Страница 2 из 13
– Да ты что! – ахнула Люся. – Сбежала-таки? Это какая же по счету? Четвертая?
Чуча прикинула на пальцах.
– Пятая, если вторую считать за два раза.
Василиса расхохоталась, даже Толик, не большой любитель бабьих сплетен, изогнул бровь и ухмыльнулся. Одна Зоя не въезжала в ситуацию и улыбалась отстраненно, за компанию.
– Бедный-бедный Гена! – пособолезновала Люся. – У Геннадия Николаевича не клеится личная жизнь, – объяснила она отстраненной Зое Васильевне. – Он знакомится с женщинами в Интернете. Они приезжают к нему, живут какое-то время – у него хороший, добротный дом, ухоженная усадьба, прямо поместье, многие на это клюют. Но почему-то долго не задерживаются. Вроде и мужик неплохой, добросердечный. И работяга, и рукастый. Почти не пьющий. Семьи хочет, а вот поди ж ты! Только одна, говорят, больше года продержалась.
– Третья по счету, Галина, – дополнила Люсю Чуча. – Но он ее сам выгнал. Корыстная уж очень была. Еще не песен ни басен, а уже сразу в ЗАГС стала тянуть и даже венчаться. Мол, от Бога грешно, а от людей стыдно сожительствовать. Уж прямо такая стыдливая! А Генка хоть и тюха, но со временем все же нюанс просек. Ну, и наладил ее к маме с папой в родное село коров доить. Тут недалеко село-то!
– Не получилось у нее стать горожанкой. Очень уезжать не хотела, даже уже и сожительствовать согласна стала.
– Но хозяйка была неплохая, нет, неплохая! – не покривила душой Чуча. – Тут почти сразу Изольда у него нарисовалась. А с нынешней, Наташкой, они уже как-то начинали строить любовь, лет еще шесть-семь назад, да стройка у них тогда что-то заморозилась. Когда Изольда к Прапоридзе переметнулась, Наташка вдруг опять нарисовалась, и решили они, видать, этот долгострой закончить. Но что-то там у них пошло не так.
– Фундамент дал трещину, – предположила Вася. – Наверно, с самого начала на песке строить начали.
– Этого я не знаю, – покачала головой Чуча, верная своему принципу – только аргументы, и только факты.
– А может, это Изольда под недостроенное здание подкоп ведет? – предположила Люся. – Они же с Наташкой, ты говорила, в последнее время прямо не разлей вода! Может, надумала обратно к Гене вернуться и раздобывала у Наташки информацию об их неурядицах, чтоб ей подгадить? Как говорится, тихим бздехом… На войне как на войне!
– Нет, разве Изка от своего Прапоридзе уйдет! Он же бывший военный, у него пенсия большая. И из Грузии его родня без конца посылки шлет. Чурчхелы-мурчхелы там всякие, сациви-мациви! И отдыхать они туда ездят… Нет, Изка к Генке не вернется. Он же – лох, по ее мнению. У него деньги сквозь пальцы, как песок. Никаких накоплений. То есть, как сейчас говорят, никакой финансовой подушки. Короче, уж очень она жадная!
– Лох-то лох, а регистрироваться с ней не спешил! – возразила Люся.
– Так он ни с кем не спешил.
– Просто он обычный бабник! Морочит женщинам головы, меняет как перчатки.
– Нет, он не бабник! Вернее, бабник не совсем обычный. Его обстоятельства вынуждают бабником быть. Наверно, судьба такая. А может, венец безбрачия кто наколдовал.
– Ты же говорила – Галина корыстная! – напомнила Зоя Васильевна. Она совсем запуталась в пассиях Генки-страуса, тем более, что бескорыстных среди них не наблюдалось.
– А какие же другие, некорыстные, из своих краев-домов к незнакомому мужику поедут замуж?!
– Ну, за любовью… Одиноких женщин полно. Каждая думает: а вдруг судьба?
– Очень даже вероятно, – внес лепту Анатолий Михайлович.– У вас, баб, нет пророка в своем отечестве. В родном селе да городе одни пьяницы, дебилы да нищеброды обитают. А вот в краю далеком – сплошь принцы да олигархи!
– Просто женщины так устроены, у них в душе всегда живет надежда на чудо, – не согласилась Зоя Васильевна.
– И она, типа, умирает последней! – саркастически усмехнулся Толик.
– А с чего это ты, Толян, взялся женщин критиковать? – удивилась Люся.
