Страница 40 из 106
– Ты смотри, Балалайка! в одно ухо влезь, а в другое вылезь! – то он приосанился и уверенным тоном ответил:
– За меня, господа, не беспокойтесь! Я одно такое средство знаю, что самый "что называется" – и тот не решится его употребить! А я решусь.
Тогда мы убедились, что дело просвещения русского Востока находится в хороших руках, и уже совсем было собрались к Фаинушке, как Очищенный остановил нас.
– Уж коли на то пошло, – сказал он, – так и я свой секрет открою. Выдумал я штуку одну. Не то чтобы особливую, но пользительную. Как вы думаете, господа, ежели теперича по всей России обязательное страхование жизни ввести – выйдет из этого польза или нет?
Вопрос этот настолько озадачил нас, что мы смотрели на Очищенного, вытаращив глаза. Но Глумов уже что-то схватил на лету. Он один глаз зажмурил, а другим вглядывался: это всегда с ним бывало, когда он соображал или вычислял.
– По новейшим известиям, сколько имеется в России жителей? – продолжал Очищенный.
– По последнему календарю Суворина, в 1879 году числилось 98 516 398 душ, – ответил я.
– Значит, если обложить по рублю с души – будет 98516398 рублей. Хорошо. Это – доход. Теперича при ежегодном взносе по рублю с души, как вы думаете, какую, на случай смерти, премию можно назначить? Так, круглым числом?
Бросились к суворинскому календарю, стали искать, нет ли статьи о движении народонаселения, но таковой не оказалось. Тогда начали припоминать, что говорилось по этому поводу в старинных статистиках, и припомнили, что, кажется, средний человеческий возраст определялся тридцатью одним годом.
– Тридцать один рубль, – предложил Глумов.
– А я назначаю тридцать пять! – воскликнул Очищенный в порыве великодушия.
– Что ты! – набросились мы на него, – ты пойми, кто воспользуется твоим страхованием! ведь мужик воспользуется! ему и тридцати одного рубля за глаза довольно!
Но Очищенный убедительно просил удержать цифру 35, так как, ввиду народной политики, эта надбавка может послужить хорошей рекомендацией.
– Теперича какое, по вашему мнению, ежегодно число смертей может быть? – продолжал он.
Опять бросились к календарю, и опять ничего не нашли. Но приблизительно вывели, что с 1870 года по 1879-й средний ежегодный прирост населения простирался до 1500000 душ. Но сколько ежегодно было родившихся и сколько умерших? Это взялся определить уже сам Очищенный при пособии кокоревского глазомера.
– Из 98516398 душ предположим наполовину баб, – сказал он, – получится круглым числом 49 миллионов баб. Из них наполовину откинем старых и малых – останется двадцать четыре с половиной миллиона способных к деторождению. Из этой половины откинем хоть тоже половину бесплодных и могущих вместить девство – останется с небольшим двенадцать миллионов. Каждая из этих плодущих баб пущай раз в три года родит – кажется, довольно? – получится четыре миллиона рождений. Выключите отсюда прирост в полтора миллиона – определится смертность в два с половиной миллиона душ. По тридцати пяти рублей на каждую умирающую душу – сколько это денег будет?
– Восемьдесят семь миллионов с половиной! – бойко ответили мы.
– А ежели вычесть этот расход из дохода (в 98 с половиной миллионов), сколько в пользу страхового общества останется прибыли?
– Один-над-цать мил-ли-о-нов!!
– Только и всего-с.
Очищенный торжественно умолк. На нас слова "страховое общество" тоже подействовали подавляющим образом. Никак мы этого не ожидали. Мы думали, что старик просто, от нечего делать, статистикой балуется, а он, поди-тко, какую штуку удрал!
– Это, братец, так хорошо, – первый опомнился Глумов, – что я предлагаю из прибылей жертвовать по рублю серебром в пользу новорожденных… в роде как на обзаведение!
– А я – половину акций оставляю за собой! – прибавил Балалайкин, но Очищенный так на него зарычал, что он сейчас же согласился на одну четверть.
