Проклятые

− Воистину. − отозвался Виктор. − Входи, не стесняйся.

Для Сергея была приготовлена небольшая комната, с маленьким оконцем. В углу стояла железная кровать, с грудой мал – мала − меньше подушек. Возле окна стол, накрытый домотканой скатертью и стул в вышитом чехле.

− Вещи можешь положить в комод, − в дверях стоял Виктор в костюме-тройке и галстуке, − да ты еще не переоделся? Давай поспешай, не торопясь, люди ведь ждут.

Сергей с тоской посмотрел на кровать.

− Выспишься потом, − перехватил его взгляд Виктор, поправляя галстук. Зеркало, перед которым он стоял, было не просто старым, оно было древним. В каких-то немыслимых потеках и все, что отражалось в нем, имело расплывчатые и жуткие формы.

− Неудобно как-то. − попытался откреститься Сергей от хождения по гостям. − Я там никого не знаю.

− Зато знают тебя. − сказал, как отрезал его друг. −Ты пойми, люди хотят видеть в тебе историю своего города. Ты же Хвалынский!

− Что? Вы сбрендили, что ли? Откуда вы знаете, что я тот Хвалынский? Вернее его потомок? Абсурд какой-то…

− Считай, как хочешь. Но здесь я тебя не оставлю.

− Виктор, − позвал его Сергей.

− Я же сказал, что не оставлю…

− Когда вы получили телеграмму?

− Так это… вчера, часиков этак в двенадцать дня. Я так обрадовался, что тут же рассказал брату, ну а там сам знаешь… брат куму, кум сватье и пошло, и поехало. А что?

− Что в ней было написано?

Виктор смотрел на Сергея, не зная, смеяться или со всех ног бежать за врачом.

− «Выезжаю вечером, буду утром. Встречай. Сергей Хвалынский».

− А можно на нее взглянуть?

Виктор кивнул головой и вышел из комнаты. Вернулся минуты через три.

− Подевалась куда-то, да зачем она тебе?

− Так… просто. − Сергей резко встал со стула. − Пошли что ли, переодеваться не буду. Парадного костюма не захватил.

Они, молча, вышли из дома и медленно зашагали, ни разу не нарушив молчания, возникшего между ними. Оба удивительно разные; один крепкий, коренастый мужчина, другой высокий и стройный, в каждом шаге которого чувствовалась непосильная тяжесть еще не до конца прожитых лет.

А вокруг весна, вступившая в силу, шумела птичьей перекличкой, звенела кристально-чистым воздухом, манила отведать любовь безгрешную и светлую в своей невинности, смешанную с запахом молодой листвы и чем-то еще, так сладко щемившем сердце.

Глава вторая

Кутили до позднего вечера. Старинные песни, разливаясь в вечернем воздухе, неслись к заходившему солнцу. Закат был удивительно красив. Сергей, выпив большое количество домашней наливки, был слишком трезв, чтобы с разудалой бесшабашностью кидаться в пляску.

− Все сидишь? − Виктор был взъерошен и по-своему счастлив, − видишь вон ту молодку?

Сергей обернулся. Она была красива, но красота ее была тихой, мягкой и не бросалась в глаза так, как когда-то бросилась в глаза дерзкая красота его третьей жены Ольги. Было в молодой женщине что-то нежно-податливое и, Сергей не мог отвести взгляда от ее плавных рук, нежного овала лица, а главное, он тонул в светлых глазах-озерах, но дыхание не перехватывало и, дыша свободно, всей грудью, ласково ей улыбался.

− «Как же звать тебя»?– подумал он.

− «Дарьей», −он скорее почувствовал, чем услышал . Тряхнув головой, Сергей внимательно посмотрел на женщину. Никаких признаков заинтересованности, она сидела, опустив голову так, словно внимательно рассматривала узор на скатерти.

