Симметрия мира

В конце-концов наш «Пинкертон» подловил Кумара на крючок и тот клюнул на информацию о том, что недавно по побережью на юге Шри Ланки прошёл сильнейший тайфун и натворил много бед. Человек, сообщивший ему эту новость и, как бы случайно встреченный им на рынке, был нанят Аланом в припортовой бильярдной и часто посещал Шри Ланку, так что ему не составило труда описать часть побережья, перечислив около дюжины поселений и деревушек. Кумар рассеяно слушавший названия мест, которых мало заинтересовали его внимание, как показалось лазутчику, напрягся, когда он упомянул городок Хиккадува, расположенный в ста километрах южнее Коломбо. Эта реакция подсказала Алану, где искать, и очертив на карте круг в десяток километров, он выписал все известные поместья в округе. Их оказалось немного: две усадьбы находились в джунглях, четыре на берегу и ещё одна в горах. Исходя из этого было решено начать поиски. Я должен был отправиться на Шри Ланку, а наш «Пинкертон» продолжить слежку за своими подопечными и держать со мной связь.

Глава 4

Моё прибытие в Коломбо ознаменовалось внезапно налетевшим тайфуном – видно слова сказанные с целью обмана, имеют вредную особенность сбываться. От аэропорта до города я добрался на тук-туке, мопеде с ящиком от холодильника. Водила этого мутанта привёз меня прямо к дорожной инспекции и пожелал удачи в моих начинаниях. Чтобы купить местные права и арендовать малолитражку, мне пришлось затратить пять часов и уйму нервов, я проклял душный офис и ползающих по нему неторопливых, как здешняя жизнь, чиновников, с движениями ленивцев и реакцией имбецилов. Получив, наконец, права и ключи, я пошёл на стоянку, где находились машины прокатной компании «Еврокар». Маленькая «Тойота» мне сразу понравилась. Беленькая и чистенькая, она обещала прохладу салона и комфортную езду. Через четверть часа, выехав из Коломбо, я отправился на юг в сторону Хиккадувы.

Участники дорожного движения в этой стране, похоже, имели весьма отдалённое представление о правилах этого движения и мне приходилось периодически уворачиваться от выскакивающих на «встречку» сумасшедших автобусов, байкеров, а так же людей, обезьян и домашней птицы. Дорога вилась среди холмов и небольших гор, засаженных плантациями чая, корицы, кардамона и другими пряностями, которыми так богат остров. С древних времён, сюда на «райский остов», как называли его мореплаватели Птоломей и Марко Поло, первыми протоптавшими дорогу к этому чуду, стекались дороги всех европейских купцов, торгующих заморскими приправами. Цейлон поставлял в Европу экзотику и новые вкусы, стоившие больших денег. За обладание островом долгие годы бились Голландия и Англия – в результате от голландцев остался форт на юге острова, а от англичан маяк. Из Коломбо я пролетел, не останавливаясь, поселения Ваддува, Берувелла, на подъезде к Индурува переехал змею, которых, как мне сказали, великое множество на острове, затем увидел вживую слона и его погонщика, смуглого, худого, как старая обезьяна-капуцин, индуса. Тот шёл босой по пыльной обочине, закутанный в красное полотнище и, увидев, проезжавшую «Тойоту», сделал мне знак «Виктория», чем немало удивил и озадачил меня. Но, в конце-концов, это был хороший знак и оставшуюся дорогу до Хиккадува я проделал в приподнятом настроении.

В посёлке я нашёл приличный гест хаус, где за умеренную плату смешался с бодрыми массами туристов. Мне было необходимо осмотреться и навести справки. Наше подобие гостиницы населяли немцы, англичане, отдыхающие скромно, без фантазий и русские, которые проводили время, как всегда, с веселой выдумкой, граничащей с международными осложнениями. Уже вечером, в день моего приезда, я стал свидетелем одной из шуток, устроенных ребятами из Сургута, сурового северного города Сибири. Как они пояснили австрийскому почтальону, имевшему несчастье сэкономить денег и поселиться в гест хаусе – Сибирь это отдельная страна на востоке России, где много снега и нефти, которую они, как раз и добывают. Они показывали наглядно, как качается нефть, на примере трёхлитровой бутыли водки с насосом, привезённой из Сургута в ручной клади под видом газировки, для чего была переклеена соответствующая этикетка. Австриец никак не хотел выпивать и вяло отбивался, но ребята могли уговорить кого угодно. Они предлагали выпить и мне. Я решительно отказался, прикинувшись больным, а так же утаил, что по происхождению я – русский. Вполне возможно, что в другое время, опрокинув с ними стакан другой и, впустив в душу отраву ностальгии, я бы отправился с этими ребятами в вечер воспоминаний и мы бы просидели до утра, уважая друг друга и вспоминая о лучших временах. Увы, в моей теперешней ситуации, это не представлялось осуществимым. Эти трое были симпатичны мне и представляли ту же популяцию, что и я, но все мои мысли были заняты другим – мне нужна была информация.

