Взлетай

Соня купила проездной и направилась к эскалатору. В метро народу было ещё больше. Казалось, в эту минуту все москвичи решили собраться на одной станции. В жару люди обмахивались, чем могли – салфетками, газетами, книгами. У Сони закружилась голова, но она приказала себе терпеть. Да, ей не повезло – спустилась в метро в час пик. Но скоро она встанет на эскалатор, и всё пройдёт.

Однако чем ближе Соня подходила к эскалатору, тем чаще стучало её сердце. Проход сузился, людям не хватало места, они стояли вплотную друг к другу. Соня не могла пошевелить рукой и боялась, что её просто раздавят. Она расстегнула куртку. Сердце бешено стучало, голова кружилась, в глазах темнело. Когда до ступеньки остался шаг, Соня поняла, что не может ступить на эскалатор. Она была прижата к незнакомым людям: кашляющим, чихающим, неприятно пахнущим. Если на эскалаторе такая давка, что будет в вагоне? Ради чего это терпеть? Ради Красной площади? Так она видела её в прошлом году!

Орешникова стала пробираться к выходу, расталкивая пассажиров. Она наступила кому-то на ногу, и вслед ей полетели ругательства. Соня не остановилась. Ей было плохо, и она спешила вырваться на свежий воздух.

Наконец, девушка вышла из метро. Она купила воду и с жадностью выпила всю бутылку. Полегчало. Но Соня злилась на себя за трусость и слабость. Чем теперь заниматься весь день? Друзей в Москве у неё нет, кататься по городу на автобусе – не вариант, можно попасть в такую пробку, что метро покажется раем. Остаётся гулять пешком. Одной. По незнакомым улицам, по которым ходят толпы народу. Есть ли в Москве место, где можно побыть в одиночестве? Есть. Общежитие.

***

Софья лежала в кровати и читала «Городок» Шарлотты Бронте. Она любила читать зарубежные романы в оригинале. Соня знала, что ни один перевод, даже самый точный, не передаёт глубину авторского стиля. К тому же чтение книг в оригинале пополняет словарный запас. Книги спасали Соню от панических атак, а когда она бегло говорила по-английски, то чувствовала, что ещё что-то может в этой жизни. Иногда Софья читала романы, которые только появились на книжных прилавках и не были переведены на русский язык. Она часами записывала перевод в тетрадь и не замечала ничего вокруг.

Когда вернулась Марьяна, Соня даже не взглянула в её сторону. Марьяна поняла, что соседка снова не в настроении. Она молча положила на стол пакет с кошачьим кормом и взяла ноутбук.

Соня выглянула из-за книги. Ей стало любопытно, зачем Марьяне корм, ведь в общежитии запрещено держать животных. Но она ни о чём не спросила соседку – вдруг на радостях разговорится, а Соне нужна тишина.

Глава 4

В восемь утра Соня вышла из общежития и с мрачной решительностью направилась в университет. Сегодня она отнеслась к толпе как к чему-то неизбежному и не сторонилась прохожих, а шла с ними в одном потоке. Ей нужно было пересечь улицу. Повезло, что университет близко к общежитию, не надо ехать до него на метро.

В аудитории было шумно. На лекцию пришли три группы. Никто не обращал внимания на Софью, и девушку это устраивало. Когда Соня приходила в новый коллектив, ей становилось неуютно и хотелось спрятаться, особенно, если люди просили рассказать о себе. В такие минуты Соня заикалась и говорила бессвязные глупости.

Орешникова села за свободную парту, вытащила тетрадь и ручку. Она чувствовала себя глупо. Все что-то обсуждают, смеются, а она сидит одна и наверняка привлекает внимание. Сейчас люди начнут спрашивать, кто она такая. Подумав об этом, Соня занервничала, и её сердце часто забилось. Соня стала прислушиваться к разговору девушек, сидевших сзади, чтобы отвлечься от неприятных ощущений.

– Я не скажу ей ни слова. Я даже не сделаю вид, что слушаю лекцию.

– А если она о чём-нибудь тебя спросит? Промолчишь?

– Конечно. И ребятам надо сказать, чтобы молчали. Так мы выразим общее возмущение и поддержим Артёмову.

