Хроники Кэрона

Дело в том, что история этого универа довольно таки кровавая. Основали её пять Хранителей Знаний: Рыцарь, Убийца, Автор, Лекарь и Вор. Это ребята, которые были настолько хороши в том, что знали и делали, что были наречены теми, кто хранит знания о своём деле. Они до сих пор есть и их гораздо больше, но это другой, достаточно долгий и местами нудный разговор, требующий множества нюансов. Суть в том, что эти люди (расы другие, конечно, но будем говорить обобщенно – существо разумное, именно такое понятия в мирах носит это слово) отстроили здание, набрали учеников, зачастую, из бедных сословий. Тех, у кого был талант и предрасположенность к чему-либо. Рыцарь учил чести, защите и нападению, нёс светлую мысль о достоинстве, держании своего слова. Убийца обучал различным техникам стирания с лица земли неугодных ученику, или его будущему заказчику. Автор была боевым Писателем, объясняла своим студентам как обратить слова в силу, и как простая фраза может многое решить. Как колдовать одной силой мысли, используя вместо меча и щита лишь перо с чернилами. Лекарь готовил врачей, делая упор на полевую хирургию, но преподавал ещё и травничество. Вор учил не только как обнести богатого на улице, но и украсть информацию, использовать её во благо или вред кому-либо.

Учеников было не особо много, наберётся может несколько тысяч, так что магам такого уровня даже разрываться не приходилось, они просто разделяли сознание и вели по несколько пар одновременно. Система образования с того времени не поменялась от слова совсем. Студенты так же делились на команды курсу к шестому-седьмому, жили вместе, ходили на совмещённые пары с другими, образуя некоторые группы.

Первыми закусились Автор с Убийцей. История умалчивает о причине, даже о части последствий, но первое столкновение ограничилось убийственными взглядами и тем, что Лекарь их разнял. Ученики, разумеется сразу смекнули, что к чему, и перешли в состояние холодной войны, которая иногда вспыхивала горячими точками столкновений. Юные дарования пера и меча ненавидели друг друга потому, что друг друга ненавидели их наставники. Ничего не обычного. Классика. ещё через какое-то время парень с потока убийц зарубил какую-то недоброжелательницу-писательницу и у Автора пригорело. За разбирательством она отправилась к самому Убийце, на что тот только пожал плечами и ответил, что раз её убили – была слаба и учится у него в школе не достойна. Чувствуете чем запахли слова «у него»? Правильно, жареным. Вскипев, дама раскатала его лучшую группу в мясо, мол эти что, тоже были недостойны? Их там было, к слову, 7 человек. Ребятки и двух минут не протянули. Убийца показал зубки, кинулся на Автора, и Лекарь на этот раз не успел – парочка разнесла добрую половину основного корпуса своим боем, студенты тоже подтянулись. Через пару дней трупы пришлось собирать трём сторонам, оставшимся в стороне, потому как Убийца был убил (о-хо-хо обожаю каламбуры), а горе-писательница куда-то свалила, не оставив никакой весточки. Миры, к слову, до сих пор гадают жива эта дама или нет и если нет, то где новый Автор, поскольку свою силу Хранители знаний должны передавать другим. Вор через какое-то время плюнул, скрыл свою личность и тоже отправился куда подальше, оставив Рыцаря с Лекарем самим разгребаться с его студентами и другим дерьмом. Парочка погрустила, объявила каникулы на год, распустив всех учеников, которые ещё больше запутались. Ушли в запой, вернулись из него, пробежались по старым знакомым, набрав ещё учителей, вернули всех обратно и назвали наконец академию «Кэрон». Хотя, звучит она как «Кэрьён», что с древнего означает «Достойнейшие», но это лирика. Старое название «Академия Пяти» стёрлось из времени и книг, но по непонятной, и очень сильно интересующей меня, причине Кристофер все это знал.

Хотелось бы, сказать, что это случай резни один, но нет. За многомиллионную историю Кэрона на него далеко не один раз случались нападки и извне. Миры и правители миров, которые считали себя очень умными и сильными, бросали на него лучшие силы и лучших воинов, но как-то не срасталось… Всякий раз особо умные правители получали люлей и удалялись либо ни с чем, либо с огромными потерями, а академия раз за разом выходила сухой из воды. Но жертвы были, разумеется. Не в таких количествах, как у врага, но люди все же погибали, порой даже преподаватели.

