За пределами лун

Казалось, что монах ушел на несколько часов, но Телдин не беспокоился. Реакция монаха на книгу придала ему уверенности. Когда Эстетик, наконец, вернулся, терпение Телдина было вознаграждено. Его манеры изменились, так как теперь он был озабочен и слегка удивлен появлением странной пары у дверей библиотеки. — Астинус сказал, что даст вам краткую аудиенцию. Телдин обратил внимание на слова монаха, но решил, что попасть внутрь — это уже достижение.

Нервный монах провел их через дверь, и они оказались в мраморном коридоре, который тянулся вдоль фасада здания. Белый камень, истертый веками и гладкий, поблескивал в утреннем свете, лившемся через ряд окон. Телдин ожидал, что библиотека будет тусклым и мрачным местом, но ярко освещенная реальность была удивительной.

Все трое прошли по коридору, не встретив ни души. Путь лежал вдали от общественных залов и далее, в невидимые глубины здания. Телдину было понятно, что Астинуса, славившегося своим уединением, можно найти далеко от открытых секций Великой Библиотеки. Дорога вела их мимо множества дверей, одни из них были закрыты, другие открыты. Телдин заглядывал в каждую из них, сам толком не зная, что ищет. Большинство комнат были заставлены книгами, аккуратно расставленными по полкам и покрытыми слоями пыли. Телдин поразился количеству томов в библиотеке. В одной комнате было больше книг, чем он когда-либо видел, а здесь было много комнат с заплесневелыми альбомами.

Но не все комнаты были пустыми. В какой-то момент Телдин осторожно заглянул в приоткрытую дверь и обнаружил, что она заполнена членами Ордена Эстетики. Они сидели рядами на скамейках и внимательно переписывали разложенные перед ними тексты. Воздух был наполнен шумом гусиных перьев по пергаменту. Телдин тихо прикрыл дверь и пошел дальше.

Наконец, сделав несколько поворотов, монах остановился перед простой, непритязательной дверью. Телдин был немного удивлен, что это кабинет Астинуса. Фермер полагал, что для человека такой важности его окружение будет намного больше. Слегка постучав, привратник тихо сказал тому, кто был внутри: — Господин, я привел их, как вы просили.

— Впусти их, Малтор. Я встречусь с ними на минутку. Голос был холодным и бесстрастным, в нем не было и следа теплоты или враждебности. Малтор с легким скрипом распахнул дверь, провел Телдина и Гомджу в маленький кабинет и указал им на табуреты, где они должны были сесть.

Человек, возраст которого Телдин не мог определить, сидел за столом в дальнем конце комнаты и что-то тщательно писал на листке пергамента, разложенном перед ним. Каждые несколько секунд он поднимал руку от страницы, чтобы окунуть перо в чернильницу. Без лишней задержки он продолжил писать, ни разу не остановившись, чтобы подумать о слове или сформулировать фразу. Рядом с ним были сложены две стопки пергамента, одна чистая и нетронутая, другая аккуратно исписанная безупречными строчками. Закончив с лежащим перед ним листом, Астинус посыпал его белым песком, чтобы промокнуть высыхающие чернила, осторожно отложил лист в сторону и положил перед собой еще один чистый лист. Затем перо снова стало уверенно двигаться по странице.

Все это время Астинус ни разу не поднял глаз, чтобы отметить присутствие своих гостей. — Подожди снаружи, Малтор, — сказал Астинус, не прекращая поток слов от пера к странице.

— Да, господин, — с поклоном ответил Эстетик. Он вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.

Телдин ждал, что великий мудрец заговорит, задаст вопрос, но Астинус не обращал на них внимания. Чернила неуклонно текли из его пера. Наконец, нервно сглотнув, Телдин заговорил: — Лорд Астинус, я…

— Ты Телдин Мур из Каламана, сын Амдара Мура и женщины Шери, — прервал его Астинус, все еще глядя на свою страницу. — Две недели назад твоя ферма была разрушена упавшим с неба кораблем. Я уже сделал пометку об этом. Того, кто с тобой, зовут Гомджа. Он прибыл на этом корабле. До этого я ничего о нем не знал.

У Телдина и Гомджи отвисли челюсти; их рты непроизвольно раскрылись от леденяще эффективного изложения их историй.

