Страница 34 из 114
У меня дыхание перехватило и сердце предательски ёкнуло. От жалости к мелкой и осознания, что я не смела потакать её играм. Понимала ведь, что они могли зайти за грань…
— Лерочка, — медсестра с глупой улыбкой села перед Лерой на корточки. Мелкая тотчас спряталась за меня и для пущей категоричности вцепилась руками, точно в столб, страшась, что её немедля станут от него отдирать. — Лер, — ещё более сладко в улыбке растянула губы Антонина, — у тёти Кристины своя палата есть, — идиотский тон, словно Лерка не ребёнок, а тугодум. — Режим и для тёти тоже существует! — рьяный кивок. — Она поспит, — ещё один, — и ты поспишь… Сон — полезно…
Даже у меня отвращение к её голосу закипало, и тем паче к мерзкой манере сюсюкать, когда стоило бы просто объяснить. Лерка разумная девочка — с ней всего лишь нужно говорить!
— И вы обе выздоровеете! — продолжала лыбиться Антонина, но я не верила в её мягкость и добродушность. Как-то по жизни случалось: чем слаще стелили, тем больнее били. А вот когда прямо да в глаза… воспринималось хоть и нелегко, зато без последствий для психики.
— И вы с ней уже здоровенькие и полные сил погуляете, да? — вывела не менее глупое умозаключение медсестра. Аж захотелось, шарахнув по её башке, короновать парой шишек на лоб.
Тоже мне мисс очевидность!
Дочка Кирсанова, как я поняла, была со мной согласна — ухватилась за мою ногу еще сильнее, будто желала стать второй кожей. Зато до меня дошло, почему Лерка ко мне так тянулась — с ней видимо все подряд сюсюкали, а она этого не воспринимала.
— Ну же, не будь маленькой и капризной, — медсестра решила поиграть на взрослости мелкой, но трюк не удался. Обе уставились на меня. Антонина искала поддержки у “тёти Кристины”, а Лерка у Кристины-мамы-дочки защиты.
Я молчала, как рыба. Правда не знала, что делать.
— Нет! — решительно отрезала дочка Кирсанова. — У Кристины в палате бабушка храпит, и она уже давно не высыпается. Если ей нужно спать, чтобы выздороветь — пусть у меня спит, конечно же! — рассудила с такой изящной логикой, что не подкопаться. — У меня две кровати! — припечатала весомо, да только я была за правила:
— Лер, мы не можем… — извиняющееся мотнула головой.
— Только сейчас! — молила Лерка, закусив губу и меня пожирая глазами, с которых тотчас покатились крупные слезинки.
Антонина Васильевна опять посмотрела на меня в поисках поддержки, но я совсем не хотела спорить. Вернее не могла — мелкая меня топила своей непосредственностью и желанием быть нужной, при этом упорно показывая как сама нуждалась в любви и дружеском плече.
Нам повезло, Антонина сдалась первой и решила вопрос за всех разом:
— Идите, — с недовольством коротко буркнула и демонстративно огляделась, как спецагент. — Быстро, чтобы вас никто не заприметил. Иначе, всем нам достанется от врача! — наконец перестала изображать супер-кино-звезду, отыгрывающую роль. — А ты знаешь, насколько слово врача — закон! — пояснила значимо для ушей Лерки. Мелкая тотчас закивала:
— Мы быстро, конечно же! — осчастливленная потащила меня за руку к себе в палату, а там мы упали на одну койку, как сиамские близняшки.
Без меня мама-дочка-мамонтёнок спать категорически отказывалась!
Глава 12
Кристина
Без храпа любимой соседушки спала я сладко, а проснулась от наведения “тихого” гостеприимного уюта — шороха “мышки”, уронившей пакет сока, который доставала из холодильника.
— Ну наконец-то проснулась! — пафосно воздела руки, будто молилась-молилась и, ура, бог услышал её молитвы. — Я уже все дела переделала!
— Какие же? — я поморщилась. Голова чудесным образом не болела, а вот тело страшно затекло.
— Ну, во-первых, сделала чай! — протянула Лерка и продемонстрировала накрытый столик. На нём стояли кружки с соком — видимо он играл роль чая, и две тарелки с больничным неаппетитным ужином. Причём одна тарелка явно принадлежала мне! Точнее маме Сэма, но которую она великодушно передала мне.
