Страница 12 из 20
– Давай возьмем эти, – Марина показала мне набор из хлопковых трусов, где в одной пачке сразу семь штук.
Я почти не глядя пошарила рукой, выхватила нужный мне размер и заверила ее, что мне больше ничего не нужно, только бы побыстрее выбраться из этого магазина. Расплатившись на кассе, я снова почти наступая на пятки Марине, двинулась за ней к машине, ожидавшей нас все это время на стоянке. Стараясь не смотреть по сторонам, я считала выбоины и щербинки в асфальте, ориентируясь на цокот Марининых каблуков. Цок-цок, тревога никуда не уходила, цок-цок, пятнадцать щербинок, одна большая выбоина. Цок-цок, девушка остановилась, послышался звук открываемой двери, и я постаралась поскорее пробраться на заднее сиденье. Тревога немного отпустила. Марина села вперед и назвала адрес больницы. Я теребила пальцами небольшой шелестящий пакет из магазина белья. Подумав немного, засунула его в карман куртки и постаралась выровнять дыхание. Я даже забыла о предстоящем осмотре у врача, настолько неприятно было оказаться на большом открытом пространстве, заполненном людьми.
Всю поездку я растерянно размышляла, что это было. Раньше со мной никогда не случалось таких приступов паники в магазинах. Да и в любых местах, кроме дома. Это неприятное липкое чувство, струящееся по позвоночнику, возникало только когда я переступала порог нашей квартиры, и в магазине заставило меня в ужасе подумать на секунду, что обернувшись, я увижу не милую женщину в отделе белья, а… его. Хотя, казалось бы, что ему делать в магазине белья. Это глупо.
Доехав до поликлиники и понимая необходимость снова выйти из машины, я опять почувствовала накатывающую панику. Что же это такое! Вряд ли он будет в женской консультации, нужно же быть разумнее. Но разумнее быть не выходило, поэтому я снова ускорила шаг, чтобы не выпускать Марину из вида, вжала голову в плечи и уткнулась взглядом сначала в асфальт, а потом в ровные квадраты плитки на полу поликлиники.
Мы спокойно, без задержек прошли на второй этаж, и Марина уверенно зацокала по коридору. Она была здесь не впервые, это было ясно по тому, как часто с ней здоровались и бросали ей «привет, Мариш» на разный лад женские голоса. Я не чувствовала всепоглощающей паники, лишь тревогу, словно стены женской консультации раздвигались прямо у меня на глазах, оставляя меня одну на огромном пространстве, продуваемом всем ветрами, и мне даже некуда было спрятаться. Хотя от чего мне здесь прятаться. Все эти сумбурные ощущения и страх вызывали практически тошноту, и я тяжело сглотнула, беспокоясь, что меня вырвет на этот чистый кафельный пол.
Марина остановилась и, обернувшись ко мне, попросила подождать, она заглянет к маме, может ли та принять нас прямо сейчас. Мне захотелось закричать по-детски, чтобы она меня не бросала, но я только застыла столбом, открывая и закрывая рот. Марина же, наполовину заглянув за дверь с табличкой «гинеколог», застыла так на несколько секунд, а потом кивнула и открыла дверь шире, входя внутрь. Посмотрев на меня через порог, она ободряюще улыбнулась и пригласила жестом следовать за ней.
Кабинет был разделен на две части ширмой, за которой слышалось движение, и добродушный грудной голос сказал:
– Давайте-ка, девчушки, снимайте верхнюю одежду и обувь и проходите сюда.
Я, оглядевшись, заметила обычную больничную кушетку того странного коричневого цвета, который кажется всегда слегка отвратительным, и, расстегнув куртку, аккуратно сложила ее, примостив рядом с Марининым пальто, которое она бросила куда как небрежнее. Ботинки заняли гораздо больше моего времени, потому что сгибаться было все еще больно, а шнурки, будто издеваясь, выскальзывали из-под одеревеневших пальцев. Немного поразмыслив, я сняла и кепку. Марина терпеливо ждала меня у ширмы, переминаясь в тонких колготках на холодном полу и ведя молчаливый разговор одними взглядами с обладательницей женского голоса.
