Страница 17 из 21
За власть и за сан!
Незыблемо будет
Стоять Донзинан,
Покуда на замок,
С толпою врагов,
Не двинутся сосны Бирнамских холмов».
Джеймс:
– «О! Вот чего не будет никогда!
Кто дерево заставит вырвать корни
Из недр земли? Отрадное предвестье!
Бессилен бунт, пока Бирнамский лес
Не двинется на замок! Будет счастлив
И цел Макбет, пока законным ходом
Не выплатит он общий смертных долг,
Спокойно умерев в своей постели!..
Но все ж моя душа горит желаньем
Узнать, что будет дальше! Говорите,
Когда вы это знаете: ужели
Потомству Банко точно суждено
Здесь царствовать?»
Ведьмы все закричали разом:
– «Не спрашивай!»
Джеймс:
– «Хочу я
Об этом знать! Проклятье вам навек,
Когда вы промолчите! Это что?
Котел исчез; откуда эти звуки?»
Все:
– «Явитесь.
Как марево в черном дыму,
Тенями пред ним пронеситесь
И сердце сразите ему!»
На галерке поднялись восемь фигур в плащах. Девушка, сидевшая неподалеку от них, испуганно вскрикнула. Силуэты скользнули к центральному импровизированному проходу и начали спускаться («Опять третьекурсники?» – невольно вырвалось у меня), тогда как Джеймс смотрел на них широко распахнутыми от испуга глазами.
– «Продлится этот ряд теней проклятых
До Страшного суда?»
Сердце подскочило к горлу. Мой выход! И я во второй раз ступил в круг света, не отрывая взгляда от друга. Кровь блестела и переливалась на моей коже. Джемс изумленно уставился на меня, и присутствующие дружно обернулись.
Вздохи и сдавленные вскрики затрепетали в тишине, но я видел только Джеймса.
– «Ужасный вид», – слабым голосом произнес он.
Я начал спускаться по ступеням, подняв руку, чтобы указать на фигуры, закутанные в плащи.
– «Теперь я вижу сам, что это правда!
Вот Банко, весь в крови! Глядит со смехом
Он на меня! На длинный ряд теней
Указывает мне с довольным видом,
Как на родных – как на своих потомков!..»
Я опустил руку, и силуэты исчезли, растворились в тенях, будто их никогда и не было. Мы с Джеймсом стояли в десяти футах от огня. Я сиял малиновым светом, мрачный и окровавленный, как новорожденный младенец, а лицо Джеймса было призрачно-белым.
– «Ужель все будет так?..» – спросил он, обращаясь, казалось, ко мне.
Последовало странная пауза. Мы оба, не сходя с места, наклонились вперед, ожидая, что случится дальше.
И тут между нами появилась Мередит.
Ее реплика отвлекла Джеймса.
– «Все, все так будет!
Ужели Макбета бесстрашного дух
Так мог быть сраженным?» – Мередит.
Он посмотрел на меня, а затем позволил соблазнительным ведьмам увлечь себя обратно к огню. Я быстро взобрался на верхнюю ступеньку лестницы и застыл, пристально наблюдая за ним: безмолвное напоминание о его кровавых деяниях. Дважды его взор обращался в мою сторону, но внимание зрителей было сосредоточено на ведьмах. Пока те кружили вокруг костра, Мередит выкрикивала последние строфы:
– «…Сбирайтесь вокруг!
Пусть в воздухе звучно раздастся наш хор!
Мы пляской веселой зловещих сестер
Державного гостя сегодня почтим,
Не будем вовеки забыты мы им!»
Ее подруги захохотали, глядя в грозовое небо, и вновь запели. Джеймс посмотрел на них ошеломленно, после чего развернулся и побежал прочь от костра.
Все:
– «Сестры, за дело!
Пламя, шипи!
Корчитесь, сучья,
Зелье, кипи!
Крылья вампира зеленого,
Плесень болотного мха…»
Пока Мередит и Рен продолжали свой свободный, дикий и неистовый танец, Филиппа подняла чашу, спрятанную в песке. Красная, вязкая жидкость плескалась о края – та же самая кровь, которая густым слоем покрывала и мою кожу.
Все:
– «Сестры, за дело!
Пламя, шипи!
Корчитесь, сучья!
Зелье, кипи!
Кровью мартышки пахучее
Зелье студите зыбучее!»
