Страница 4 из 40
– Что ты творишь? – спокойным, но твёрдым тоном произнёс он, подходя ко мне. – Ты до смерти перепугала Наташу. Мне страшно представить, что было бы, попади ты в нее.
– Я бы не попала, у меня всегда была двойка за метание в школе, – равнодушно отметила я, не прекращая своего занятия.
Он осуждающе покачал головой.
– Нельзя так обращаться с людьми.
– А со мной? Со мной так обращаться можно? – в бешенстве прокричала я, толкнув его. – Меня можно бить, издеваться, унижать? – я стала стучать кулаками по его груди.
Он крепко, но безболезненно охватил мои запястья и прислонил меня к стене.
– Успокойся, истеричка, – мягко произнес он, запечатлев на моем лбу долгий поцелуй. – Я приготовлю нам чай, – с безмятежной улыбкой добавил он, отпуская меня.
– Все закрытые двери когда-нибудь открываются, и люди узнают правду, – прошептала я.
– Мне кажется, тебе стоит возобновить сеансы психотерапии, – задумчиво произнес он, заправляя френч-пресс.
***
Порой мне всерьёз казалось, что из нас двоих в отношениях ненормальная только я. В периоды своего благого расположения муж снисходительно сносил практически все мои нападки. Он умело разыгрывал идеальную жизнь, создавая вокруг нас новую реальность. И в этой реальности не было места насилию. Делал он это специально, чтобы поиздеваться надо мной или сам тоже в это верил, я не знаю. Возможно, это было для него бегством от чувства вины или новая игра. Я уже отчаялась понять собственного мужа. Так или иначе, сейчас он именно этим и занимался. Веди он эту игру постоянно, я бы, наверное, действительно со временем поверила, что у нас идеальный брак и все остальное всего лишь плод моей неуемной фантазии, но он то разыгрывал полную идиллию, то признавал, что у нас проблемы, и мы ходили к психотерапевтам. И я окончательно терялась, не понимая, которая же из двух жизней настоящая. Я сходила с ума, и порой мне казалось, что это не просто красивый оборот речи, а моя действительность.
***
– Куда ты собираешься? – нахмурив лоб, спросил он, глядя, как я старательно выбираю наряд.
– Хочу прогуляться, – наконец выбрав элегантное обтягивающее платье, произнесла я.
– Хорошо, пойдем вместе, я сейчас соберусь.
– Нет, я хочу пойти одна.
– Я отменил сегодня все встречи и совещания, чтобы побыть с тобой, а ты собираешься уйти одна? – недовольно спросил он.
– Я тебя об этом не просила, – одеваясь, спокойно ответила я.
– Юля, что происходит?
– Ничего.
Доведя свой облик до совершенства, я собралась уходить. Он встал передо мной и холодным тоном произнес:
– Я хочу, чтобы ты осталась.
– А я хочу уйти, – решительно сказала я.
Мы смотрели друг другу в глаза, и я видела, как подернулась мышца на его скуле, я ходила на грани, он уже готов был обнажить нашу реальность, но сегодня он был игроком, отчаянно желавшим выиграть, поэтому он натянул маску безразличия и, пропустив меня, произнес:
– Хорошего вечера.
Я фыркнула и прошла мимо. Он всегда выигрывал.
***
Зайдя в кофейню, я взглядом принялась искать того официанта. Он был за стойкой, оживленно беседовал о чем-то с девушкой, заправлявшей кофемашину.
Задрав голову и гордо вышагивая, я подошла к нему:
– Послушайте, я думаю, вышло некоторое недоразумение, я счастлива в браке, понятно? У меня замечательный муж и идеальная жизнь! – очевидно, я произнесла это слишком громко, потому что стоявшая за стойкой девушка косо на меня посмотрела. Я смутилась, мои щеки горели от негодования.
Он нагнулся через стойку и, улыбнувшись, прошептал:
– Не стоит так громко кричать о своём счастье, а то у людей начнут закрадываться сомнения.
Его улыбка и ироничный тон меня раздражали, мои глаза непроизвольно окинули помещение в поисках того, чем бы в него запустить.
Поймав мой взгляд, он все с той же безмятежной улыбкой произнес:
– Ищете, что бы такое в меня кинуть? Не стесняйтесь в выборе, вся эта кофейня стоит не дороже носков вашего мужа, так что ему вполне хватит средств компенсировать убытки.