Пройдя вслед за Мариной во вторую часть кабинета, я успела краем глаза увидеть пугающего вида кресло, после чего сосредоточила внимание на дородной женщине в белом халате, которая сидела за столом. Весь ее вид говорил о радушии и доброжелательности. Она лишь мельком скользнула взглядом по моему избитому лицу и приветливо улыбнулась.
– Здравствуй, моя хорошая, – пророкотала она своим мягким голосом. Все в ней было округлое и милое, настраивающее на спокойный лад, даже голос как будто тек. – Меня зовут Тамара Александровна, а тебя?
– Василиса, – прочистив горло, я представилась. – Приятно познакомиться.
– Так, милая. – Она посмотрела на меня открыто, и в ее глазах я увидела сострадание. – Мне Маринка немного рассказала о ситуации, но я буду задавать некоторые вопросы по ходу осмотра, хорошо?
Я смогла только сдавленно кивнуть.
– Ты хочешь, чтобы она осталась здесь, с тобой, для спокойствия? – участливо спросила женщина.
Я пожала плечами. Марина уже все видела, но кто знает, какие вопросы будет задавать Тамара Александровна.
– Давай, Маришка, посиди в коридоре, – женщина бесцеремонно шлепнула дочь пониже спины. Марина с притворным возмущением закатила глаза, выходя из кабинета, и жестами показала мне, что будет прямо за дверью.
– Если что – кричи, – заговорщицки прошептала она, хотя мать ее прекрасно слышала. – Иногда эта женщина по-настоящему ужасна.
Тамара Александровна хохотнула, а я попыталась улыбнуться. Вышло не очень. Я понимала, что, скорее всего, они хотят меня подбодрить и утешить, настроением заверяя, что сейчас не произойдет ничего плохого или страшного. Но мне не становилось от этого легче, хотя я и была благодарна.
Осмотр проходил настолько медленно и деликатно, что я даже не ожидала. Единственное мое посещение гинеколога составлял школьный осмотр в начале учебного года, и тогда грубая тетка, не поверив моим ответам об отсутствии половой жизни, заставила меня забраться на холодное страшное кресло, бесцеремонно осмотрев меня руками в резиновых перчатках.
Сейчас же Тамара Александровна задавала короткие вопросы, интересуясь больше симптомами и моими физическими ощущениями, чем событиями, которые привели к этому. Думаю, что ее профессионального опыта было достаточно, чтобы самой понять, что именно приводит к тому состоянию, в котором я находилась. Осмотрев меня и извиняясь каждый раз, когда я вздрагивала от неприятных ощущений, она констатировала, что сильных разрывов нет и предположила, что у меня было обильное кровотечение, никак не связанное с внутренними повреждениями. Но для большей уверенности она все же отвела меня на УЗИ и сидела со мной все то время, пока мне проводили исследование. Ее диагноз подтвердился, необходимости накладывать швы не было. Вернувшись в ее кабинет, мы еще немного поговорили, она написала мне рекомендации, как при гигиенических процедурах обрабатывать повреждения, после чего предложила созвониться через несколько дней, а через месяц прийти на повторное обследование.
– Зачем? – не поняла я. – Если меня не будет ничего беспокоить, то все равно нужно позвонить и прийти?
– Милая, – начала она с осторожностью. – Я сейчас сделала первичный тест и взяла у тебя анализы. Результаты теста и анализов обсудим по телефону, но через месяц лучше повторить.
– Что за тест и анализы? – холодея спросила я.
– Тест на беременность, – осторожно ответила врач. – А анализы на заболевания.
– Бе… ременность? К… какие заболевания? – Я в ужасе замерла, точно не зная, что испугало меня больше.
– Мы должны удостовериться, что ты не получила некоторые болезни, которые передаются при такого рода контактах, – мягко объяснила она. – Сейчас я провела исследования на гонококки и прочие названия, которые тебе ничего не скажут, но через месяц для большей уверенности надо сдать еще раз. А через полгода еще разок пересдать ПЦР и кровь.
– А кровь зачем? – Я знала, что ответ мне не понравится.
– На ВИЧ, сифилис и гепатит, – объяснила Тамара Александровна. – У них самый долгий период… когда человек может быть уже заражен, но вирус еще не активировался. Про остальные болезни и беременность узнаем гораздо раньше, думаю, уже через месяц-полтора.