Страница 16 из 19
Или что-нибудь ещё в таком роде. Не то, чтобы он недолюбливал Евгению. Они – хорошие друзья, но Саша привык оставаться в тени. Любящий, ненавязчивый муж. Чувствует себя вполне комфортно в атмосфере матриархата. Они любят друг друга? Или Люба просто позволяет себя любить? Иначе, откуда снисходительный тон, который нет-нет, да и проскользнет в её отношении к нему?
Теперь Евгения часто перебирает знакомые ей браки: счастливые они или нет? Если да, то в чём? Сама она не хотела бы становиться главой семьи. А уж слово – равноправие – для отношений между полами она вообще считает чужеродным. Сильный пол должен делать более тяжелую работу. Слабый – более тонкую. Так водится издавна. Так, видимо, распорядилась природа. Когда она видит женщину с тяжелым мешком на плече, у неё сердце сжимается от жалости. Может, потому Женя всегда хотела иметь мужа сильного, надёжного. И разницу в возрасте приняла за эквивалент такой надёжности, увы, не понимая, что это от возраста не зависит.
"Ну и что же, что рабочий? – часто повторяла Люба. – Зато мой! И только мой!" Евгения не хочет про своего мужа говорить: зато. Она хочет им гордиться!
– Как живешь? – спрашивает её Люба и внимательно оглядывает. – Развод на тебе не отразился, не волнуйся! Небось, мужики пристают? Их всегда тянет на свеженькое.
Она ревнует к Наде Евгению, хотя и понимает, что они слишком редко видятся, чтобы требовать от неё верности старой подруге. Лучшей, как подчеркивает она.
– Я тут тебе картошки привезла, грибочков…
– Ты чего, к голодающей приехала?
– На одну зарплату теперь не проживешь, – вздыхает Люба. – Купи на базаре! А у нас всё своё.
– Не имей ста рублей! – посмеивается Евгения и, выгрузив сумку, потихоньку подбрасывает подруге часть своей натуроплаты.
– Ты посмотри, мы ехали к убитой горем разведенке, – а она ремонт сделала, – мимо глаз зоркой Любы ничего не пройдёт, – платье новое купила. Молодец, Женька, так держать!.. Кстати, сколько стоит такая краска? Небось, импортная?
– Не знаю. Моляры приходили со своими материалами.
– И сколько ты им заплатила?
– Им – нисколько. А вот тому, кто их прислал, кое-что задолжала…
– Так-так, – Люба явно заинтересована. – Ну-ка, садись и рассказывай все. И чтобы без утайки!
Никто из подруг на утайку не соглашается. Приходится рассказывать, но без особых подробностей.
– Так значит Аристов тебе ремонт сделал? – задумчиво говорит Люба. – Бесплатно?
– За десять поцелуев.
– Так ты думаешь…
– А тут и думать нечего! – фыркает Люба.
– Но я этого не хочу! Я близко знакома с его женой, она хорошая женщина, чего я стану ей подлянку делать?
– Ты права: девиз французских шлюх – не трахайся там, где живешь, и не живи там, где трахаешься!
Евгения морщится.
– Рассобачилась я в своей конторе, – вздохнув, соглашается Люба. – Извини, подружка, если обидела. Так что же ты решила?
– А вот и не знаю. Как заплатить, если он денег не берёт?
– Вопрос, конечно, интересный… Он, я заметила, и раньше в компаниях на тебя посматривал, а сейчас… Одна, ничья.
– Да если бы ты знала!
Она спохватилась, что Люба действительно не знает ни о Викторе, ни об Алексее и самое странное, что Евгения и не собирается ей говорить! Это лучшей-то подруге! К счастью, Люба так озабоченна ситуацией с Аристовым – в общих компаниях она видела его не раз и, в отличии от подруги, давно определила ему место в своей квалификации о людях, – что не замечает её оговорки. Люба считает, что с Аристовым надо держать ухо востро. Поэтому и решает:
– Сделай вид, что ничего не случилось!
– Как?!
– Так. Ты об этом просила? Нет. Чья идея? Его. Как и исполнение. Чего он добивается? Чтобы ты чувствовала себя обязанной! Вот и не давай ему такого удовольствия.
– Ты права. Вряд ли поцелуи получатся невинными.
