Страница 18 из 61
Я был в раздрае чувств. В смятении. Ненавидел себя за слабость к этой суч*е и презирал себя за то, что был ей до дикости аморально озабочен.
Она как кобыла — сноровистая, гордая, привыкшая к свободе. И меня раздирало от дичайшей жажды её объездить! Сбить с неё спесь, норов, строптивость. Подмять под себя и показать, кто из нас Альфа!
Я ведь реально хотел малолетку грёбанную!
Действительно желала всадить в неё член. Без нежности и аккуратности. Хотел её драть, как отпетую шлюху — вдалбливаться, трахать, выколачивая слёзы, стоны, крики и мольбы.
До отупения желал поиметь именно ЭТУ малолетнюю суч*у, так ловко умеющую меня довести до точки… даже не кипения, а взрыва.
Бл* такая! Всю душу вытрепала. Таких помоев нагородила. Так извернула ситуацию, что я себя мразью последней ощутил.
Убить её мало!
Мало… Кишки в узлы скручивались, как хотел её. Зверел от желания. Сатанел…
До сих пор перед глазами её зад упругий, едва прикрытый кружевом развратного чёрного белья, маячил. Смаргивай, не смаргивай… Молочная, бархатная кожа слепила! Я почти кончал от вида этой молодой плоти… от того, как светлая кожа попы Юсуповой окрашивалась от каждого удара ремня. Оргазмировал, наслаждаясь глухими всхлипами девчонки, когда ремень на её ягодицах следы отставлял.
Да, мать его, я грёбанный извращенец!
Я тащился от того, что делал. И член набух до предела. Крепко стоял, налитый кровью и подрагивающий от каждого хлёсткого шлепка и вздрагивания ягодиц девчонки. И яйца сводило от боли и переизбытка спермы.
Су*ка права была, подыхал как её хотел. Смазка потекла, когда я коснулся ладонью её алого зада. Я был готов освободить член из плена брюк, плавок и в пару движений кончить стерве на молодую сочную плоть. Ещё и растереть и по щели размазать. Но её реплика… точная и ядовитая, вонзившаяся мне в мозг, опять сделал из меня оголодавшего по зверству мужика.
И уже не думал, что творю. Как в тумане отхлестал задницу Юсуповой рукой, алчно желающей девку всю исщупать, да пальцы всадить в заветную щель. Узкую, влажную щель, ведь девка текла. Я чувствовал её возбуждение. Как Зверь запахом травился. Как эмпат — эмоциями её захлёбывался. И видел влагу на трусиках. На ляжках заголённых… и тогда кончил, как грёбанный юнец! Кончил в штаны, даже не войдя в девку. Потому и оборвал порку.
Меня потряхивало от оргазма. Я слеп от боли, что бежала по венам и сводила тело. Ждал, когда остатки едкой по остроте спермы вытекут из бедного, измученного члена. Потому отволок Юсупову в комнату — пока она не оклемалась и вновь не принялась меня своим ядом поливать. Бросил на постель и сбежал.
От проклятия этого.
Бл*, дань называется взял.
Такую су*ку только проклятием можно было назвать…
Даниила. Впервые имя девчонки засело в моей голове. Я уверял себя, что дочь врага не будет для иметь ни имени, ни лица, а она… уже имела.
Темноволосая чертовка с серыми, точно грозовые тучи, глазами.
Лик моего греха!
Дань…
Сочное имя запретного плода.
Шмотки с себя сдирал, матерясь на все лады, и особенно на одну лучистую адским пламенем бестию.
Не привык столько думать о бабе.
Я вообще не привык о них думать.
Есть — есть, нет — нет.
Нужна — получил… И никогда не думал обо всех порочно и грубо.
Я уважал женщин настолько, насколько они этого заслуживали по моему мнению. И получили они в зависимости от заслуг.
Мать любил и уважал за то, что родила и воспитала.
Сестру — за то, что была лучиком света, и согревала всех вокруг.
Дочь — за то, что делала меня человеком, и любила не смотря на то, кто я есть!
Любовниц — за то, что удовлетворяли.
Матерей моих детей — за то, что ублажив, не сделали аборта, а родили.
