Симметрия мира

В прекрасном настроении мы приблизились к дворцу Мердека, бывшим когда-то резиденцией генерал-губернатора Голландской Ост-Индии и переименованным после войны во «Дворец Независимости». В толпе зевак было много европейцев в одеждах туземцев, с которыми азиаты охотно делали совместные фото, для того, чтобы потом поместить изображение с «экзотикой» на стенку своего жилища. В этой части света, где так много людей имеют своё представление о красоте, одежде и самой жизни, появление представителя другой рассы, было сравнимо с появлением Миклухо-Маклая среди папуасов Новой Гвинеи. Я оценил насмешку истории и мне представилась фигура папуаса на Уолл-стрит. Мне стало удивительно просто понимать, что происходит и видения, начавшиеся у отеля, продолжились здесь, у дворца Мердека. Ощущение раздвоенности, превращало реальность в сюрреалистические подмостки, на которых двигались древние персонажи. Я опять увидел Дашаратха, своего отца, который умер не дождавшись моего возвращения, Лакшмана – брата моего, последовавшего за мной и другого брата – Бхатара, занявшего мой трон; я увидел свою Ситу, стоявшую передо мной в королевском наряде. Моя голова беспричинно задёргалась, будто в танце, всё вокруг завертелось, скручиваясь в одну точку, где я узрел скользящего по небу Шиву, который указывал на каких-то людей, приближающихся к нам с Кахайей. Среди них я узнал охранника и главного своего врага, Равана, так сильно напоминавшего хозяина ювелирного магазина. Я сделал шаг чтобы схватить его, но в глазах моих померк свет и я устремился во тьму….

Какой-то китаец хлопал меня по щекам и что-то кричал мне. Вокруг стояли люди. Потом они расступились, ко мне подошли двое полицейских. Один наклонился и, посмотрев в мои глаза, сделал утвердительный кивок другому. Через четверть часа меня отвезли в госпиталь, где взяли кровь из вены, затем выслушали мою историю. Я всё время спрашивал про Кахайю, но худой, как мумия полицейский, в чине сержанта, сказал, что ему ничего не известно и надо ждать начальства. Видя моё плачевное состояние, врач уложил меня на кушетку и в этом положении, в полуобморочной дрёме, я провёл ночь.

На утро меня принял полицейский начальник. Мистер Джуанг был выходцем с Бали и принадлежал к народу, который считал себя высококультурным и в высшей степени одарённым всевозможными талантами. Европейцев, балийцы считали тупыми, а яванцев – «чёрными» и воспринимали, как людей второго сорта. Мистер Джуанг презирал и тех и других. Он презирал и этот ужасный город, который возненавидел сразу после назначения в один из его полицейских участков, куда его сослали после безоблачной службы на Бали. На Бали он чувствовал себя, как рыба в воде, омывающей фешенебельные пляжи дорогих отелей. Там у него была хорошая яхта, дорогая машина и много свободного времени, которое он использовал со всем размахом сибарита. Отпрыск богатого семейства, закончивший элитную школу в Сингапуре и там же полицейскую академию, Джуанга продолжил династию, основателем которой был его дед, а отец и братья составляли верхушку полицейской элиты страны. Он был умён и карьера его развивалась стремительно до тех пор, пока тяга к элитным напиткам, красивым девушкам и ночным клубам, не привели к скандалу, который высокопоставленные родственники не смогли спустить на тормозах. Однажды, набравшись под завязку в ночном клубе, озорной гуляка с очередной подружкой сели в машину и отправились продолжить знакомство в яхт-клуб, где Джуанга, не совладавший с управлением, врезался в собственную яхту. В итоге подружка получила перелом ключицы и носа, а он отделался несколькими незначительными ушибами, лишний раз подтверждая расхожее мнение: пьяному – море по колено.

Разбитый «Порш», въехавший в борт яхты, ударил по самолюбию не так сильно, как заголовки газет, самым безобидным из которых были: «Всадник без тормозов и головы» и «Как припарковаться на яхте». В результате, финалом этой истории стал экстренный перевод в Джакарту и затяжная депрессия по утраченному раю.

С этим человеком я встретился на следующее утро в полицейском участке, куда привезла меня знакомая мумия в чине сержанта. Мистер Джуанга, скучая, выслушал меня и прервал мой рассказ, когда я приступил к умозаключениям.

– С коктейлем, который вы приняли, дорогой мой, вам могло привидеться все, что угодно. – сказал он и придвинул ко мне листок бумаги. – Вот, ознакомьтесь.

Я посмотрел на листок с таблицей и спросил:

– Что это?

– Это то, что в нашей стране может потянуть минимум на два года.– И мистер Джуанга рассказал мне о том, как его страна борется с наркотиками, какие наказания и сроки предусмотрены за употребление и распространение.

У меня засосало под ложечкой и я испытал лёгкую панику – вот так, за здорово живёшь, можно загреметь на долгий срок, за то, что не совершал.

– Бред какой-то.– Сказал я и добавил, что ему, прежде чем обвинять, надо во всём разобраться.

– Разберёмся. – Уверенно резюмировал мистер Джуанга и мы отправились в отель, где выяснилось, что моя спутница, зарегистрированная вместе со мной прошлым утром, не ночевала в гостинице. Попутно, осмотрев мои вещи и не найдя ничего предосудительного, мистер полицейский закрыл вопрос о наркотиках.