– Наивнячка! Какие поцелуи? Шуток не понимаешь? С голубого ручейка начинается река… Как Чебурашка, ей-Богу! Я понимаю, без мужчины тебе будет тяжеловато… Может, не стоит так уж заботится о Нине Аристовой?
– Как же я тогда ей в глаза буду смотреть?!
– В глаза! Вбили нам в башку какие-то идиллические штучки! А чем всё закончилось? Люди продолжают смотреть друг другу в глаза, и обманывают. Смотрят в глаза и предают! Может, просто не нужно в глаза смотреть?
– Я так не могу.
– Вот то-то и оно-то! – вдыхает Люба и спохватывается. – Ой, я побежала! У нас столько дел! На следующей неделе приедем специально к тебе. Продержишься?
– Продержусь, – обещает Евгения.
Она могла бы сказать, что не так уж одинока, что есть у неё Надя, но раз Любе хочется думать, будто кроме неё Евгении не на кого надеяться, пусть думает…
Теперь как бы не перепутать: Люба знает про Аристова, Надя – про Алексея, и никто из них – обо всем!
В дверь опять звонят, иона спешит открыть: наверняка пришла Надя. Даже если она и обиделась за вчерашний её уход, не может она из-за такой ерунды вечно злиться!
Но пришла вовсе не Надя, а Маша. Мария Зубенко. Они с мужем – как и семья Аристовых – часть небольшой компании, которая сложилась за много лет совместного проведения всевозможных семейных и государственных торжеств.
Она – удивительно мягкая, обаятельная женщина. Евгения не знает никого другого, кто так много мог бы выразить легкой полуулыбкой или одним движением внимательных, понимающих глаз. И имя ей удивительно подходит: именно такой привлекательной, женственной и должна быть Мария. Будь Лопухина мужчиной, она влюбилась бы в неё без памяти!
Любит ли её муж Сергей? Конечно же, должен любить. Он не может не понимать, каким сокровищем владеет. По – крайней мере, на людях Зубенко всегда внимательны друг к другу и никто не видел их сорящимися. Ещё один идеальный брак?
На взгляд любителей худосочных красоток, Маша полновата. Но ни у кого не поднимается язык называть её толстой. Просто её тело женственно-округло. В общем, Маша – это Маша!
– Я тебе не помешала? – спрашивает она, всю жизнь озабоченна тем, чтобы, упаси Бог! – не быть никому в тягость. Что это такое, Маша знает, ибо много лет ухаживала то за прикованной к постели матерью, то после её смерти, за больным отцом.
– Что ты! – убеждает её Евгения. – Я сегодня бездельничаю. Минуту назад ночную рубашку сняла.
Она искренне рада Маше, но её не покидает чувство какой-то несообразности происходящего – впервые Маша пришла к ней одна, без Сергея. Может, что-то случилось?
– Ничего не случилось, – отвечает Маша на её невысказанный вопрос. – Просто мне захотелось узнать, как ты поживаешь?
И она, смеясь, вытаскивает из сумки ручной работы – наверняка очень дорогой! – бутылку какого-то сногсшибательного ликера–«Какая девичник без ликёра» напевает она на мотив "Какая песня без баяна?" – Это мне привез Майкл. Сказал, такой ликёр раскрепощает женщину. Раскрепостимся?
Майкл – исполнительный директор российско-американской фирмы, в которой работает Маша. Из своих поездок – Майкл в Америку, Маша – в российскую глубинку, они привозят друг другу сувениры. Такой у них за два года работы сложился ритуал. Но не для того же, чтобы угоститься ликёром, пришла редкая гостья?
– Сергей сказал, что ты дурью маешься! – выпаливает Маша ни с того ни с сего. – Мол, такого мужа, как Аркадий, днем с огнем не сыщешь. И если у мужиков седина в бороду, то у женщин – секс в голову! Правда, что ли?
Прежде Евгения не задумывалась, как отнесутся к её разводу знакомые и друзья. То есть, она почему-то была уверенна, что все они непременно станут на её сторону. И уж не в какие рамки не укладывалось предположение, будто кто-то из них будет её осуждать! Наверное, недоумение отражается в её глазах, потому что Маша спешит объяснить:
– Мы считали ваш брак таким благополучным!
Теперь ей становится понятной поговорка: чужая семья – потемки! Что такое, благополучный брак?! Скорее всего, в это понятие каждый вкладывает свой смысл. Но главное условие – он должен быть таковым внешне!