– Позвольте, господа! – с своей стороны отозвался я, – все это отлично, но мы упустили из вида одно: недоимщиков. Известно, что русский крестьянин…
Я уже совсем было собрался прочитать лекцию о свойствах русского крестьянина, но Очищенный на первых же словах прервал меня.
– А для нас тем и лучше-с, – сказал он просто.
– Как так?
– А вот как-с. Всякий, кто хоть раз не взнес своевременно рубля серебром, тем самым навсегда лишается права на страховую премию – это правило-с. Теперь возьмите: сколько найдется таких, которые много лет платят и вдруг потом перестают? – ведь прежние-то уплаты, стало быть, полностью в пользу общества пойдут! А во-вторых, и еще: предположим, что число недоимщиков возрастет до одной трети; стало быть, доход общества, приблизительно, уменьшится на тридцать три миллиона рублей. Но ведь одновременно с этим уменьшится и количество выдаваемых премий, да не на треть уменьшится, а наполовину и даже более. Почему наполовину? – а по той простой причине, что смертность между недоимщиками всегда бывает больше, нежели между исправными плательщиками. И таким образом, ежели это предположение осуществится, мы будем иметь дохода шестьдесят пять миллионов, а расхода на уплату одного миллиона трехсот тысяч премий потребуется сорок миллионов пятьсот тысяч. В остатке – четырнадцать миллионов.
– Браво, Иван Иваныч, браво! – воскликнули мы.
– Но скажи мне, голубчик, какими судьбами ты до такой изумительной комбинации дошел? – полюбопытствовал Глумов.
– Бог меня большими дарованиями не наградил, – ответил почтенный старик скромно, – но я и из маленьких стараюсь извлечь, что могу. Похаживаю между людьми, прислушиваюсь. Намеднись слышу, один умный господин предлагает проект: учредить страховое общество на случай крушения железнодорожных поездов. Чтоб с каждого, значит, пассажира необременительный, но обязательный сбор был, а потом, в случае крушения, чтобы премия – хорошо-с? Ну, слушал я, слушал – и вдруг мне блеснуло: а что, ежели эту самую мысль да в обширных размерах осуществить? И придумал.
– И как еще придумал! – похвалил Глумов, – и деточек не забыл! Добрый ты – вот что в тебе дорого! Теперича возьмем хоть такой случай: умирает какой-нибудь одномесячный пузырь… Прежде – как было? И гробик ему отец с матерью сделай, и попу за погребенье отдай – смотришь, пять-то рублей между рук ушли! Из каких доходов? где бедняку мужичку эти пять рублей достать? А на будущее время: умер пузырь – сейчас семейству тридцать пять рублей… вот вам! Тридцать рублей, как копеечка, чистого барыша! а в крестьянском быту на тридцать-то рублей корову купить можно! Шутка!
– И даже прекраснейшую-с, – подтвердил Очищенный.
Затем оставалось только приступить к развитию дальнейших способов осуществления выдумки Очищенного, но я, будучи в этот день настроен особенно придирчиво, счел нужным предложить собранию еще один, последний, вопрос.
– Прекрасно, – сказал я, – но меня смущает одно. Упомянули вы про народную политику. Допустим, что при ней вам легко будет исходатайствовать разрешение на осуществление предприятия, польза коего для народа несомненна. Но представьте себе такой случай: завтра народная политика выходит из употребления, а на ее место вступает политика не народная. Как в сем разе поступить? Не предвидите ли вы, что данное вам разрешение будет немедленно отменено? И в таком случае какую будут иметь ценность ваши акции или паи?
Но тут уже сам Глумов взял на себя разъяснить мне неосновательность моего возражения.
– Чудак! – сказал он, – да разве мы на акции-то любоваться будем? Сейчас мы их на биржу – небось разберут! А продавши, мы и к сторонке. Разве что для блезиру оставим штучек по пяти. Иван Иваныч! так ли я говорю?
– Точно так-с.
Таким образом все недоумения были устранены, и ничто уже не мешало нам приступить к дальнейшей разработке. Три главные вопроса представлялись: 1) что удобнее в подобном предприятии: компания ли на акциях или товарищество на вере? 2) сколько в том и другом случае следует выпустить акций или паев? и 3) какую номинальную цену назначить для тех или других?