Страница 8 из 8
А потом началось непонятное.
Он сказал:
- Подойди сюда. Я что-то покажу тебе...
Ифе знал, что рабыня не поверила ему. Он знал, что она увидела только его на галерее и поняла, откуда доносятся ругательства. Но всё-таки из любви и верности подошла к ребёнку, которого опекала.
И Ифе вдруг руками, ставшими крепче железа, толкнул рабыню на перила. Хрупкие деревяшки хрустнули, и дородная рабыня свалилась вниз.
Ифе, у которого были очень сильны способности к предчувствиям, которые помогали ему в работе, знал: она всё ещё жива. И будет жить, если кто-то ей окажет помощь именно сейчас. Но не спустился и не подал голоса.
Промолчала и рабыня. Но всё-таки дождалась его. Предупредила. Пожалела, что не передала ему ничего. Но это не так. Передала то, что заставит его рискнуть собой и побороться за жизнь бедняжки Айтесеб.
Ифе принёс богатые жертвы Анубису, богу бальзамирования, чтобы он не оскорбился его замыслом. Потом излил своей крови на алтарь Акера, который охранял умерших, ведал сегодняшним и завтрашними днями. Не пожалел для этого алой, бьющей фонтаном жизненной силы.
И бог, которого и не особо почитали, принял подношение. Он дал Ифе, безжалостно коловшего себя кинжалом, возможность скользнуть за Айсетеб.
Она предстала ему почти такой же, как при жизни: очень красивой, бесконечно доброй и даже весёлой.
Айтесеб ужаснулась ранам Ифе, сбросила одеяние и накинула на окровавленные одежды. Он почувствовал, как горячие струи остановили свой бег.
- Так не бывает! - воскликнул Ифе.
- Бывает, просто ты никогда не видел! - рассмеялась Айтесеб.
Она ничуть не застыдилась своей наготы. Это тоже было странным. В путешествиях Ифе видел на больших иноземных кораблях статуи. Они были красивыми, как и Айтесеб. И её девственное лоно, гладкое, без единого волоска снизу, как и положено египтянке, очень походило на животы тех статуй. Только такое лоно способно выносить и произвести на свет чистого от грехов и чужих голосов человека.
- Айтесеб, вернись назад, в дом отца, - попросил Ифе.
- Не хочу, - откликнулась девушка. - Здесь мне вскоре вынут сердце, взвесят его и отправят на поля Иалу, где вечно живут все праведники. Там я встречусь с моей дорогой Нуфрет. У неё не будет синего следа от удавки на шее. И нас никто больше не разлучит.
- Айтесеб, на поля Иалу ты должна попасть позже. Там ты найдёшь только тех, кого знала при жизни на земле. Не будет возлюбленного. Не будет милых детей. Не будет страны Та-Кемет, которой ты очень нужна там, наверху, - отчего-то скороговоркой сказал Ифе, помощник жреца Яхья, сын Нусепта.
Девушка не успела ещё раз отказаться, как Ифе швырнул ей в лицо соли из целебного камня, которую он прятал в своих промокших от крови одеждах.
Айтесеб с улыбкой отстранилась - здесь не принято сердиться.
Но тут же силуэт её растаял.
- А я останусь вместо тебя, - сказал Ифе.
Но чёрное небо страны мёртвых упало на него, спеленало, скрутило и швырнуло так, что Ифе услышал, как хрупнуло плечо.
Очнулся он возле алтаря Акера.
Глянул на раны - они были покрыты багровой коркой и не кровили.
Видимо, у Айтесеб было лучше лекарство во всех мирах - её искреннее участие ко всем людям.
Что значит его возвращение на землю? Замысел не удался? Или... ему дозволено исправить ошибки, которые он совершил, поддавшись голосу звероликого?
И как был в засохшей крови, испачканный прахом дорог и святилищ, Ифе зашагал к дому номарха. Путь будет долгий. Но ведь он найдёт Айтесеб исцелённой? Не может не найти... Иначе нельзя.