапом было поглощение новой корпорации компанией-учредителем, выпуск новых ценных бумаг этой компании, и, разумеется, продажа их на рынке. Даже родные братья, работавшие на него, не догадывались о последствиях его многочисленных сделок и беспрекословно выполняли его указания. Иногда Джозеф озадаченно говорил Эдварду: «Надеюсь, Фрэнк представляет, что он делает».
С другой стороны, он тщательно следил, чтобы любые текущие обязательства немедленно исполнялись и даже предвосхищались, так как хотел выглядеть образцом деловой порядочности. Ничто не имело такой ценности, как репутация и положение в обществе. Его предусмотрительность, оперативность и осторожность радовали банкиров. Они считали его одним из самых здравомыслящих и проницательных людей, которых им приходилось видеть.
Однако весной и летом 1871 года Каупервуд, не ощущавший реальной опасности откуда бы то ни было, сильно распылил свои активы. Большой успех сделал его более щедрым и непринужденным в финансовых предприятиях. Постепенно, благодаря несокрушимой уверенности в себе, он убедил отца присоединиться к спекуляциям с трамвайными линиями и пользовался ресурсами Третьего Национального банка для частичного обеспечения своих займов или для выделения капитала в тех случаях, когда нужно было быстро изыскать средства. Сначала пожилой джентльмен был немного нервозным и скептичным, но со временем, когда стало ясно, что эти сделки не имеют иных последствий, кроме прибыли, стал действовать смелее и увереннее.
– Фрэнк, – говорил он, глядя на сына из-под очков. – Тебе не кажется, что ты продвигаешься слишком быстро? В последнее время у тебя масса долгов.
– Не больше, чем обычно, принимая во внимание мои ресурсы. Нельзя проводить крупные сделки без крупных займов; ты не хуже меня знаешь об этом.
– Да, это так, но возьмем линию Грин и Коутс; разве ты не перегибаешь палку?
– Вовсе нет. Я знаком с внутренними обстоятельствами. В конце концов курс акций пойдет вверх либо я подтолкну его. При необходимости я объединю эту линию с другими, которые уже принадлежат мне.
Каупервуд смотрел на сына и думал, что еще никогда не видел такого отважного и дерзкого махинатора.
– Не стоит беспокоиться обо мне, отец. Если тебе неудобно продолжать, пусть банк потребует погасить мои ссуды. Другие банки выдадут мне займы под залог моих акций. Но мне хотелось бы, чтобы именно твой банк получал проценты.
Эти слова убедили Каупервуда-старшего; трудно было возражать против таких аргументов. Его банк активно кредитовал Фрэнка, но не больше, чем другие банки. Что касается крупных пакетов акций, которые он держал в компаниях своего сына, то при необходимости выйти из капитала его известят заблаговременно. Братья Фрэнка точно так же делали деньги, работая на него, и их интересы нерасторжимо переплелись с его собственными интересами.
Благодаря возросшим материальным возможностям Фрэнк также стал очень щедрым в том, что принято называть «жизненными стандартами». Молодые торговцы произведениями искусства из Филадельфии, прознавшие о его художественных наклонностях и растущем богатстве, осаждали его предложениями о покупке мебели, гобеленов, ковров, статуй и картин, сначала американских, а потом и европейских мастеров. Его собственный дом и дом его отца не были полностью обставлены в этом отношении; кроме того, имелся другой дом на Десятой Северной улице, который он хотел сделать роскошным. Эйлин всегда сокрушалась насчет состояния своего дома. Любовь к пышной обстановке была одной из ее основных потребностей, хотя она так и не научилась ясно формулировать свои желания. Но место их тайных встреч должно было выглядеть превосходно. Она доверяла его выбору, поэтому дом превратился в настоящую сокровищницу, обставленную с еще большим вкусом и изяществом, чем комнаты его собственного дома. Он начал собирать там редкие образцы алтарных покровов, ковров и средневековых гобеленов. Он покупал мебель георгианской эпохи, сочетание стилей чиппендейл, шератон и хэпплуайт, предметы итальянского Возрождения и эпохи Людовика XV. Он узнал замечательные образцы фарфора и скульптуры, греческие вазы, прекрасные коллекции японских статуэток из слоновой кости. Флетчер Грэй, торговый партнер фирмы «Кэбл энд Грэй», занимавшейся импортом предметов искусства, нанес ему визит в связи с гобеленом работы XIV века. Грэй был энтузиастом и почти немедленно передал Каупервуду частицу своей сдержанной, но пылкой любви к прекрасному.
– Существует пятьдесят периодов одного оттенка голубого фарфора, мистер Каупервуд, – сообщил ему Грэй. – Есть также как минимум семь разных школ плетения ковров: персидский, армянский, арабский, фламандский, современный польский, венгерский и так далее. Если вы когда-нибудь займетесь этим, будет более чем достойно собрать полную, то есть представительную, коллекцию одного или всех направлений. Они прекрасны. Я видел некоторые из них, а о других лишь читал.