Тьма ваших душ

На секунду остановившись, синешёрстный тревожно оглянулся назад и зашагал быстрее… Артаре очень хотелось повернуться и посмотреть, копыта ли у её отца или лапы, но была не властна над своим положением.

— Я отдаю на благо Нашара самое ценное, что у меня есть, — продолжал дракон, при этом поговаривая будто бы сам с собой. — После этого на мою помощь можешь не рассчитывать. Я покину Аат и перелечу поближе к ней. Здесь неподалёку есть одна деревня… Думаю, если мне удастся привести в порядок какое-нибудь жилище… Может, удастся когда-нибудь на неё посмотреть…

— Если всё выйдет, ты будешь видеть её довольно часто, как и весь Нашар, — утешающая лапа Мирдала была отбита синим крылом:

— Ты понимаешь, что я не этого хочу! Желай я славы себе и дочери, я бы сверг безумную и глупую Альдару и сел бы на её место. Многие бы сказали, что так было лучше, но… Не нужна мне такая слава. И дочке моей тем более не нужно постоянно опасаться похищений, шантажа, подлиз, будущих фаворитов, женишков, которые не будут её любить, и всего прочего, что окружает потомство вождей!

В следующий момент воспоминание дрогнуло, картинка перед глазами поплыла, а затем сменилась — теперь юную драконицу Агнар передавал чёрной самке, а та, проснувшись, вцепилась в шерсть его лап своими крохотными коготками.

— Папа… — раздался писк, режущий само сознание Артары. — Зачем ты меня им отдаёшь? Я не хочу! Папа!

Её крылышки дрожали. Намира чуть нахмурилась, дёрнув Артару, тогда как Агнар наконец-то смог отцепить её от себя.

— Наконец-то, — произнёс он и посмотрел на черношерстную, в чьих лапках забилась её дочь. — Цапучая… Позаботься о ней для меня, хорошо?

— Не беспокойся.

Синий кивнул, быстро развернулся, опустившись на все четыре лапы, и зашагал прочь.

А подарившая эти видения самка отняла лапу ото лба, прекращая поток образов.

— Я тоже видела это всё и сочувствовала тебе, потому приняла к себе несмотря ни на что.

— И я этому сочувствовал, — поддакнул… всё же самец. Сложно определить по истлевшей шкуре и хриплому тембру. — Если ты знаешь Герусет, то можешь понять, что её убили не за её ошибки, а лишь потому, что навы желали испортить Тьму, подселив в неё своего заранее заготовленного представителя. Мою душу заменили ещё до рождения, даже не озаботившись проверить, какого пола будет моё тело. Я долгое время слушал приказы, до тех пор, пока на себе не понял, к чему они приведут. Так что тебе повезло, что ты сбежала из Храма прежде, чем совершила бы мою ошибку.

Алгамир дёрнулся.

— Ты — Геру… Ай! — он умолк от подзатыльника Радины.

— Я слышала о тебе, — нахмурилась Артара, хотя внутри неё всё клокотало и готовилось взорваться от нахлынувших чувств, а глаза уже заблестели от накатывающих слёз. — Ты… Ты была настоящим чудовищем!

— О драконах судят по поступкам, — заметила Герусет. — Считаешь ли ты чудовищем своего отца?

Фиолетовая замолчала, и тогда Герусет поднялась перед нею. Артара даже попятилась, когда внезапно осознала, что тело той почти не излучает энергии — как будто бы из этой драконицы вытряхнули душу, а взамен всунули лишь маленький кусочек, только для того, чтобы функционировали разум и мышцы.

— Теперь я куда сильнее, чем кажусь, — вновь твёрдым и решительным голосом произнесла самка с душою самца. — Я оказался достаточно силён, чтобы воскреснуть с крохотной помощью Тьмы… — обернувшись, Герусет завела лапу за спинку трона. — И вырвать клинок у самой смерти.

Артара попятилась от полыхнувшего мертвенно-бледным светом лезвия, вставленного в рукоятку, которую сплели тела борющихся драконов, кусающихся и дерущихся. Этот клинок, плавно описав дугу, плашмя опустился ей на плечо и больно обжёг шею, оставив на ней неглубокую, но жгучую царапину.

Боль была не острой — нервы прижглись слишком быстро. Скорее, шпарящей… И выжигающей что-то в душе.

