Страница 29 из 46
— Ветер тянет дым. Это горит Академия, господа и дамы. По крайней мере, мы избавились от демоновой магии... Эриен, пёсий ты шулер, хоть кто-то способен тебя обыграть?
Варна явственно почувствовала запах гари, просочившейся сквозь дверную щель. И поверила — сразу же и безоговорочно, что князь говорит чистую правду. Мозаика в голове сложилась деталька к детальке — внимание людей привлек пожар, вот они и повыскакивали на улицу.
Она сняла с вешалки плащ и набросила его на сгиб локтя.
— Король Эриен не только малефикар, но вдобавок безумец? Он понимает, что от Академии зависит экономика Акато-Риору? Или он сожжёт весь город? — Игни говорил как судейские: задавал вопросы с утвердительной интонацией. А может, это у него получалось случайно, потому что он был сосредоточен на том, чтобы составлять фразы без грамматических ошибок.
— Сожжёт... Или нет. Он не единственный, кто поднимал ставки, — неразборчиво пробормотал Алишер.
— Пойду взгляну, что там загорелось, — Варна оглянулась на остывающую сковородку, оставленную на столе. — Госпожа Аркана, оставляю дом на вас. Накроете на стол без меня? — Несмотря на то, что она брала с постояльцев плату за жилье и стол, Варна была убеждена, что в прислуги для Древних не нанималась.
— Аркана? — с неуловимой интонацией — не то насмешливо, не то уважительно — переспросил князь Алишер, подняв взгляд на хозяйку дома. И при этом звуки выговаривал не по-риорски отчетливо и твердо. Варна пожала плечами, поскольку для нее это уточнение не имело смысла. Зато она заметила, как на щеках Синии вспыхнул жаркий румянец. Матушка Игни убрала за ухо выбившуюся из прически прядь волос, опустила глаза и обошла стороной кресло. Правда, ширины скромной гостиной не хватило, чтобы подол платья Синии не коснулся мыска сапога князя. Алишер подтянул ногу к себе с такой поспешностью, будто его укусила медуза.
Варна заметила. Поджала тонкие губы. Нахмурилась. Когда-то любой жест или гримаса, в которой сквозила нетерпимость к чужакам, ощущались как прикосновение каленого железа. За четверть века дочь горца изрядно поднаторела в науке осаживать гордецов, но сейчас была слишком взвинчена, чтобы учить Древних взаимному уважению.
— Я сейчас схожу на Народную площадь, а потом сразу в цех, — Варна понимала, что её голос звучит напряженно, но не могла совладать с дурными предчувствиями, то и дело выглядывала в окно. У неё в жизни уже было однажды похожее суматошное утро и люди вот также шли мимо с мрачными лицами. Тем утром муж в последний раз поцеловал её на прощание и ушёл, чтобы больше никогда не вернуться. — Я приду поздно вечером.
Варна схватила первую попавшуюся корзинку, вытряхнула оттуда крошки и застелила дно салфеткой. Синия тут же оказалась рядом, мягко отняла корзинку.
— Я помогать, госпожа Наори, — тихо сказала она, опустив длинные ресницы на алеющие щеки.
— Си-иния Аркана эт И-игни Аркана, — не унимался Братоубийца. Варна глянула на него раздражённо. По её разумению, человек, который только что бездыханным валялся на полу, просто не имел права разговаривать таким тоном со своими спасителями. Но учить манерам его светлость вдова сотника королевской гвардии не стала. Только проворчала себе под нос на родном языке пожелание князю: носить над головой дождливую тучу, что в горах равнозначно проклятию.
— Что вам до наших имен, князь? Вы забыть их, стоит вам покинуть этот дом, — с холодной учтивостью отрезал Игни. Спохватился, что слишком пристальное внимание уделил контролю над голосом, позабыл про спряжение, и почувствовал, как на щеках разливается горячая краска.
Алишер задумчиво потёр щеку. Случайно задел рану, нанесенную когтистой лапой, болезненно поморщился. Он дождался, пока Варна накинет плащ и, не прощаясь, выйдет из дома. Синия закрыла за ней дверь на замок.
— Проблема фальшивых имен в том, что они звучат фальшиво, — вздохнул Алишер.
— Только для тех, кто понимает, — скрипнул зубами Игни.