— Я сходила за посудой, когда стали ужин развозить, — расщедрилась на объяснение мелкая, верно прочитав недоумение на моём лице. — У тебя в тумбочке нашла, — с простотой динозаврика, вернее мамонтёнка кивнула и ясно улыбнулась: — А баба Нина сказала, что мама у меня хоть и запуталась, но всё равно хорошая. Это она о тебе, — кивнула пояснительно Лерка. — Ну ничего, распутаем, конечно же… — опять заулыбалась солнышком.
— Запуталась? — буркнула я, снова озадачившись, как бы с мелкой поговорить на тему “я не твоя мама! И наша игра затянулась”. Самым верным было — прямо в лоб, но Лерку жалко. Вон как старалась, за мной ухаживала. Ладно, ещё чуть пошалим, а потом, скажу, что выписываюсь и мы вряд ли опять увидимся.
— Баба Нина — это чудо, — кисло брякнула я. — Если бы не старость, — добавила со смешком…
— Ты тоже станешь такой? И папа?
— Надеюсь, нет, — ровно отозвалась я. — Но если что, ты за этим следи и распускаться нам не позволяй, ладно? — деланно нахмурила брови, изображая крайнюю степень серьёзности. И запоздало поняла, что мои слова прозвучали так, будто мы с Романом должны были состариться вместе.
Идиотски вышло, но слово не воробей, тем более мелкая уже на это среагировала:
— Конечно же! — воодушевилась торопливо. — Я к вам приду и скажу: “Хватит стареть! Идём на горки!”, - от восторга ещё и в ладошки похлопала.
— А что, горки лечат старость? — от удивления брови вскинула.
— Горки лечат всё, конечно же! — категорически закивала Лерка. — Обожаю их! Летишь, летишь, как птичка!
— Да уж, ты видимо хорошая птичка, а я вот плохая. Как-то раз скатилась, и никакого веселья не испытала! — с грустью припомнила своё детство. Нет, оно у меня было прекрасное, но родителей тоже часто не бывало дома.
— И давно ты каталась? — от удивления распахнула ещё шире глаза мелкая.
— Вечность назад… — призналась как на духу.
— Вечность? — ахнула Лерка. — Это же так давно, — погрустнела. — Ой, а пойдём сейчас? — заторопилась мелкая, меня за руку дёргая с койки.
— А как же кушать? — засопротивлялась я. — И у нас режим! — перебирала варианты отговорок. — Мне врач вообще запретил любые травмоопасные игры. Тем более катание с ГОРКИ! Постельный режим! — значимо напомнила.
— Это я виновата? — тотчас перестала радоваться Лерка и совсем скуксилась. Личико стало жалостливым и слезливым. — Я не хотела….
Кто бы язык мой отрезал?! Вот что значит без кости!
— Ты конечно была неправа, — можно было пафосной манерой возразить: “Что ты, конечно не ты!” Но это была бы ложь, а у Лерки и без того ответственность хромала, поэтому я решила чуть сгладить:
— Но раз понимаешь, что из-за твоего поступка могли ещё сильнее пострадать люди, значит, и правда, начинаешь взрослеть! — разжевала мысль.
— Я взрослею, конечно же! — заверила Лерка и порывисто ко мне в объятия бросилась, словно искала поддержки и защиты. Прижалась щекой к моему животу.
Это было, пожалуй, самое необычное ощущение, какое испытала. Маленькое тёплое тело ребёнка, доверчиво прижимающееся ко мне. Такое незнакомо хрупкое.
В моём окружении не было детей: ни маленьких, ни больших. Родители про братиков и сестричек даже не заикались, да и сами были единственными детьми в семье, так что этот вопрос меня миновал. Поэтому с малышнёй я совсем не пересекалась, считая чем-то страшным и неопознанным.
Когда-то давно, ещё в первые месяцы отношений с Максом, я целую неделю считала, что беременна. По глупости, необразованности и мнительности, простую задержку приняла за “ту самую”. Сломя голову бросилась к врачу, заявив, что со мной случился первый секс и вот, сразу задержка!
Получите и распишитесь.
Врач посмеялась, даже по головке меня, глупую, погладила, но ради спокойствия несчастных нервов вчерашней девственницы, взяла на ХГЧ кровь.
Повезло!
Но за эту неделю я столько всего передумала… От “Сделаю аборт и точка!”, до “Рожу и никто мне не указ!”.