Страница 6 из 8
Только вернувшись в свою конурку и заперев дверь на ключ, тётя Фрося смогла расслабиться. Она заговорщически посмотрела на Жорика, который дрожал на том же самом месте на кровати, где она его оставила, уходя на тайную операцию спасения.
– Ну что, Жорик, – весело проговорила тётя Фрося, – теперь мы спасены!
Она достала из кармана халата пипетку, прихваченную в одной из лабораторий, наполнила её бесцветной жидкостью из своей чашки, после чего, взяв Жорика за уши, отклонила его голову назад, и когда Жорик от неожиданности открыл рот, чтобы выразить своё негодование, впрыснула туда «волшебный эликсир» из пипетки. Жорик сделал судорожный глоток, облизнулся и тут же успокоился.
– Вот и молодец! – сказала тётя Фрося и погладила Жорика по голове.
Затем она взяла свою чашку, подняла её, как при тосте и произнесла:
– Будем здоровы, Жорик!
Жидкость оказалась непонятной на вкус, но это не имело значения, главное – в нём был пусть и несильный, но чертовски приятный аромат алкоголя. Тётя Фрося даже полглоточка оставила себе на утро, «на опохмелку», как говаривала её мама.
А утром, когда лаборантка Катя подошла к двери коморки тёти Фроси с её завтраком, она вдруг с ужасом обнаружила, что за дверью не было слышно уже привычного лающего кашля. Постояв с минуту у двери, Катя с нехорошим предчувствием осторожно постучала.
– Заходи, Катюша! – донесся бодрый голос тёти Фроси. – Мы проголодались!
Катя осторожно приоткрыла незапертую дверь и просунула голову образовавшуюся щель.
То, что она увидела, не поддавалось никакому разумному объяснению. Улыбающаяся тётя Фрося сидела на своей кровати, а рядом с ней на полу весело крутился рыжий Жорик. «Этого не может быть», – подумала Катя. Она отлично знала, что если человек заразился Нюханьским вирусом, он, чаще всего, лежал с ужасным сухим кашлем и высокой температурой, как минимум, три, а то и четыре недели. А если говорить о пожилых людях, то они вообще почти в ста процентах случаев получали осложнения в виде воспаления легких и даже остановки сердца; среди пожилых людей умерших было больше тридцати процентов. С трудом преодолев собственное неверие, Катя осторожно спросила:
– Тётя Фрося, как вы себя чувствуете?
– А ты, Катюша разве сама не видишь? Мы с Жориком чувствуем себя отлично! Мы проголодались. Давай сюда мой завтрак. Где наша каша? Проходи, не бойся. Мы теперь незаразные.
Катя нерешительно сделала пару шагов.
– Но как?! Как это возможно? Подождите, тётя Фрося, я сейчас всех позову. Это же… это же… Катя, никак не могла подобрать подходящее слово тому, что видела сейчас своими глазами. Она быстро выскочила из комнатушки и побежала по всем лабораториям, громогласно сообщая о невероятном, фантастическом, грандиозном событии – чудесном выздоровлении тёти Фроси и Жорика.
Побросав свои каши и жидкий чай, все, кто находился в бараке, не веря тому, что слышали, бросились к конурке тёти Фроси.
Когда тётя Фрося увидела целую толпу у своей открытой двери, она вдруг испугалась. Что она им всем скажет? Что отлила из лабораторных пробирок и колб немного спиртосодержащих жидкостей? Тогда придется признаться и в том, что она алкоголик.
В комнату, стуча клюкой, протиснулся Шарлатов, самый титулованный академик Расландии. Не зная, как обратиться к тёте Фросе, он беззвучно пошамкал вставной челюстью, а потом прошепелявил:
– Уважаемая Ефрошинья! Шкажите, пожалуйшта, вы недавно принимали какие–нибудь препараты или лекарштва?
И тут, под пристальным взглядом академика, и дюжины других «узников лабораторного барака», на тётю Фросю снизошло вдохновение. Она набрала побольше воздуху в свою худую грудь и заговорила в какой–то не свойственной ей неграмотной деревенской манере.
– Я вчерась как улеглася, так сразу жа заснула. Вот… а потом вдруг как вроде проснулася от кашля. И вижу, прямо передо мной стоит женщина… вся в белом, ну, в белом халате, как у врачей. Стоит она, значится, смотрит на меня добрыми глазами, а потом вдруг спрашиват:
– Ты, я вижу, кашляешь, Фрося. Никак заразилася? И Жорик твой, вижу, тоже захворал. Хочешь вылечиться?