Филиппа перевернула чашу. Раздался тошнотворный всплеск, и костер потух. Зрители вскочили с ревом ликования и смятения. Я бросился назад, под сень деревьев.
Когда на берегу озера зажглись мерцающие оранжевые лампочки, пляж ожил криками, смехом и аплодисментами. Я согнулся пополам в прохладной лесной тьме, уперев руки в колени и тяжело дыша. Я чувствовал себя так, будто обогнал оползень. А где остальные шестеро? Я хотел найти их, разделить с ними успех и упиваться общим триумфом.
Но интимного празднования не планировалось. Ночь на Хеллоуин требовала вакханальной вечеринки, и та не заставила долго себя ждать. Когда ушла большая часть преподавателей, а также робкие первокурсники и второкурсники, на пляже – будто вызванные сюда остаточной магией – появились бочонки с пивом. Из динамиков, которые так устрашающе усиливали голос Ричарда, загремела музыка. Александр первым вынырнул из воды, пошатываясь, как воскресший утопленник. Поклонники и друзья с других отделений – первых было много, вторых мало – окружили его, и парень начал драматически жаловаться на то, что провел в воде, наверное, целый час. Я еще немного выждал в безопасной тени деревьев, прекрасно понимая, что я весь в крови и, конечно, привлеку к себе внимание. Только заметив Филиппу, я рискнул вернуться на пляж.
Когда я появился на берегу, студенты начали выкрикивать поздравления. Зрители тянулись похлопать меня по спине и растрепать мои волосы, прежде чем осознали, насколько я липкий. К тому моменту, как я добрался до Филиппы, мне успели вручить два пластиковых стаканчика с пенящимся пивом.
– Вот, – сказал я, отдавая ей один. – Счастливого Хеллоуина.
Ее взгляд метнулся от моего окровавленного лица к грязным босым ступням и обратно.
– Хороший костюм, – сказала она.
Я дернул ее за тонкий рукав влажного и практически прозрачного платья.
– У тебя тоже.
Она закатила глаза.
– Как думаешь, они попробуют обнажить нас полностью в этом году?
– Впереди еще рождественский маскарад.
– О боже, прикуси язык.
– А где остальные?
– Мередит ищет Ричарда. Понятия не имею, где Джеймс и Рен.
Александр извинился перед зрителями и встал между нами, обхватив нас обоих за плечи.
– Все прошло прекрасно, как и следовало ожидать, – заявил он. – А это что еще? – добавил Александр. – Оливер, какой ты грязный!
– Я – Банко, – ответил я: во время моих реплик он оставался под каноэ.
Александр с отвращением посмотрел на мои скользкие кровавые покровы.
– Должно быть, у Гвендолин чутье на жуть. От тебя несет сырым мясом.
– А от тебя – застоявшейся водой.
– Туше! – Он ухмыльнулся и ткнул меня локтем под ребра. – Начнем вечеринку, как надо?
– И как ты предлагаешь сделать это? – спросила Филиппа.
– Напиться, пошуметь, покувыркаться. – Он вскинул бровь. – Если у тебя нет идеи получше.
Она неохотно ухмыльнулась.
– Веди нас.
Хэллоуин, казалось, пробудил что-то первобытное в студентах. Все правила, которые я помнил с первых лет учебы в Деллехере, были мгновенно позабыты. Четверокурсник любого отделения здесь сродни знаменитости. Особенно это касалось будущих актеров: ведь нас было меньше всех на курсе. Кстати, самой многочисленной группой были инструменталисты – двадцать восемь человек (как видите, все группы Деллехера кратны семи).
А сейчас парни и девицы, которых я едва знал, осыпали комплиментами меня и остальных участников представления, спрашивали, как долго мы репетировали, и выказывали искреннее удивление, когда мы отвечали, что привычных прогонов вовсе не было.
Через час попойки и случайных затяжек косячком или сигаретой зрители опять начали душить меня в объятиях. Я с некоторой поспешностью оглядел толпу в поисках моих товарищей – трагиков четвертого курса. Меня оттеснили от Александра и Филиппы, но я не помнил когда и как. Я стряхнул с себя отчаянно кокетливую второкурсницу, к которой у меня не было никакого интереса, сказав, что мне нужно еще выпить, нашел стакан и побрел к краю освещенного пространства. Я вздохнул немного свободнее, довольный тем, что просто наблюдаю за этим развратом, не участвуя в нем. Я неторопливо потягивал пиво, пока не почувствовал чью-то руку на своем предплечье.