Любовь всегда права

– Ты прекрасно обойдешься и без меня.

– «Прекрасно»? – Николь возмущенно покачала головой. – Это будет катастрофа! Ты должна поехать с нами в Гонконг, Холли. Ну пожалуйста!

Сестра говорила таким же льстивым тоном, который использовала с детства, чтобы добиться своего. Тот же тон звучал в ее голосе четыре недели назад, чтобы убедить Холли устроить ее внезапную свадьбу с рождественским антуражем, о котором Холли когда-то мечтала для своей собственной свадьбы.

А потом поняла, что нет смысла мечтать о том, что никогда не произойдет. Если бы какой-нибудь мужчина когда-нибудь заинтересовался ею, это уже случилось бы. В отличие от Холли белокурая, миниатюрная и миловидная Николь всегда обладала странной властью над мужчинами, и в двадцать два года научилась хорошо ею пользоваться.

Но даже Холли не могла себе представить, чем все закончится, когда познакомила ее с Оливером прошлым летом на пикнике компании.

Посмотрев на сестру, Холли вдруг заметила ее обнаженную шею.

– Где мамино ожерелье с золотыми звездами, Николь?

– Оно где-то в коробках. Найду его, когда буду распаковывать вещи в Гонконге.

– Ты потеряла мамино ожерелье?

Холли почувствовала себя совершенно разбитой. Мало того что родители не дожили до свадьбы младшей дочери, так еще и Николь утратила драгоценное ожерелье с золотыми звездами, которое всегда носила их мать…

– Я его не теряла, – раздраженно ответила Николь. – Оно где-то лежит.

– Не пытайся сменить тему, Холли, – резко сказал Оливер. – Ты слишком упряма и эгоистична и не можешь оставаться в Нью-Йорке, когда я так нуждаюсь в тебе.

Эгоистична. Это обвинение ударило Холли, как пощечина. Разве эгоистичным было надеяться на собственное счастье?

У Холли комок подступил к горлу. Николь была ее единственным близким человеком.

– Позволь мне кое-что прояснить, – едко произнес Ставрос Минос. – Ты хочешь, чтобы мисс Марлоу бросила работу в «Минос интернэшнл» и переехала в Гонконг? Чтобы весь день работала на тебя в офисе, Оливер, а ночью нянчила твоих детей?

– Это не твое дело, Ставрос, – нахмурился Оливер.

– Спасибо за ваше замечание, мистер Минос, – вмешалась Николь, одарив его очаровательной улыбкой, – но забота о людях – это то, что Холли умеет делать лучше всего. Она всегда была рядом с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Я не могу себе представить, чтобы она когда-нибудь захотела перестать заботиться обо мне.

– О нас, – добавил Оливер.

– Это правда? – спросил Ставрос, приоткрыв свои чувственные губы в улыбке, продемонстрировавшей его белые блестящие зубы.

– Любой сделал бы то же самое на моем месте, – пробормотала Холли.

– Ничего подобного, – фыркнул Оливер, откинувшись на спинку сиденья. – Мужчины семейства Минос эгоистичны до мозга костей. Мы делаем то, что нам нравится, и пусть все остальные идут к черту.

– И что это должно означать? – сказала его жена.

– Это наше очарование так себя проявляет, дорогая, – подмигнул Оливер.

Но Николь, кажется, уже не была так уж очарована. Ноздри ее раздувались от гнева, и она повернулась к Холли.

– Я не могу просто оставить тебя в Нью-Йорке. Ты же не знаешь, чем заняться. Ты бы чувствовала себя одиноко.

– У меня есть друзья… – напряглась Холли.

– Но не семья, – нетерпеливо перебила Николь. – К тому же вряд ли ты когда-нибудь заведешь мужа или собственных детей. У тебя никогда не было серьезных отношений. Ты же не хочешь умереть в одиночестве?

Холли уставилась на сестру. Николь была права. Завтра, впервые в жизни, Холли проведет Рождество одна. Ей суждено быть в одиночестве не только в Рождество, но и всю оставшуюся жизнь.

Она встретилась взглядом со Ставросом. Его красивые черты лица были жесткими и холодными, как у мраморной статуи, а черные глаза ледяными, как зимняя ночь. Затем выражение его лица внезапно изменилось.

– Боюсь, что мисс Марлоу не сможет поехать в Гонконг, – сказал он. – Потому что мне нужен еще один помощник. Я повышаю ее.