А вот Юсупова дослужилась до порки.
Всего пару дней знакомства, и уже вывела меня из себя!
Уникальное чудовище моего грехопадения.
Придушу ведь её.
Сын прав.
Если он был готов на убийство, а он куда сдержанней меня, то я её точно грохну. С особым извращение и наслаждением.
И, наверное, лучше это сделать быстрее, пока уровень моего грехопадения не перешёл все допустимые нормы, которые хоть как-то можно было бы оправдать!
Ледяной душ принял за несколько секунд. Обтёрся, раздумывая, что делать и когда понял, что здесь не останусь, и без того член опять наливался кровью от мысли, что девчонка рядом, решил убить двух зайцев сразу. Скоротать ночь подальше от Юсуповой, проведя её в клубе со шлюхами: и полезно, и приятно — разгрузочно как для мозга, так и для паха.
Вот только одеваясь, запоздало вспомнил, что телефона нет…
Дошёл до зала — там тоже нет! А когда осенило, что его могла спереть Юсупова, вломился к ней без стука.
Уже думал гаркнуть, но от вида тощей, жалкой Даньки в душе всё бултыхнулось с ног на голову, сердце припадочно в крови искупалось, глотку, словно невидимые пальцы сдавили.
Мазнул глазами по зарёванному личику с окровавленными губами, которые она явно искусала, пока я её наказывал, по худенькому, скрюченному на постели тельцу, и возненавидел себя за жестокость и аморальность! Тронуть девку просто потому что у неё длинный язык!
Бл*!!!
Хоть башкой об стену лупись, мне нужно от неё избавиться!
Точно! Выдам её за кого-нибудь! Осталось придумать за кого.
Кто вообще по собственной воле возьмёт это исчадие ада в жёны?
Долбанутый на голову? Зависимый от обстоятельств? Наркоты? Только фрик, дебил….
Взглядом скользил по полу, не в силах вспомнить, на кой я вообще к ней заявился, пока не увидел свой айфон. На полу, возле стены валялся.
Видать уронил, пока девчонку тащил. Зло подобрал, на всякий проверив, не пользовалась ли, но оказалось — нет. Да и, пароль у меня по отпечатку пальца, история девственно чистая как звонков так и смс, и это привычка их удалять.
Что ж, значит не трогала.
Ушёл, не прощаясь, а по ходу набрал клуб.
Глава 19
POV Хан
— Двух, — без лишней возни озвучил пожелание на сегодня, когда управляющий к моему столику подрулил. Поздороваться, формальности уточнить. — Тёмненьких, и без силикона, — уже слышал в голосе удручающие нотки признания своего заболевания малолеткой. Это было почти приговором без права на амнистию.
Бл*, у меня ведь обычно только два главных пожелания: умелые и молчаливые, а сегодня… натурального захотелось?
Полный ах мозгам и плоти!
Зато ребята были рады чуть посидеть, отдохнуть.
Никто напиваться не собирался. Мы были на тропе войны, уже в больших тёрках с Юсуповым. И необдуманно себя вести не имели права. Чтобы не случилось — мы не смели терять здравомыслия.
Отдохнуть могли, но не укачиваться.
Потому и пришли в свой клуб!
Шалав со стороны не брали — лишняя суета, да подставы могли быть. А в нашем клубе текучка не сильная, девчата хорошие, проверянные…
На сцене красотка вертела задом и трясла сиськами, я лениво смотрел на неё и с ребятами перетирал последние новости и дела. Все сходились на том, что за Монголом теперь нужно следить, как никогда, и желательно шпиона к ним подослать.
А то наши стукачи не справлялись. Парни трясли, кого находили, но все как один уверяли — по всем фронтам звучало молчание. Клялись, что дело нечистое, мутное, но пока ничего толком не нарыто.
Я переваривал все версии от реальных о невероятных, но всё больше сходился на том, что замешан родственник Монгола, и мой зятёк, по совместительству. После смерти жены он не объявлялся. Не то, чтобы я хотел его видеть, но… это было подозрительным. Как минимум соболезнование было бы к месту. Да и лучше видеть врага близко, чем ожидать подлого удара в спину.