— А вы считаете, что в Акато-Риору нет человека, который поймет? Ваши имена как шифр, как красная тряпка. Почему вы носите их с таким вызовом, Тайный Огонь и Тайная Бухта?
Синия, чтобы занять руки, принялась расставлять на столе тарелки и приборы. Но когда Алишер озвучил ее имя на риорском, она упустила из ослабевших пальцев керамическую миску. Упав на деревянный пол, старая миска с сеткой трещин на дне разбилась на крупные черепки. Князь замолчал, глядя на осколки.
Тишину первым нарушил Игни.
— Вы забудете наши имена, князь, — повторил он ровным голосом. Он подошел к матушке, протянул руку ладонью вверх и едва заметно качнул. Синия, не задавая вопросов, достала из кармана и отдала ему ампулу с красной жидкостью. Последнюю. Игни, удерживая склянку двумя пальцами, продемонстрировал князю, слегка встряхнул.
— У нас это называют «квинтэссенцией». «Пятая сущность», если переводить на ваш язык. Младшие придумали название попроще: «Эликсир Древней крови». Слышали о таком?
Алишер медленно покачал головой. Игни не удивился.
— Мало кто слышал. А кто знал, тот молчал — по понятным причинам. Квинтэссенция спасала жизни. Буквально. Если ввести ее в кровь, она изгонит заразу, ускорит восстановление внутренних тканей, заставит органы в кратчайшие сроки восполнять кровопотери...
— Магическая? — хрипло уточнил Алишер.
— Разумеется, — не сдержал вздох Игни. — Это лекарство только для Древних, а для Младших...
— Яд? — предположил Алишер.
Комок в горле не дал ответить сразу же. Игни прочистил горло, выдохнул, про себя считая до десяти. Рассказ о том, каким образом эликсир действовал на Младших, не входил в его планы. Хватило только вопроса, чтобы воскресить в памяти их безумные крики, иступленный смех и страшные раны, которые они наносили себе сами, расчесывая тупыми ногтями кожу.
— Можно и так сказать. — Оказалось, что он слишком хорошо помнил эксперименты отца по «смешению кровей». Игни оглянулся на матушку, надеясь по выражению ее лица понять, знала ли она, что он принимал в них участие. Синия спокойно подметала осколки, не поднимая глаз от своего занятия. Игни на мгновение прикрыл веки, чтобы возвести незримую стену и оставить все воспоминания за ней. Когда он вновь взглянул на Алишера, то говорил уже безо всяких эмоций.
— Однако квинтэссенцию нельзя ввести в кровь только один раз, ваша светлость. И здесь начинается самая интересная часть. Вы были очень плохи. Заражение крови, судя по всему. Вы двигались, как старик, выглядели как живой труп и принимали вынужденную позу при сидении — скорее всего, к тому времени были поражены внутренние органы. Вы теряли мысль, постоянно касались руками головы, возбуждение сменялось торможением и, в конце концов, вы потеряли сознание, провалившись в беспамятство. Это знаки, говорящие о том, что ваша лихорадка близилась к своему логическому завершению.
Кривая улыбка прилипла к губам князя, пока он молча выслушивал свой приговор. Игни еще раз красноречиво встряхнул кистью руки. Красная жидкость в ампуле лениво всколыхнулась.
— Квинтэссенция прямо сейчас очищает вашу кровь от заразы, побуждает сердце биться чаще, и вы чувствуете себя намного лучше, чем час назад. Но это временный эффект. Если ровно через десять часов после первого укола не ввести в кровь содержимое вот этой ампулы, — Игни заметил, как в единственном глазу Алишера вспыхнул алчный огонёк, и с едкой усмешкой уточнил, — а вы не сможете отнять её у меня силой, кстати. — Игни выдержал необходимую паузу, чтобы князь успел просчитать варианты и безжалостно закончил мысль. — Для вас лично процесс обратится вспять. Вы не протянете дольше трех дней, если заставите меня пожалеть о том, что я решил потратить на вас первую ампулу.
Загрохотали осколки, которые Синия ссыпала в мусорное ведро у печки. Князь дёрнулся от звука, как от удара.
— Три дня, значит, — он уставился на свои длинные сухие пальцы, будто мысленно подсчитывая что-то. — Похоже на то... А если я забуду ваши имена, вы не откажете в помощи умирающему человеку, на которого уже потратили одну бесценную ампулу?