− «Я не замужем». − снова почувствовал Сергей, она же была безучастна. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. – «Нравлюсь»? − она, наконец, взглянула на него. Сергей медленно поднялся, но сделать шаг не удалось. Тяжелая рука Виктора легла на плечо.

− Оставь, − хмуро сказал он. − Не тебя она ждет и не меня. Сколько раз пытался подкатить, да все без толку.

− Она кого-то ждет?

− Ага, принца на белом коне. − усмехнулся Виктор. − Да не дождется. Принцы к нам не заворачивают .

Женщина каким-то внутренним чутьем поняла, что говорят о ней, тихо поднялась из-за стола, в танце прошла между плясавшими кадриль и растворилась в вечерних сумерках.

− Ведьма! − Виктор опрокинул стопку, закусывать не стал и, сорвавшись, с ходу вломился в пляску.

      Дождь лил широко, не жалея сил. Когда набежали тучи Сергей не заметил… он даже не заметил, как ушел с гулянки, когда же очнулся, то был уже далеко, песни едва были слышны. Его кто-то звал, но Сергею не хотелось возвращаться. Неведомая сила влекла его, но куда? И, пытаясь найти ответ на этот вопрос, он шел, куда глаза глядят. Вернее, куда вели ноги. Сергей промок до нитки. Прижавшись к стволу дерева, наблюдал, как с молодых листьев стекают и звонко падают на землю капли дождя.

− Промок, милок? − сердце застучало где-то в горле. Из-за забора на него смотрела та самая старуха. − Так шел бы домой…

Скрипучий голос бился в ушах. Сергей бежал, не разбирая дороги, скользил по раскисшей земле, падая, вставал и снова бежал. А струи дождя, подхваченные резким порывами ветра, хлестали по лицу, голове, заливали глаза, дыхание прерывалось и, наконец, упав в изнеможении на землю, Сергей уже не хотел бороться со страхом. Перевернувшись на спину, он подставил дождю свое горевшее и как- будто чужое лицо. Стараясь успокоиться, Сергей попытался расслабиться и отдаться всецело той стихии, которая бушевала над ним. Гремел гром, округу освещали молнии, но того суеверного ужаса перед Божьим промыслом не было. О том, что в него может ударить молния, Сергей не думал. Раздражала только тревога. От чего и почему она появилась, он старался не думать, надеясь, что она сама собой пройдет.

      Вдруг Сергей уловил какой-то неясный звук, похожий на отдаленный лошадиный топот. Звук нарастал, становился громче. Сергей оторвал голову от земли; то, что он увидел, заставило его, в буквальном смысле слова, усомниться в собственном здравии. На него неслась четверка лошадей. Он видел их покрасневшие и безумные глаза, валивший из ноздрей пар. Сергей вскочил и бросился в сторону. Мимо него пронеслась карета. На козлах сидел кучер, рот которого исказила гримаса крика, и, что было сил, нахлестывал мокрых от дождя и пота загнанных лошадей. Все произошло так быстро, что Сергей даже не смог осознать нереальность происходящего. Его душила злость. Ведь его чуть не размазали по дороге какие-то ненормальные. «Ездить разучились…» − он выбежал на дорогу.

− Эй, совсем что ли? − закричал Сергей, но на дороге, ни лошадей, ни диких окриков кучера, ни огней. «Что за чертовщина? − он до боли в глазах вглядывался в темноту, − не могли же они испариться»?

Перед ним была изрытая его телом раскисшая земля, ничто не напоминало о странном явлении. Вокруг только шум дождя и никаких других звуков. Ему вдруг захотелось в уютное тепло дома… нет, не квартиры, со всеми удобствами, а дома, с деревянным крыльцом под навесом, с русской печкой в изразцах и сверчком между бревен. Сразу вспомнилась комнатка, куда его поселил Виктор. Кровать с горой подушек и периной, старинной работы стол и, главное, запах детства от деревянных полов, баюкающий и сладкий, как колыбельная, которую пела когда-то мама.