– Ах, так это вы и есть владелец кофейни? – усмехнувшись, спросила я.
– Он самый. Присядем? – он жестом пригласил меня сесть за столик. – Думаю, нам есть о чем поговорить.
Я нехотя села и пренебрежительно произнесла:
– Я не думаю, что нам есть о чем поговорить, очевидно, вы и понятия не имеете о том, насколько мне отвратительны.
– «Три дня я гналась за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны», – спокойно попивая сок через трубочку, проговорил он.
– Что это? – недоуменно на него посмотрела я.
– Как? Вы разве не смотрели? «Обыкновенное чудо»1
Я недовольно мотнула головой.
– Мы такое не смотрим.
– Когда сможете свое «я» из «мы» вычленить, посмотрите – фильм-то хороший.
– Послушайте, вам не кажется, что это мерзко, так влезать в чужую жизнь и в ней копаться? – с презрением глядя на него, спросила я.
– Все относительно. Можно сколько угодно проходить мимо плавающего по-собачьи человека, не замечать его нелепых плесканий на мелководье, но если этот человек тонет, то спасти его необходимо, так вот, вы тонете.
– Откуда вы это знаете?
– Я вижу. Кофейня – это место, пропускающее через себя ежедневно огромное количество людей. Это, конечно, непрофессионально, но почти к каждому постоянному гостю приклеивается какой-нибудь ярлык, характеристика, называйте, как хотите, так вот, вас характеризуют несчастной.
– Чушь,– недовольно фыркнула я.
– Хотел бы я заблуждаться, – грустно улыбнувшись, ответил он. – Люди приходят сюда с разной целью, кто-то хочет просто провести время в хорошей атмосфере, кто-то забежал перекусить, а кто-то приходит пережить боль. Так вот, вы приходите сюда за этим. Я думал, что вы потеряли близкого человека, но вы были всегда слишком напряжены и напуганы. Чуть более громкий хлопок дверью, неожиданный звук, и вы вздрагиваете, подолгу смотрите в окно, закрываете руки, как будто мерзнете. И ваша перевязанная правая рука. Для вас каждый официант безликий, но я наблюдал, повязка каждый день была разной, и для обычной травмы 3 месяца заживления – слишком долго. А после того, как я увидел гематому на вашей руке, пазл сложился окончательно.
– Глупости, я просто ударилась о журнальный столик.
– Я же не дурак, у вас синяк полукругом расположен как раз по обхвату руки, столы таких следов не оставляют, а вот пальцы человеческие – вполне.
– Еще кто-то в кофейне знает об этом? – нервно сжимая пальцы, спросила я.
– О чем? Что вас избивает муж? Называйте вещи своими именами.
– Ну, так знает? – нетерпеливо произнесла я.
– Я не говорил. Догадки, возможно, витают.
– Никто не должен был об этом знать, – я тяжело опустила голову на руки.
– Я понимаю, вы ужасно себя чувствуете и ненавидите меня, и это совершенно нормально, потом вы почувствуете облегчение, – уверенным мягким голосом произнес он.
– От чего? – взглянув на него, спросила я.
– Что смогли поделиться.
– А с чего вы взяли, что я вообще хочу этим делиться?
– Боль тяжело проживать в одиночку. И ваш блокнот, вы безумно желаете выговориться, иначе бы не писали об этом.
– Значит, вы все-таки читали? – закусив губу, спросила я.
– Никогда бы себе такого не позволил. Я просто наблюдал и сделал выводы. Кстати, мы так и не познакомились. Сергей, – он протянул руку.
– Мне пора, – оставив его жест без внимания, я встала, собираясь уходить.
– Вы никогда не хотели от него уйти? – поднимаясь вместе со мной, тихо спросил он.
– Хотела, миллион раз, и столько же раз находила причину остаться.
– Ложную, – резюмировал он.
– Для меня настоящую.
– Я хочу, чтобы вы знали: в том, что происходит, нет вашей вины, и из этого есть выход, – доверительно произнес он, глядя мне в глаза.
– До свидания, Сергей, – грустно улыбнулась я. Направившись к выходу, я вдруг остановилась и, обернувшись, произнесла. – Вы спрашивали про имя, Юля, меня зовут Юля.
1
Советский фильм, реж. Марк Захаров, 1979 г.