— Я знаю все это, Телдин Мур из Каламана, из того, что я уже написал, — продолжал Астинус своим педантичным, деловым тоном. — Прямо сейчас я пишу, что вы здесь передо мной, потому что мне стало интересно узнать, — мудрец с особенным отвращением скатил это слово с языка, — о ваших несчастьях. Астинус помолчал и, наконец, поднял глаза. В глазах мудреца мелькнуло легкое раздражение. — Задавайте свои вопросы, и я их тоже запишу, как и ответы, если они мне известны. Не дожидаясь ответа Телдина, он продолжил писать.

Телдин снова нервно сглотнул. Что-то в Астинусе, возможно, его холодная самоуверенность, наполнило Телдина испуганным уважением. — Мне дали этот плащ, и я не могу его снять, — прошептал он.

— Я это уже отметил,— сказал Астинус. — Объяснения излишни.

Телдин не мог не смотреть на него. Казалось, не было ничего, чего бы великий мудрец уже не знал. Это наполнило его надеждой, что Астинус даст ему решение. — Я имею в виду, как мне его снять?

— Этого я не знаю. Астинус замолчал, поняв, что ему не хватает определенного знания. Мудрец закрыл глаза и задумался о возможных последствиях. Наконец он заговорил снова, и в его голосе послышалось легкое недоумение: — Плащ пришел из-за пределов этого мира, что вне пределов моей… власти.

Плечи Телдина поникли от внезапного крушения его надежд. — Вашей власти? Тогда кто же знает? — слабым голосом спросил он, и его уверенность быстро улетучилась.

— Для получения этого ответа ты должен выйти за пределы нашей планеты, — ответил Астинус. Он вернулся к своим записям, по-видимому, забыв о присутствии этой пары.

— Планеты? Какой планеты? — спросил Телдин. До сих пор великий мудрец Астинус давал больше загадок, чем ответов.

— Разве твой друг не объяснил тебе, что такое полеты в космосе? — с легким интересом спросил Астинус.

Гомджа нервно облизнул губы. — Я и сам никогда этого не понимал, сэр, — признался гифф.

— Незнание мира — это не достоинство, — без тени юмора заметил Астинус, продолжая писать плавными строчками, — хотя слишком много знаний тоже может быть плохо. Осторожно вставив перо в подставку, бесстрастный мудрец посыпал высыхающий лист песком и осторожно положил его наверх стопки. После короткой паузы Астинус взял другой лист и снова начал писать.

Телдин вспомнил рассказы о мудреце и его библиотеке. Это действительно была его библиотека, поскольку книги Астинуса считались единственными произведениями, находящимися здесь. Согласно легендам, каждый день мудрец писал определенное количество страниц, и каждую ночь его помощники тайно забирали их, переплетали в тома и ставили на полки в залах Великой Библиотеки. В его трудах была изложена история всего мира.

— Вы и так задержали мою работу. Эта аудиенция окончена. Холодные слова мудреца вывели Телдина из задумчивости.

— Но наши вопросы! Мы так ничего не узнали, — начал спорить фермер, приподнимаясь с табурета.

— И как мне попасть домой? — вмешался гифф, и его низкий голос зловеще зарокотал.

Астинуса, казалось, не тронули их мольбы, и он продолжал писать без остановки. — Малтор, — мягко позвал он, приглашая привратника. Пухлый человек поспешно появился, его нервный тик был сильнее, чем раньше. — Проводи их, Малтор. Астинус заметил, что Телдин готов спорить, и перефразировал свою мысль. — Помоги им найти ответы. История гномов, сто двадцать три года назад. Маунт Невемайнд. Там есть некоторые отрывки, которые могут быть им полезны.

— Слушаюсь, повелитель, — благоговейно ответил Эстетик. Он стоял и ждал, когда гости выйдут. Чувствуя, что, возможно, их визит не был полным провалом, Телдин встал и жестом пригласил Гомджу следовать за ним.

Астинус продолжал писать, ни разу не взглянув в их сторону. Слова на странице, тщательно фиксирующие каждое событие, говорили все, что ему нужно было знать.

«…фермер и существо покидают кабинет Астинуса. Никто из них не попрощался. Малтор ведет их в хранилище книг…»