– Ага, и всем потоком получим двойки. Артёмовой не нужна такая поддержка! Наши хорошие оценки всегда были для неё приоритетом.

– Вот именно: Артёмова болела за нас душой! А этой тётке мы до лампочки – захватила должность и сидит довольная, и трон заведующей не давит на мягкое место. Вот, где она сейчас? Звонок прозвенел, а королева не торопится к студентам.

Софья облокотилась на спинку стула, чтобы лучше слышать разговор однокурсниц. Похоже, они обсуждали преподавательницу.

– А зачем торопиться? Она опоздает и ей ничего за это не будет, – фыркнула вторая девушка. – Её же ректор сюда пропихнул… Ну, после того, как с ней перепихнулся.

Девушки мерзко захихикали, а Софья почувствовала, что краснеет. Она не могла такое слушать без смущения. А разговор становился всё интереснее.

– Точно-точно, – кивнул щуплый паренёк, сидевший поблизости, – донос на Артёмову был анонимный – это раз, – он загнул большой палец, – письмо ей не показали – два. И где это видано, чтобы заведующего кафедрой сняли с должности из-за такой ерунды? Даже в школе не обращали внимания на анонимные письма, а тут чудо – пришло письмо от обиженной девочки, и ректор уволил лучшего педагога! Они думают, мы это проглотим? Предлагаю пойти к ректору всей группой, а лучше – потоком, и потребовать возвращения Зои Михайловны Артёмовой.

Несколько человек энергично закивали, зашептались и стали разрабатывать план действий.

Софья не понимала, что происходит, и, похоже, никто не собирался ей что-либо объяснять. На неё по-прежнему не обращали внимания.

Тут дверь открылась, и в аудиторию вошла молодая женщина. Ей было тридцать лет, выглядела она элегантно: юбка в складку опускалась ниже колена, но открывала её стройные ноги. Поверх блузки она надела белый пиджак. Её светлые волосы были красиво уложены. Лёгкий макияж освежал лицо и подчёркивал зелёные глаза. Женщина держалась уверенно и строго, но почему-то одёргивала юбку.

– Здравствуйте! Меня зовут Евгения Сергеевна Одинцова. Как вы уже знаете, я – новая заведующая кафедрой филологии. Понимаю, вы были не готовы к кадровым перестановкам, но я уверена, что мы быстро подружимся.

По аудитории пробежал шепоток. Кое-кто ухмылялся, на задних партах откровенно смеялись. Евгения Сергеевна сделала вид, что не заметила реакцию студентов.

– В этом семестре я буду вести у вас практикум по филологическому анализу текста. Сегодня я прочту вводную лекцию, чтобы вы поняли, чем мы будем заниматься на семинарах, и какие термины необходимо повторить.

Софья не пропустила ни одного слова. Ей понравился голос преподавательницы и подача материала. Одинцова сумела её заинтересовать.

– Человек становится создателем и потребителем огромного потока информации. Филология исследует все типы, виды и разновидности текстов, созданных… Ой!

Софья подняла взгляд и увидела, что с потолка на преподавательский стол сыплется что-то чёрное. Издали это напоминало обгоревшие кусочки бумаги. Одинцова как ужаленная вскочила со стула, но было поздно: сажа крошилась и размазывалась по её белому пиджаку. На помощь преподавательнице никто не спешил. Все студенты, кроме Софьи, смеялись.

Когда сажа перестала сыпаться, Евгения Сергеевна с запачканными руками и растрёпанными волосами повернулась к студентам. На её пиджаке виднелись чёрные полосы. Глаза заведующей гневно блестели. Из доброй и покладистой женщины, представшей перед ними в начале занятия, она преобразилась в мегеру. Одинцова опёрлась руками на стол и окинула студентов разъярённым взглядом.

– Кто это сделал?

Молчание. Да и разве виновный сознается?

– Значит, не хотите по-хорошему? – вкрадчиво спросила Одинцова. – И это культурные люди, будущие филологи! Третий курс университета, а ведёте себя, как школьники! Я выясню, кто это сделал, и этот студент будет отчислен после разговора с ректором.

– Без ректора ничего не может сделать, – шепнула девушка сзади.