Матери

Норма

Норма вздрогнула, услышав шум, похожий, как ей показалось, на выстрел.

Из окна своей комнаты она быстро осмотрела участок, простиравшийся на сотню метров перед домом. Когда-нибудь она непременно разобьет красивый газон на месте всей этой высохшей травы. По крайней мере, он будет выглядеть куда приличнее, и гостям наверняка понравится.

Вдалеке виднелась кровля величественного дома Фишеров. Норма подумала, правда ли то, что Магда рассказывала про Бри, – может, стоит ей позвонить и узнать, как она там? Они были знакомы по меньшей мере лет десять, хотя подругами так и не стали. Встретились однажды у дверей школы. Бри была с дочками-близняшками, ровесницами Грэма. Норма сама рассказала ей про тот дом, который два года назад выставили на продажу. Бри работала продавщицей в шляпном магазине, а Томас – в компании «Вестерн юнион». Норма давно знала, что у них не все ладится, но и представить не могла, что Томас может ее бросить ради другой женщины. Глупышка, наверное, изо всех сил старалась его удержать, поскольку принадлежала к той категории женщин, для которых муж – центр мироздания, а значит, сейчас ей и впрямь было худо.

Но, в конце концов, после смерти Харлана, ее саму даже никто не проведал. И потом, ей надоело узнавать новости от других. Это работало только в одном направлении.

Войдя в кухню, Норма решила испечь пирог, чтобы как-то отвлечься. С начала лета ей жутко хотелось чего-нибудь сладкого. К счастью, благодаря правильному обмену веществ полнота ей не грозила. Она достала из шкафов и холодильника все необходимое: яйца, муку, сахар и плитку шоколада «Херши».

Тут пришла Синди – она села за кухонный стол и принялась рисовать в тетрадке толстыми разноцветными фломастерами.

Норма растопила в кастрюле шоколад и масло. Запах напомнил ей, как однажды они с матерью, стоя на коленях на расстеленной в саду циновке, лакомились кусочками торта и смеялись от удовольствия. Сейчас ее матери, томившейся в доме для престарелых, вряд ли случалось лакомиться шоколадными тортами и смеяться от души. Норма уже два года не приезжала навестить ее. Это было выше ее сил – улыбаться, глядя на тело, отличавшееся от трупа лишь тем, что оно все еще дышало. К тому же мать все равно перестала ее узнавать. Нет ничего хуже, чем стерпеться с мыслью, что ты стала чужой для женщины, которая произвела тебя на свет.

Норма слила смесь в миску, добавила взбитые яйца и остальные ингредиенты, затем перелила все в форму и поставила в духовку.

Через двадцать минут она выставила еще дымящийся пирог на поднос. Потом приготовила глазурь и полила ею пирог.

Затем Норма взялась за посуду. Она не выносила, когда в мойке скапливались грязные тарелки, и беспрестанно воевала с детьми, пытаясь привить им свою любовь к чистоте. Перемыв всю посуду, она сняла фартук и повернулась к Синди, увлеченной «творчеством».

– Вставай-ка, дорогуша, сейчас будем смотреть видео с прошлогоднего конкурса. А потом отведаем тортика.

Это было куда полезней, чем заниматься ужасной мазней.

Норма включила в гостиной телевизор и вставила в считывающее устройство диск. Затем, пропустив фрагменты с неказистыми девочками, остановилась на самой, как ей казалось, яркой из всех – победительнице конкурса 2015 года. Бриттани Мур.

Она сверкала на сцене, точно алмаз в кучке углей. И всем своим естеством улавливала свет софитов.

Мать Бриттани, Глория, получила титул «Мисс Айова» в 1995 году.

Определенно, из собак кошек не получается.

Они жили вдвоем в Де-Мойне. После победы Бриттани не вылезала из фотостудий. А один голливудский агент даже предложил ей сняться в мини-сериале.

Можно было бы позвонить Глории и попросить у нее совета. У Нормы где-то был записан номер ее телефона – кажется, в ежедневнике. Но она уже слышала ее снисходительный тон – таким могла говорить только бывшая «Мисс Айова», мать чудо-девочки, и только с обыкновенной матерью-домохозяйкой из Канзаса.