— Обычно считают, что величие — это приобретение. Но на самом деле это потеря — потеря собственной слабости и всего, что мешает. Потеря лени, ложного милосердия, сентиментальности, боязни ушибиться. Всего того, что делает тебя живой. Я умер, и оттого я сильнее и умнее себя прошлого, а главное — не обязан следовать тому, что закладывали в меня навы. Они меня больше не учитывают — никто не учитывает, и в этом мой плюс.

— Что тебе нужно от меня? — дрогнувшим голосом спросила Артара. — Ответь…

— Смерть открыла мне много интересного, — Герусет отвела меч, но не убрала его в карманное, а вонзила в пол рядом с собой. Сталь лезвие пробило безо всякого труда. — Ни Тьма, ни навы больше не будут властвовать над драконами. У меня уже есть первые последователи — теперь мне требуются союзники. Твои друзья помогут мне встретиться с Инанной и Зоратом Суртом. А что касается тебя, — она шагнула вперёд и наклонилась к самой морде Артары, — не пора ли тебе перестать быть жалкой пешкой в играх Светлых и Тёмных? Я вижу, что ты способна на большее. Тьма приняла тебя, но ты сумела отринуть Тьму. Мирдал надеялся использовать тебя — что же, теперь ты сможешь воспользоваться им, и не только им. Я предлагаю тебе встать вместе со мной!

— Вместе… С тобой? — в голосе Артары слышались нотки не то гнева, не то презрения. — Я…

— Подумай хорошенько, — Герусет отступила назад, прикрыв один глаз и холодно взирая на Артару заплывшим серо-красным. — Чего ты хочешь от этой жизни? Отец предал тебя, бросив — дважды, при твоём рождении и сейчас, в тяжёлое время. Если бы он любил тебя по-настоящему — стал бы он так рисковать? Что ещё? Преданность Инанне? Да она навряд ли помнит о вашем существовании! А Алгамир? — зелёный встрепенулся. — Только страх в его глазах!

— И что с этого? Если в остальном я тебя понимаю, то не бояться чего-то глупо, даже вернувшимся мёртвым. Их тоже можно отослать обратно. Если ты желаешь моей помощи и считаешь себя такой же, как я — то считай равной себе! — Артара столь же твёрдо взглянула в мертвенную красноту в зрачках.

— Все мы Тьма, — Арма отстранилась от былой подопечной. — Большего равенства нельзя и желать.

Нашар

— Что нам делать с пленными, сар-волод?

Герусет не ответила на вопрос Радины. Стоя на уступе горы и подставив морду жестокому ветру, избавившаяся от своего плаща драконица взирала на Нашар. В предгорьях стало холоднее обычного, но и перед ними раскинулась только одна сплошная белая равнина. Деревья под непрекращающимся снегопадом склонили ветви до самой земли. Стаи каких-то животных, нашедших в объединении спасение от холода, брели подальше от гор, направляясь к водам залива Марлон. Герусет не чувствовала холода — положив лапу на меч, она созерцала этот мрачный пейзаж с ощущением глубочайшего удовлетворения. Велеяр и Алгамир, которые стояли подле пленённых чешуйчатых, терпеливо ждали её решения.

— Нам придётся тащить их с собой, чтобы они не разболтали обо мне тем, кому не нужно. А души легче тел, — в своём решении бывшая сар руководствовалась только расчётом — прошло время, когда жестокости приносили удовлетворение. Гнилое тело в принципе мало от чего могло испытывать удовольствие — разве что только от разрушения… Или, наоборот, от восстановления справедливости. — Вы лишь облегчите им участь, они не умрут от голода и не замёрзнут. Посмотрите, во что Инанна превратила мою вотчину без моего присмотра! Кобыла ценит холодную красоту больше безопасности… Это её и подведёт. Пусть поверит моему опыту.

— Что ты планируешь совершить с Инанной? — мрачно спросил Алгамир.

— Этот вопрос тебя не должен интересовать, — заметила драконица. — И лучше помолчи, пока я не приказал напялить на тебя намордник.

Понимая, что такая угроза легко могла быть приведена в исполнение, Алгамир захлопнул пасть.

— Артара, — негромко позвала Герусет. — Подойди поближе. Прежде, чем мы двинемся в путь, я хочу поговорить с тобой наедине.

— Только если ты отменишь свой приказ, — Артара поднялась на задние, глядя твёрдо. — Ты обещал признавать меня равной.