На трассе, что протянулась в центре посёлка находилось множество лавочек, кафе и магазинов, куда я отправился на следующий день потолкаться под видом туриста и разузнать об интересующих меня местах на побережье. В Хиккадуве хорошо развита инфраструктура и сарафанное радио – в первом же баре, мне налили местного красного рома «Калипсо» и рассказали о последних новостях. Ром, на удивление, был превосходен. Бармен, высокий, стройный тамил, поведал, что тростник растёт на острове так же хорошо и в верх, как на Кубе и Ямайке, только ром здесь отличается рецептурой и вкусом: скажем Арак выдерживается на соке цветков кокосовых пальм. В Рокленде, где производят Арак, на заводе стоят огромные дубовые бочки, в которых напиток находится от двух до десяти лет. Я попробовал стаканчик Арака с привкусом кокосового сока и нотками корицы. Бармен рассказал о большом наплыве туристов, в основном любителей снорлинга и сёрфинга, но, отнюдь, не хорошей выпивки. Правда, один раз зашли шумные и уже разогретые русские парни, которых не смущала высокая цена напитков, они посмотрели футбол, хорошо выпили и научили его некоторым словам, которые они кричали во время матча «Россия – Андорра». Бармен с довольным видом, коряво и с трудом выговорил несколько матерных фраз и широко улыбнулся, блеснув ослепительно-белыми зубами. Я улыбнулся в ответ и спросил у него, что за люди живут в городке, кто они и чем зарабатывают на жизнь. Похоже это была его любимая тема. Как всякий бармен, тамил считал себя знатоком человеческих душ. Истории клиентов, рассказанные ему за время работы, распирали его мозг и требовали выхода в ненавязчивой, поучительной форме повествования и теперь он имел возможность, со знанием дела, дать свои рекомендации и советы свободным ушам случайного собеседника. Он перечислил все группы людей, от бродяг и местных алкашей: «безобидных, но портящих своими лохмотьями и пропитыми рожами пасторальные виды острова», до владельцев фешенебельных вилл и поместий, расположенных на побережье, среди которых были: богатые европейцы, индусы, чайный барон и несколько местных, владеющих небольшими усадьбами. Так же бармен сообщил, что жители рыбацких деревень каждое утро привозят на рынок утренний улов и, при желании, я бы мог завтра купить тунца, которого они тут же приготовят в фольге с лаймом и карри. Очень вкусно. Я осторожно вернулся к владельцам поместий. По словам стройного тамила с белозубой улыбкой и знанием русской ненормативной лексики, если ехать дальше на юг, к Галле, в четырёх километрах на побережье находится небольшая усадьба его хорошего друга, хозяина всех заправок от Коломбо до Хиккадува, а сразу за ней большое поместье голландца, предки которого жили здесь с незапамятных времён, сразу на восток, в джунглях, владения испанца, живущего постоянно в Европе и приезжающего сюда два-три раза в год. Словоохотливый бармен пустился в рассуждения о том, что иностранцы скоро скупят весь остров, а местным останется только рыбная ловля и тяжёлая работа на плантациях. Слушая его сносный английский, я постепенно вникал в тонкости жизни побережья. Островитянин был доволен – ещё никогда иностранец не слушал его с таким вниманием, как я. Он пел соловьём, рассказывая всё новые подробности и сплетни о том, что хозяин усадьбы рядом с посёлком связан с криминалом и вовсю занимается контрабандой. Что у него, кроме рыбацких лодок, которые он сдаёт желающим порыбачить, есть два больших катера, способных уйти от любой погони. Мне стало хорошо от выпитого рома, но способность концентрировать внимание я не утратил и мгновенно протрезвел, когда бармен, среди диковин и достопримечательностей Хиккадува, упомянул рыбацкую деревню, в которой, из-за гендерного сбоя, почти всё мужское население причисляет себя к противоположному полу. Несчастные женщины вымирающей деревни пустились во все тяжкие и разбрелись по острову в поисках настоящих мужиков. Я спросил, где находится деревня. Бармен ответил, что удивительная деревня находится в шести километрах на север и переключился на описание буддийского храма в центре озера недалеко от Хиккадува, но я уже не слушал его.