В качестве художественного номера Бриттани танцевала чечетку. Зато Синди пришпилит их всех к креслам танцем, который она репетировала с мисс Гудж на музыку из «Лебединого озера».

Впрочем, Бриттани не отличалась идеальной физической формой: у нее был длинноватый нос и широковато расставленные глаза. Так что всеобщее одобрение судей она заслужила только благодаря своей улыбке и золотистому цвету волос.

Норма остановилась на фрагменте, когда судьи выносили решение, – на нескольких мгновениях, когда у всех конкурсанток и их родителей кровь стынет в жилах, когда слышно, как нервы натягиваются, будто струны, и вот-вот лопнут.

Судя по выражению личика Бриттани, она в глубине души уже знала, что победит. Только бы Синди держалась так же уверенно!..

А уж как бы ее дочурке, подумала Норма, пошла серебряная, инкрустированная красными камнями корона, которую председатель жюри конкурса возложила бы ей на голову!

Скоро, уже скоро.

По Си-эн-эн Норма опять увидела картинки с обломками самолета, плавающими в водах Атлантики. Только что обнаружили один из черных ящиков. Число жертв составило сорок восемь человек, в основном это были американцы. Норма подумала о родителях, узнавших в прекрасный солнечный день о гибели своих детей и спешно собиравшихся в дорогу, чтобы встретиться всем вместе в траурном зале.

Она переключилась на другой канал и оставила его для Синди: там как раз показывали мультфильмы.

– Можешь смотреть, пока не вернется Грэм, а вечером никакого телевизора, договорились? Тебе надо лечь пораньше, а то у тебя появились нехорошие круги под глазами.

Вернувшись в кухню, она плеснула себе в стакан воды и вновь представила, как рядом с застывшей посреди улицы Синди кружит смерть, ожидая, когда железное чудовище принесет малютку ей в жертву после страшного кровавого столкновения.

Однако этого не произошло.

Что бы там ни было, терзавший Норму с самого полудня страх полностью не развеялся, но она знала: если ей и суждено избавиться от него, то лишь после доброго ночного сна.

А пока следовало заняться оставшимися хозяйственными делами, чтобы хоть как-то отвлечься от тягостных мыслей.

В примыкавшем к дому сарае Норма собрала стопку недавно выстиранного белья, сложила все в пластмассовую корзину и понесла в сад, где меж двух деревьев была натянута бельевая веревка.

В пяти метрах от нее шуршали на ветру кукурузные листья. Норма поднесла к лицу край простыни и вдохнула исходивший от нее аромат чистоты и свежести, стараясь не запачкать ее своим потом.

За домом послышался шум машины. Прислушавшись, Норма поняла, что это не ее «Бьюик». Она бросила прищепки на траву, обошла дом кругом, чтобы посмотреть, кто к ней пожаловал, но ничего не увидела. Это было странно, поскольку она прекрасно слышала, как по гальке, которой была посыпана подъездная дорожка, прошуршали автомобильные шины. Чтобы выяснить, в чем дело, она прибавила шагу и направилась к старому амбару, стоявшему чуть поодаль, метрах в пятнадцати.

Прямо за амбаром она наткнулась на него. Это был черный «Мустанг», которого она раньше никогда не видела. И никаких признаков водителя.

Одолеваемая недобрым предчувствием, Норма обошла вокруг машины и осторожно приложила руку к капоту, на котором был нарисован огромный страшный беркут.

Кому могла принадлежать столь аляповато разрисованная машина? И почему она оказалась возле ее дома?

Водитель, наверное, был где-то рядом. Может, затаился за амбаром и ждал, когда она подойдет поближе, чтобы напасть. Теперь людей грабили даже средь бела дня. А защищаться ей было нечем.

Возле двери стоял пес. Тощий, оцепенелый. Кто его хозяин? Владелец машины?

Осторожно ступая по сухим стеблям, Норма двинулась к ограде.

И тут из дома послышался крик Синди.

У Нормы сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она кинулась к крыльцу, едва не рухнув с разбегу на траву, а оттуда – прямиком в гостиную.