– Ни-ни! О присутствующих – только хорошо! Я в том смысле, что выросло поколение новых женщин, в душах которых, чтобы отыскать нечто романтическое, нужно хорошенько порыться. Если, конечно, не брать в расчет парфюмерных голубок из Хацапетовки.
– Из Хацапетовки – доярки!
– Да, но какие! Французский – в совершенстве, кулинарные изыски – раз плюнуть!
– Ага, конечно, за любовью они едут! – поддержала Толика Чуча. – Этот лопух Страус, он же сразу фотку на фоне своей фазенды выставляет. Такой, типа, крутой помещик, зем-ле-вла-де-лец! Что-то тургеневские девушки к нему не приезжают!
– Как не приезжают, – возразила Василиса, – одна приезжала, между Галиной и Изольдой.
– Эта не в счет. Она совсем мало у него побыла. Приехала незаметно, мышкой пожила и так же незаметно убралась. Мы ее и не разглядели толком, и как зовут забыли. Прошмыгнет в библиотеку – и назад с сумкой книжек, читать-читать-читать! Как Ленин на чердаке в анекдоте. А у Генки пахать надо, вон какой домина, да сад-огород. И поесть он любит.
– Ну, нет, учет должен быть точным, – не согласилась Василиса. – Эта мышка, выходит, четвертая, а Изольда тогда – пятая. А Наташка – шестая, и странно было бы, если б ей больше всех повезло.
– Это почему?
– Шестерка – несчастливое число, число дьявола.
– Наташка – это номер два и номер шесть, – подсчитывала Людмила Петровна, – Галина – номер три, Мышка – четыре, Изольда – номер пять… А что ж ты номер первый пропустила?
– Ну, тут особый случай. Трагедия, можно сказать. Номером первым в этом стаде страусих была Светка. Он со Светкой в одном классе учился. Она Гену, грубо говоря, бортанула. Пока парень служил, она замуж выскочила. А когда его официальная жена, Оксана, от него ушла, то есть, Генка ее ушел… Ну, создал пред-по-сыл-ки, чтоб она уехала, так у них со Светкой по новой начало склеиваться. Вот с ней он даже зарегистрироваться хотел, они тогда уже года полтора вместе жили. Да сама Светка не слишком торопилась второй раз в ЗАГС бежать. А потом убили ее.
– Как убили?! – ахнула Зоя Васильевна.
– Да так. Шла домой с работы, фонари не горели, все перебила шпана местная. В темноте ее и догнали. Немного до дома не дошла То ли ограбить хотели, то ли изнасиловать. А она, видать, сопротивляться вздумала. Или, может, помешал кто, спугнул. Не ограбили и не изнасиловали, сумка чуть в сторонке валялась, и в сумке – кошелек с зарплатой. Утром ее нашли.
– А что же Генка? Он что, не искал ее, не встречал?
– Он сутки дежурил. Как раз утром вернулся, а ее уже нашли. Его дома милиция ждала.
– Поймали убийц?
– Нет, не поймали. Как на грех, дождь ночью шел, все следы смыл. Гена долго тогда переживал! Любил ее. Холостяковал все, да природа свое берет. Молодой же еще мужик, сорок три ему. И трудно одному, и в дом хозяйка нужна. Родня далеко, родителей похоронил. Вот такая чуча. Хороший посол, – кивнула она одобрительно Люсе, отправляя в рот соленый груздочек. – Быстро ты научилась, однако.
– Так воблу же всю жизнь солила! – польщенно отозвалась Люся.
– А почему Страус? – заинтересовалась Зоя Васильевна. – Гены, которых я знаю, сплошь все Крокодилы.
– А он и был Крокодилом, до тех пор, пока Вася в наши края на жительство не перебралась. А как перебралась, так Генка превратился в Страуса.
Василиса запунцовела.
– Он толстый, – объяснила она как-то невразумительно.
– И какая же связь? – не поняла Зоя Васильевна.
– У него нет детей! Ни от кого!
– Ну и?..
– Ну, я читала, что от толстых страусов птенцы не рождаются. Яйца у страусих получаются какие-то бракованные.
– Ты думаешь, из-за этого? – недоверчиво протянула Чуча. – А вот взять, скажем, Батона, он не сильно толстый, а детей с Валькой у них тоже нет.
– Да ничего я не думаю! Ляпнула тогда просто!
– Ляпнула она! А мы тут головы сломали, с чего это «Страус»? Вот я – Чуча, так тут все понятно. А то – Страус!
– Так вы… знаете?.. – прямо-таки багровой стала Василиса.
– Как же мне не знать, если меня уже и в глаза Чучей называют!