А я ей отвечаю, мол, кто же, матушка не хочет. Ну, тут она мне и говорит:
– А ты знаешь, кто я така?
– Нет, – говорю, – матушка, не знаю. Не уж Царица Небесна за мной пришла? Так я с радостью за тобой пойду.
А она опять на меня посмотрела так, улыбнулася и говорит: «Ну, кака я тебе Царица Небесна! Ты ещё поживёшь. Делай, как я тебе скажу, и уйдет от тебя хворь Нюханьская. Будете со своим Жориком на утро уже живыми и здоровыми. Я ведь Святая Вакцина, покровительница всех на свете вакцин и лекарств. Я могу в раз любую хворь–болезть исцелить». Так вот прямо и сказала. Я даже ущипнула себя, думала, что сплю. Нет, стоит, никуда не деватся. «Хватит лежать! – говорит. – Вставай, Фрося! Бери свою чашку и ступай за мной!» И ещё она велела ключи от лабораторий взять, ну, чтобы открывать. Я поднялася с кровати, и кашель мой куда–то вдруг пропал. Взяла ключи, значится, чашку и пошла за ней, ну, за энтой Святой Вакциной. А она подошла к первой лаборатории, велела открыть ключом, зашла и говорит:
– Я буду показывать, из какой пробирки надо отливать, а ты делай. И не спрашивай у меня ничего! Делай молча и всё.
Ну, и пошли мы с ней по лаборатории: она показыват, я отливаю из кажной пробирки. Так мы с ней по всем трем лабораториям и прошлися друг за дружкой. Потома она посмотрела на меня строго так и говорит:
– Возвращайся к себе, Фрося! Дай из чашки сначала Жорику своему немного энтой вакцины, а остальное можешь сама выпить. И будете вы оба завтрась здоровы.
Сказала так и пропала, будто бы и не было её вовсе. Ну, я пошла, как она велела, в свою комнату. Пришла, Жорику из пипетки влила, а остальное, почти всё, сама и выпила. Вот, – Тётя Фрося протянула руку и взяла с табуретки свою чашку с остатком «на опохмел». – Тута даже чуток осталося.
Она уже собралась было допить остаток жидкости из чашки, но академик Шарлатов вдруг побагровел весь, затрясся аж и как закричит:
– Не шметь! Поштавь чашку на мешто!
Потом он повернулся к остальным и, ни к кому конкретно не обращаясь, скомандовал:
– Быштро жа пробиркой – и шюда. Жидкошть шлить в пробирку, жакупорить и охранять как шиницу ока. Никого не подпушкать!
В тот же вечер академик Шарлатов велел дать двум подопытным зараженным вирусом мышам по одной капельке из пробирки с чудодейственной вакциной. Это ответственное поручение исполнила Катя, как самый главный виновник всего, что произошло с тётей Фросей.
Ждать не пришлось вовсе. Мышки тут же перестали лежать, с них слетела вся хворь и температура. Она начали активно и с большим аппетитом кушать, а после начали играть и носиться по клетке, словно они никогда и не болели.
Когда Катя пришла к академику доложить о молниеносном действии вакцины, тот выслушал её с большим вниманием, потом вздохнул, воздел взгляд к потоку, прижал вертикально перед собой ладони, как при молитве, и произнёс только два слова: «Святая Вакцина!»
После чего он по старой привычке усадил Катю рядом с собой и, поглаживая её круглые коленки, в течение получаса рассказывал ей о себе. Он рассказал ей о том, как всю свою сознательную жизнь посвятил науке, о том, как никогда не верил ни в какие чудеса, не принадлежал ни к какой религии, будь то Супримизм, Флоризм, Фаунизм или что–то иное, а был ярым атеистом. Но вот это чудесное происшествие с Ефросиньей перевернуло его представление и о науке, о религии и о мире вообще. Теперь он лично пойдет к мэру, а возможно, и к самому Великому Лидеру с докладом о случившемся и будет просить его о строительстве храма Святой Вакцины в благодарность за её великодушное участие в спасении расландского народа.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
КБК – «Конец Большого Карантина», (название произведения)
БК – Большой Карантин (длился четыре года)