После того, как мозги его заработали в нужном направлении, мы отправились в город, где через полчаса вошли в ювелирный магазин, куда меня занесло в поисках кольца. Охранник был на месте, китаянки тоже. На наши вопросы охранник ответил, что хозяин в отъезде по делам фирмы и будет только завтра. Глядя на его невозмутимую физиономию, я всё больше убеждался в том, что именно его я видел вчера в холле гостиницы и у дворца Мердека. Понимая, что застать врасплох никого не удалось, полицейский задавал вопросы скорее для проформы: было ясно, что улик против подозреваемых нет. Джуанга, для очистки совести, заглянул в подсобные помещения, записал данные хозяина и пригласил меня на выход. На улице мистер Джуанга остановил меня и, взяв за лацкан пиджака, посоветовал возвращаться домой и там ожидать результатов расследования, сообщив заодно, что может оказаться так, что господин Раджив Шетти не имеет никакого отношения к исчезновению моей жены; а истинные причины, возможно, кроются совсем в другом. Тем не менее, не смотря ни что, будут предприняты все необходимые для розыска действия. С этими словами полицейский пошёл к машине, легко ступая по горячему тротуару, с видом человека решившего трудную задачу. Я смотрел ему вслед, понимая, что ничего «предпринимать» мистер не будет и полагаться на скорый результат бессмысленно.

В отеле, окончательно утвердившись в этой мысли, я позвонил человеку, достаточно известному мне и широким кругам города. Этим человеком был Эмил Стоянов, давнишний мой приятель и сокурсник по институту, где он постигал премудрости искусства ещё во времена Советского Союза. После учёбы судьба развела нас на долгие годы и только через пятнадцать лет снова свела на Венецианском биенале, где мы оба участвовали с проектами, как дизайнеры. Встретившись со мной в своём офисе, он выслушал меня качая своей густой, теперь, заметно, седой гривой, потом осушив свой бокал виски, сказал:

– Тебе нужен детектив.

Я вопрошающе смотрел на него и Эмил в нескольких словах обрисовалй своё видение ситуации, из которой следовало, что Кахайю умыкнули не по ошибке, а заранее спланировав похищение и опоив нас какой-то дрянью. Следы, скорее всего уничтожены, а девушка спрятана в надёжном месте. И чтобы найти это место, нужен детектив.

– И у тебя есть детектив..– подсказал я, чтобы придать завершённую форму его мыслям.

– Нет. – Ответил Эмил.– Но у меня есть племянник-лоботряс. Он умён – шельма, и я уверен, что он справится – тем более, что любит совать свой нос в чужие дела.

Похоже, другого варианта не было, я развёл руками и выделил денег. Племянник, которого звали Алан, рьяно взялся за дело и я удивился тому обстоятельству, как профессионально он вёл слежку, не уступая своему знаменитому тёзке, по фамилии Пинкертон. За три дня он узнал, где живёт хозяин магазина, какая у него машина, на каком причале стоит его яхта, сколько у него слуг и охраны. За небольшие деньги этот доморощенный детектив подкупил служанку, которая убиралась в доме и она многое рассказала о привычках и характере хозяина. Выяснилось, что господин Раджив, очень любит лошадей и молодых девушек. Часто уезжает в Шри Ланка. Что там делает ей не известно, но Кумар, сопровождающий его в поездках, как-то проговорился про «Сад желаний» в поместье Раджива на острове и о том, что «это рай на земле». Кумар жил рядом с поместьем, в рыбацкой деревне вместе с сестрой, и был взят в услужение к Радживу. Найти подход к Кумару, нашему детективу не удалось – деньги и женщины не интересовали рыбака, и судя по странностям в поведении, выходило, что тот подумывает о смене пола. Другими словами – Кумар давно ощущал себя девушкой. Рассказывая это, племянник искренне недоумевал, как этот бородатый бугай, с бычьей шеей и огромными ступнями, превратится в хрупкую девушку с атласной кожей и лёгкой походкой. Из всего сказанного вытекало следующее: если Кахайю вывезли из города и страны, то искать её нужно на Шри Ланка, в поместье Раджива, для этого надо каким то образом вынудить ювелира отправиться на остров и, тем самым, указать нам дорогу до «Сада желаний». Судя по распорядку дня Раджива, он вёл рутинную жизнь торговца, выставляя, может быть, вполне умышленно, все свои действия и передвижения напоказ, тем самым как бы говоря, что скрывать ему нечего. Алан подтвердил моё предположение, сказав, что это, как раз и является косвенной уликой причастности к похищению. Но как вынудить Раджива сделать ошибку? Эмил предложил ждать удобного случая, ведь, в конце-концов, ювелир потеряет осторожность и выдаст себя. Идея, сама по себе была хороша, но у меня не было времени ждать. Я понимал, что каждый лишний день для Кахайи, был полон страха и отчаяния. Время проходило, не давая нам никаких зацепок и мы не продвигались ни на шаг в своих поисках. Я несколько раз связывался с мистером Джуангой в надежде узнать хоть какие-то новости, но в ответ слышал одно и тоже: фотографии разосланы по всем полицейским участкам, данные о девушке занесены в базу Интерпола. Ждите.