Поэтому каждый год, в один и тот же день и час, объявлялся выходной и все приходили в Аллею Павших. Находилась она в нескольких километрах от самих корпусов Кэрона, но при этом тут часто можно было встретить студентов, даже туристов и в обычные дни. Сама Аллея представляла из себя огромные, величественные деревья, растущие в две линии. Огромные стволы состояли из более маленьких, переплетались между собой и уходили на метров 10 в высоту. Там уже тянулись друг к другу ветви, некоторые сплетались и образовывали под собой вечную тень и прохладу – защиту от постоянной жары, что царила на этой планете. Листья тоже были не обыкновенны – среднего размера, чем-то похожие на дубовые по форме, они слабо мерцали, переливались разными цветами и перешёптывались. Не как метафора или какой-то другой оборот речи, а действительно переговаривались, каждый на своём родном наречии. В каждом таком листочке жили души тех, кто когда-то умер, отстаивая стены академии. И каждый год им воздавалась честь и память, директор произносил достаточно пафосную речь о том, что нужно ценить, что имеешь, затем поднимал руку, из которой со слабой резонацией звука вырывалась золотая пыль. Она растекалась туманом вокруг, поднималась вверх и впитывалась листьями. Посещение церемонии не было обязательным, поскольку все равно все ученики бы не поместились. Приходили те, кто хотели и обычно это были младшие курсы. Старшие оставались в корпусах, наблюдая за всем с многочисленных экранов.

Я тоже когда-то была в числе мелких, которые восторженными, огромными глазами следили за этим процессом в живую, и в груди селилось чувство восторженности и гордости. Правда, не понятно за что – никого из них я не знала, но оно было и приходилось с ним мирится. Возможно я гордилась самим местом, самой академией – её нравами, традициями и атмосферой. Вот тебя обучают рунам, различным практикам как быстрее и эффективнее создавать и применять их в бою, а вот ты в симуляции пульта управления боевого дредноута или ещё какого-то корабля. И вот эта тонкая грань между магией и технологией, которая тут царила мне очень нравилась. Как-то раз Стас нашёл несколько фильм с Асшара, вечером было ничего делать, решили посмотреть. Там я услышала одну фразу: «Ваши предки называли это магией, ты называешь наукой. А я прибыл оттуда, где это одно и тоже». Только в моем случае я переместилась туда, где это одно и тоже. И это замечательно, на самом деле.

Я думала, что этот день пройдёт гладко. Без внезапных утаскиваний преподами, без подстав от судьбы-матушки и прочих неприятностей. Это был единственный день в году, кроме каникул, когда нам всем официально можно было свалить из академии и побродить по городу. Сиопий был замечательным, красивым и интересным. От различных лавочек с милыми на вид побрякушками, которые могли при правильном использовании пол мира разнести на нано-атомы, до обычных уютных кафешек, которые тавернами назвать язык не поворачивался. Разумеется, мы выбирались и в другие дни, редко правда. Когда не стояло по несколько пар от заката до рассвета или между ними были большие окна.

Город находился в пяти, или как тут говорили, в одном миро. Считайте сами, что чему равно. Я так и не привыкла в обыденной жизни к местным исчислениям всякого расстояния, массы и так далее по списку. Обходилась как то асшарскими, правда, на всяких контрольных это играло со мной злую шутку. Не один раз я потом спорила с учителем, что решение-то правильное, просто в других измерительных единицах.

В Сиопии мы разошлись. Олеся, по традиции, утащила меня пить кофе в местную забегаловку, достаточно, кстати, уютную. Что нравилось мне больше всего в ней – так это совы. Очень милые совы, которые были повсюду и легко могли усесться тебе на плечо и угухать. Вот думай после этого – перекурила или правда пернатая на тебе сидит. Хорошо освещённое помещение на первом этаже невысокого здания, с окнами от пола до потолка. Столики на двоих или четверых – мы выбирали крайний у окна, заказывали кофе, какой-нибудь десерт и на время забывали, что завтра нас вновь ожидает трешовое обучение. Хотя, кофе – это относительно. Напиток был крайне на него похож, чуть более сладкий сам по себе, как будто в него присыпали ложки три сахара. Но сестрёнке и этого было мало – она добавляла ещё две, буркала «отвали, я сладкоежка» и улыбалась. В такие моменты я любила её ещё больше.