– Что? – воскликнул Оливер.

– Что? – ахнула Николь.

– Что? – недоуменно спросила Холли.

– Не могли бы вы работать непосредственно со мной, мисс Марлоу? Работы будет больше, но я удвою вам зарплату.

– Но… – сглотнув, прошептала Холли, – почему я?

– Потому что вы самый лучший работник. А еще потому, что я этого хочу.

Ставрос вовсе не собирался вмешиваться. Оливер был прав. Все это не его дело.

Ему было наплевать на своего кузена, тот был никчемным, и Ставрос жалел о том дне, когда нанял его. Оливер плохо справлялся с работой вицепрезидента по маркетингу. Он оказался на волосок от увольнения, когда принял «неожиданное предложение» из Гонконга. Ставрос был рад, что кузен уходит. Он подозревал, что Оливер может быть сильно удивлен, когда его новые работодатели действительно заставят его работать.

Ставроса также не слишком волновала судьба жены кузена. Во время репетиции церемонии он пытался предупредить Николь о том, что Оливер обманывал ее, но блондинка не захотела его слушать. То есть она знала, во что ввязывается, но ей было все равно.

Следовательно, ему было наплевать на них обоих.

Но Холли Марлоу – совсем другое дело.

Ставрос подозревал, что только благодаря усилиям трудолюбивой секретарши Оливеру удалось продержаться на плаву последние три года. Холли подолгу работала в офисе, а потом, вероятно, по ночам и выходным дома, выполняя за Оливера его работу. Все в нью-йоркском подразделении, от уборщиц до начальников, любили милую и надежную мисс Марлоу. Добросердечную, благородную, самоотверженную…

Но она была совершенно порабощена этими двумя эгоистичными людьми, которые вместо того, чтобы поблагодарить ее за все, что она сделала, были полны решимости продолжить ее рабство в Гонконге.

Два дня назад Ставрос, возможно, не обратил бы на это внимания. Люди имеют право делать собственный выбор, даже самый глупый.

Но после того, что он узнал вчера, Ставрос впервые задумался о том, что же оставит после своей смерти. И это были не очень приятные мысли.

– Ты не можешь забрать Холли! Она мне нужна! – взорвался Оливер. Заметив свирепый взгляд Ставроса, кузен с беспокойством взглянул на жену. – Она нам нужна.

– Ты же не хочешь этого повышения, Холли? – простонала Николь.

Но Холли смотрела на Ставроса, ее лицо сияло.

– Вы… вы это серьезно?

– Я никогда не говорю ничего просто так.

Сегодня, в этой старой каменной церкви, в свете свечей, он впервые осознал, насколько красива Холли Марлоу.

По правде говоря, красивых женщин в его жизни было пруд пруди, а по-настоящему компетентных, энергичных секретарей – единицы. А Холли скрывала свою красоту, убирая огненно-рыжие волосы в строгий пучок, никогда не красилась и была всегда одета в бежевый костюм свободного покроя и практичные туфли.

Неужели такая красота была прямо у него под носом?

Ее яркие, широко расставленные зеленые глаза, обрамленные длинными черными ресницами, смотрели на него снизу вверх. Кожа была бледной, за исключением небольшого количества веснушек на носу. Губы были красными, она так восхитительно их покусывала белыми ровными зубами. Ее густые, вьющиеся золотисто-рыжие волосы рассыпались по плечам. И это обтягивающее красное платье… У Ставроса даже пульс участился.

Лиф платья с глубоким вырезом демонстрировал миру ее полную грудь, в обычной жизни скрытую под мешковатой одеждой. Когда они выходили из церкви, он успел бросить взгляд на ее округлые ягодицы.

Все это ему придется игнорировать, когда она будет работать на него. Ставрос намеренно отвел взгляд. Он не соблазнял женщин, работавших с ним. Да и зачем ему это делать, когда в мире огромное число красивых женщин, а по-настоящему ценные сотрудницы редки как бриллианты.

Секс был для него развлечением, не более того. Настоящей жизнью для него была его компания, работа.

Причина, по которой Холли так просто одевалась в офисе, очевидно, заключалась в том, что она хотела, чтобы ее ценили за достижения и работу, а не за внешность. В этом они были одинаковы. С самого детства Ставрос хотел заниматься чем-то важным. Он хотел изменить мир.