Страница 269 из 308
Первая мысль по своей простоте и скорости, с которой она ворвалась мне в голову, казалась абсолютной правдой — Аманда разыграла меня. Продуманно и цинично. За пять минут до съезда в сторону госпиталя, она заявила, что ничего больше не чувствует. Даже ребёнок едва ворочается и явно уснул. Что это было: очередная проверка на вшивость? Ей захотелось вдруг узнать, как я поведу себя в час Икс? И как я себя повела? Перепугалась за неё, как последняя идиотка!
Закусив от обиды губу, я нашла в себе силы безопасно довести машину до дома. Только вот в подземном гараже остановилась на долгие десять секунд, чтобы вписаться в парковочное место, не снеся бетонный столб, так у меня вдруг затряслись руки. Зачем нужна была такая проверка? Что я сделала не так, чтобы дать Аманде повод настолько в себе усомниться? Ведь не сотворила же она такой спектакль от скуки! Или же, глядя на актёров, ей тоже захотелось поиграть, и единственным благодарным зрителем оказалась я. Нет, нет, я никогда не скажу ей «браво». Пусть не выходит на поклоны.
И Аманда действительно не вышла из машины. Быть может, я так шарахнула дверью, что даже слепой мог догадаться, что я уже на пределе. Надо было оставить её в гараже и уйти домой. Но я бросила связку ключей на сиденье, а моя осталась в сумке, лежащей рядом с автокреслом. Подождав минуту, я всё же открыла заднюю дверь.
— Возьми, пожалуйста, сумку, — сказала Аманда.
Зачем напоминание? Именно это я и собиралась сделать. Лучше бы сказала, что просидит в машине до утра. Говорить не было ни сил, ни желания После такого вечера я и так буду спать на раскаленных иглах.
Сумка камнем повисла на шее, и я почти закрыла дверь, когда Аманда остановила меня:
— Сумку для госпиталя. Мы сожгли в пробке весь бензин. Лампочка загорелась. Если ночью всё начнётся, придётся ехать на твоей машине.
Я машинально перегнулась через автокресло к сумке и вытащила её, впервые ощутив, насколько та тяжёлая. Что могло так весить? Фотоаппарат точно оставался дома.
— А кресло? — спросила я больше с издёвкой, продолжая на все сто верить в розыгрыш.
— Успеешь поменять машины, когда я уже рожу.
«Да когда ж ты уже родишь?!» — чуть не закричала я, но сдержалась и повесила на плечо спортивную сумку. Что же там такое тяжёлое?
Аманда наконец вылезла из машины и прошла к лестнице какой-то уж совсем утиной походкой, которую я прежде не замечала. Тогда в мозг закралось первое сомнение в правоте моих выводов. Аманда держалась за перила, словно старуха. Я даже крикнула снизу, чтобы она дождалась меня, и она действительно остановилась.
— Как же я перепугалась! — Когда Аманда всем телом навалилась на моё левое плечо, сумка на правом сразу полегчала. — Тётка ещё одна утешала, что родила шестого в лифте госпиталя и сама на руках вынесла его акушерке.
Меня передёрнуло, и Аманда тут же добавила:
— Я с собакой не пойду, а ты оденься.
Не оденься, а переоденься! Мне хотелось залезть под душ, а не гулять с Лесли, но пришлось ограничиться раковиной. Аманда сидела на краю дивана в той же позе, что и в поезде.
— Опять?
Она мотнула головой и молча прошла мимо меня в ванную комнату. Я закрыла глаза и выдохнула, но не успела дойти до двери, как Аманда высунулась из-за косяка:
— Телефон не забудь!
Я не забыла его взять, но так и не включила после театра. Батарейка почти разрядилась, и я отключила в телефоне всё, что было можно, поставив звук на максимум, и извинилась перед Лесли, что длинной прогулки не получится. Коленки болели, словно я пробежала полумарафон. Хотя пару кроссов я точно сдала!
Аманда не позвонила. И дома я нашла её уже в спальнике.
— Надо выспаться. А то вдруг…
Она отвернулась, не закончив фразу. Хотя и смысла не было заканчивать.
— Аманда, ты действительно что-то чувствуешь?
Свет горел только в кухне, и я не видела, какого цвета у Аманды сейчас лицо.
— Я теперь всегда что-то да чувствую! — и она отвернулась, натянув ткань к самому носу.
— Аманда, я тебя серьёзно спрашиваю!
— Я тебе серьёзно отвечаю, что не знаю! Я ничего теперь не знаю! У меня неделю живот тянет.
— У тебя кровь есть?
— Нет, пока больше нет. Но это ни о чём не говорит, понимаешь?
— Понимаю!
Но понимала я лишь одно: мне нужно срочно в душ, пока Аманда не спит. И поесть. И так сегодня будет сложно уснуть, а на голодный желудок и подавно.
Я намылила голову и чуть не задохнулась от арбузного запаха. И мне захотелось арбуза. До такой степени, что аж слюни на губах выступили. Или я заглотила пену, пока смывала её с волос? Какая гадость! Душ не успокоил, а только больше вывел меня из себя. Я схватила фен и поняла, что в комнате темно. Аманда не поленилась сходить на кухню.
Пришлось на цыпочках подходить к шкафу и выуживать сухое полотенце. Если замотать голову, то есть шанс проснуться без соплей. На кухню я так же кралась — разминуться с холодильником было сложно. На полке оставался последний йогурт. Ничего. Аманда съест на завтрак вафлю. Надо было не на мюзикл, а в магазин ехать. Может, её действительно в поезде растрясло?
Поев, я стала пробираться к дивану и чуть не перекувырнулась через сумку. Нога ударилась о что-то жёсткое и теперь жутко ныла. Я раскрыла молнию и извлекла бутылку. На вскидку три фунта, а то и все четыре! Свет был лишь в холодильнике, и я сунула под него бутылку — оливковое масло! Зачем?
Оставив бутылку на столешнице, я наконец добралась до дивана. Сейчас мне никакие стены не были помехой. Я провалилась в сон, как в чёрную дыру, и еле открыла глаза на голос Аманды.
— Ты зачем перерыла сумку?!
Глаза с трудом привыкали к свету, и я даже закрыла лицо ладонями.